Книга Королева Виктория - Виктория Холт

Мы стали устраивать в Осборне домашние спектакли, в которых принимали участие наши гости. Мы разыгрывали живые картины на разные темы. Мне это очень нравилось, я снова чувствовала себя молодой. Впервые после смерти Альберта я принимала в Осборне профессиональных актеров. Они прекрасно поставили «Гондольеров» Гилберта и Салливэна. Потом мистер Три поставил в Балморале свою пьесу «Красный фонарь». В ознаменование моего семидесятишестилетия был сыгран «Трубадур» Верди. Такие развлечения казались мне очень приятными и оживляющими; я думала, что это понравилось бы и Альберту. Еще раньше мой внук Эдди — Альберт-Виктор, старший сын Берти — обручился с принцессой Мэй фон Тек. Эдди никогда не блистал способностями; его брат Георг опережал его в учебе. Но Эдди был любимцем родителей. Мне кажется, Александра любила его не только потому, что он был ее первенцем, но потому, что он отставал в развитии и нуждался в ней больше, чем другие.

Было очень приятно узнать, что он обручился с Мэй. Она была очаровательная девушка — способная и жизнерадостная — и довольно хорошенькая. Мэй очень подходила бедному Эдди, и он был в восторге. Ему уже давно хотелось жениться. Свадьба должна была состояться 27 февраля.

Прошло Рождество, и в январе я получила телеграмму из Сэндрингэма с сообщением, что у Эдди инфлюэнца. По словам Александры, он чувствовал себя неплохо и не было оснований для беспокойства.

Мы с Беатрисой готовили восемь живых картин. Меня особенно интересовала одна, изображавшая империю, где Беатриса играла роль Индии. Вечером того же дня мы представляли живые картины, и они имели большой успех, а на следующий день пришла еще одна телеграмма из Сэндрингэма. Инфлюэнца Эдди осложнилась воспалением легких. Я отметила с тревогой, что на дворе было тринадцатое января; я по-прежнему суеверно боялась четырнадцатого, но по крайней мере сейчас был уже январь, а не декабрь.

Я думала, не поехать ли мне в Сэндрингэм, но в каждый мой приезд поднималась ужасная суета, и я сочла, что бедной Александре сейчас и без меня достаточно хлопот. На следующий день — роковое четырнадцатое — пришла еще телеграмма. На этот раз от Берти: «Господь взял у нас нашего дорогого Эдди». Какая трагедия! Вместо свадьбы теперь состоятся похороны.

После шестилетней работы парламент был распущен. Известие, что Гладстон с жаром участвует в предвыборной борьбе, меня ужаснуло.

— Чтобы одержимый неуемный человек восьмидесяти двух лет правил Англией и огромной империей, это просто смешно. Это какая-то скверная шутка, — сказала я Понсонби.

Однако это произошло. Хотя он и не получил того большинства, на какое рассчитывал, Гладстон стал моим премьер-министром в четвертый раз.

Через несколько дней после выборов он прибыл в Осборн для церемонии целования руки. Он очень изменился с тех пор, как я его видела в последний раз. Он сильно постарел, согнулся и ходил, опираясь на трость. Лицо его сморщилось, он был смертельно бледен, взгляд у него сделался странный и даже голос изменился.

— Мы с вами еще больше охромели, мистер Гладстон, — сказала я ему. Я не могла заставить себя выказывать дружелюбие человеку, которого никогда не любила. Уж лучше бы он не цеплялся за власть, думала я. Но народ им почему-то восхищался, может быть, это из-за его ночных похождений. Правда, я сомневалась, чтобы он продолжал заниматься спасением душ падших женщин.

Я бы не хотела принимать его, но он был избранником народа, и мне пришлось смириться. Я сомневалась, чтобы с таким маленьким большинством он мог бы проводить в жизнь свои идеи. Сейчас его обуревало желание ввести в Ирландии ограниченное самоуправление. Мне казалось, что шансов у него мало. Однако он все-таки провел свой билль через палату общин, правда, к счастью, его отвергла палата лордов. Я была очень довольна и надеялась, что нам больше не придется слышать об ирландском самоуправлении.

Когда стареешь, дни летят быстро. Один незаметно сменяет другой, а там, глядишь, и год прошел.

Бедная Александра долго переживала смерть Эдди, но она немного утешилась, когда с принцессой Мэй обручился Георг. Мы все любили Мэй и находили справедливым, что, потеряв жениха, она могла теперь выйти за его брата. Свадьба состоялась в июле 1893 года.

Вскоре после свадьбы умер брат Альберта Эрнст. Эта смерть не стала для меня тяжелой потерей, так как я всегда сознавала его несовершенство и меня изумляло, как могут быть непохожи братья. Я всегда благодарила судьбу, подарившую мне Альберта, а не Эрнста. После его смерти Альфред унаследовал Саксен-Кобургское герцогство, куда он сразу же и отправился, чтобы занять герцогский трон на родине своего отца.

Милый Розенау! Я дала себе обещание посетить там Альфреда, хотя знала, что встреча с этими прекрасными местами с новой силой возродит во мне тоску по любимому Альберту.

Иногда жизнь идет размеренно и спокойно, но бывают периоды, когда важные события следуют одно за другим. 1894 год был таким периодом.

В марте в Осборн прибыл Гладстон и сказал мне, что он слишком стар, чтобы продолжать исполнять свои обязанности. Я с ним согласилась и при этом не смогла скрыть своего удовольствия. Я знаю, что это было заметно, потому что позже, рассказывая о нашей беседе, он заметил: «Она была вне себя от радости, когда я сказал ей».

Вероятно, мне следовало быть добрее к старику, но я никогда не умела притворяться.

Члены его кабинета расчувствовались, когда он сообщил им о своем намерении уйти в отставку; сам он никаких чувств не выразил. Он произнес свою последнюю речь в палате общин, призывая ее членов бороться с палатой лордов; он по-прежнему был одержим идеей самоуправления для Ирландии.

Он явился ко мне — я тогда была в Виндзоре, — чтобы официально подать в отставку. Ему было восемьдесят четыре года, он был почти слеп. Я предложила ему сесть, и он воспользовался этим предложением. Мы поговорили немного, но мне было нечего ему сказать. Я была рада, когда он ушел, и только тогда поняла, что я не выразила ему, как полагалось в подобных случаях, благодарности за годы его достойной службы. Я просто не могла этого сделать. Более того, я была уверена в обратном — он был против всего того, что отстаивали лорд Биконсфилд и я. Мне казалось, что он во что бы то ни стало желал ослабить могучую империю, созданную лордом Биконсфилдом. Его можно было счесть хорошим человеком — если снисходительно отнестись к его ночным похождениям, но хорошие люди не всегда бывают наилучшими премьер-министрами.

Я послала за лордом Розбери и предложила ему стать премьер-министром. Он явился и, согласившись принять этот пост, не выразил особого воодушевления. Он оказался слабым политиком с самого начала своей деятельности. Он разослал своим коллегам обращения с просьбой о поддержке — но, как и все соперничающие политические деятели, они ему в ней отказали.

Это был конец либеральной партии Гладстона. Страна не была готова к такой политике. Выдвигались самые невероятные предложения: ввести самоуправление в Ирландии, улучшить или упразднить палату лордов, отделить церковь от государства в Уэльсе и даже запретить продажу спиртных напитков.