Книга Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь

– Интересно, куда смотрели экономисты? И как это вообще всплыло?

– Я думаю, тут попахивает шантажом. Кто-то из этой компании счел себя незаконно обделенным, решил припугнуть остальных и припрятал фальшивки. Вот только непонятно, как они оказались у жены ювелира. Но ведь как-то же оказались?

– Этого мы уже никогда не узнаем. Теперь вопрос второй. Связано ли это экономическое преступление с убийством? Если связано, то кто исполнитель? Это понятно, что люди в руководстве холдинга состоятельные, сами убивать не будут, заплатят киллеру. Или все-таки мухи отдельно?

– Какие мухи? – удивился Вадим, а потом спохватился: – А, мухи?

И засмеялся здоровым смехом оптимиста.

– Мне продолжать изображать начальника службы безопасности? – уже серьезно поинтересовался Вадим.

– Конечно, продолжать, – распорядился Алексей, – кстати, а как там твоя добровольная помощница? Анечка, кажется?

Вадим повел себя странно: схватил со стола какие-то бумаги и стал их перебирать, потом аккуратно сложил их стопочкой и только тогда ответил:

– Хорошо.

– И все? А подробности?

– Помогает, рассказывает о делах, о людях. В общем, хороший она человек, – подытожил Вадим.

– Угу, – понимающе кивнул Алексей. – Что еще расскажешь?

– Про Анюту? – удивился Вадим.

– Про дела в холдинге, – успокоил его Алексей.

– Зарплату дали перед самым праздником, а хотели задержать.

– Я это знаю.

– Магазины в праздники решили не закрывать, только рабочий день сократить. Мне еще, кстати, в двух надо охрану проконтролировать.

– Да ты, я смотрю, серьезно за это дело взялся.

– Как учили: любое дело делать хорошо. Да и зарплата там такая, что я за эти дни могу спокойно на поездку в теплую страну отложить. И зимой съездить.

– …с Анечкой, – подсказал Алексей.

В общем, с экономической стороной разобрались, и даже круг фигурантов примерно определили. А вот с убийством, вернее, с убийствами было по-прежнему глухо. За что могли убить крупного предпринимателя (ведь, как ни крути, господин Горчаков и был предпринимателем, пусть даже ювелиром) и его жену? За то, что кому-то перешел дорогу? Мусалимову тому же? А вот ФСБшники считают, что нет. Типа не мог Мусалимов, не выгодно ему было. Что еще? Ограбление? Вроде бы все на месте. С альбомом тоже выяснили, а сейф в хранилище с драгоценностями вообще был в неприкосновенности. Так что ограбление тоже отпадает. Хотя… А где пресловутые часы? И так ли они ценны, как считает Наталья? Почему Петр Иванович хранил их в сейфе? Почему доставал только изредка? Надо бы поговорить с коллекционерами. Вдруг тут чтонибудь всплывет?

Теперь про убийства охранника Михаила Коваленко. Видимо, он что-то знал такое, о чем ему знать не полагалось. Или кого-то. Скорее, кого-то, может быть, самого убийцу. Зачем он полез в опечатанную квартиру, тоже непонятно. По словам Натальи и Ивана, оттуда тоже ничего не пропало. Что он там искал?

Ну а капитана Фомина вообще убили из-за того, что он, скорее всего, выяснил, кто убийца. Эх, если бы он вовремя поделился информацией! Наверное, был бы сейчас жив.

Ладно, надо двигаться домой. Теперь бы выскользнуть незаметно и быстренько исчезнуть, иначе можно застрять надолго. А по дороге позвонить новому знакомому и узнать адрес Африкантыча. Или все же сначала с коллекционерами поговорить?

Алексей вернулся домой поздно. Наталья не спала, ждала его. Сразу, без лишних слов, поставила на стол ужин, достала из шкафчика початую бутылку коньяка, сыр, плитку шоколада и один бокал.

– А ты?

– Я не хочу.

– И я не буду тоже.

– Ты не должен менять из-за меня свои привычки. – Я ничего не меняю, пью редко, ем много и работаю тоже много.

– А я вот совсем не работаю, скоро забуду, как это делается.

– Ничего, Наташа, уже немного осталось, и я тебя выпущу.

– Правда? – она встрепенулась, стала двигаться по его большой кухне как-то так, что сразу стало казаться, что пространство очень маленькое.

Алексею стало грустно. Почему-то вспомнился обещанный Полине велосипед.

– Ура! Ура! Скоро на работу! Ура! Алексей удивился:

– Слушай, первый раз вижу человека, который радуется, что ему нужно на работу.

– Только не говори мне, что ты не радуешься. – Я? Пожалуй, да, радуюсь.

– Ну вот, что я говорила? Всякий нормальный человек счастлив, когда идет на работу, а потом возвращается домой. Так меня родители учили. Ладно, давай ешь – и спать, а то ты вообще не высыпаешься.

Он думал, что она не слышит, как он бродит по ночам по квартире, как боится за нее, как вглядывается в черные окна и вслушивается в звуки подъезда. Он прекрасно понимал, что это все несерьезно. Надо было отправлять ее из Москвы. Но и отправить было невозможно. И он обмирал каждый час, каждую минуту, когда был не рядом с ней. Ему было страшно. Днем, когда он уезжал на службу, во дворе дежурил ктонибудь из его «ребят» или хороший знакомец местный участковый. Но страх не исчезал. Он забирался за воротник рубашки и холодком обдавал сердце, заставлял сжимать от бессилия кулаки, гнал домой, и Алексей с трудом удерживал свой организм в кабинете.

Конечно, надо было ее отправить.

– Что ты застыл, как изваяние? – поинтересовалась Наталья. – Я тебя уже третий раз спрашиваю, с чем ты будешь чай пить: с бубликами или с пирогом? Я испекла.

– И когда ты все успеваешь? – на самом деле удивился он.

– Чем мне еще заниматься? – невесело ответила Наталья.

Она по-прежнему была закутана в бабушкину шаль и от этого казалась почему-то совсем юной. И какой-то аромат исходил от нее: пахло чем-то вроде полыни, нет, пожалуй, вереска. Спросить? Нет, пожалуй, не стоит. В женщине должна быть загадка.

У его бывшей жены всегда находился шаблонный ответ на все вопросы, которые он, по своей наивности, задавал в начале их совместной жизни. И про загадку тоже от нее услышал. Когда это было, про загадку-то? Ах да. Они еще только встречались, и он спросил, где она работает. И она, жеманясь и кокетничая, выдала ему про эту загадку. Он удивился и не стал уточнять. Вот тут бы и остановиться, так нет, для чего-то пригласил ее к себе домой на ужин. Смешно вспоминать тот ужин. Как накрывал на стол, скатерть достал сначала самую парадную, потом одумался и поменял ее на повседневную. Как заказывал в кафе пирог с черникой, пиццу и голубцы. Как тащил это все домой и разогревал в микроволновке. И для чего, спрашивается? Чтобы покрасоваться перед провинциальной дурочкой? Нет, чтобы добровольно залезть в капкан.

– Алеша, ты меня слышишь? – настойчиво добивалась ответа Наталья. – Чай с медом, пирогом или с бубликами?

– С бубликами. И с пирогом с медом.