Книга Россия, кровью умытая - Артем Веселый

Мертвое собрание.

Все это кроется изменой.

Спрашивают работу, а работать не на чем.

Крик, ругань, мать-перемать на чем свет стоит, лошадь дрожит от испуга и усталости. Берут беззащитную лошадь в атаку, и бьет кто кнутом, кто палкой, прикладом по ребрам, по ушам и по глазам.

Песня, из которой в «Босую правду» вошло лишь десять строк, записана Артемом Веселым полностью:

Слышу, как будто грохочут удары

Прошлой войны, и тоска

Живо рисует вам страсть и кошмары.

В бурунах пустыни песка

Красных героев рассыпаны кости,

Жизнь положивших в бою,

Вились там коршуны – черные гости,

Терзали добычу свою.

Я пережил те лишенья, невзгоды,

Много, как все, пострадал,

Силу, здоровье отдал за свободу,

Много погибли, но я не пропал.

Весь я изранен оружием белых

В схватках лихих за Совет.

В этих налетах, губительно смелых,

Я пострадал ни за нет.

Дети – сиротки убитого сына,

Сам я старик стал седой.

Жизня тяжелая, горе-кручина.

Что это? Разве покой?

Где ни пойди – посылают обратно.

Верно, негоден я стал.

Все позабыли, и мне непонятно:

Что я, себя защищал?

Всеми забыт я, и ордена знамя

Жалко висит на груди,

Верный свидетель угасшего пламя,

Помнить лишь будут враги.

Все, что губил я, в боях защищая

Жизнь как бы одному,

Кровь не жалел, за Совет проливая,

Ныне не нужен ему.

Член РКП я, забытый члена́ми,

Голод, лишенья, семья.

Гордо вы, братья, топтали ногами

Свободы надежду мою.

Что это значит? Кому же я нужен,

Силу утратив в огне?

Или я кровью своей оконфужен

В этой проклятой войне?

Помню края и былые ухватки,

С гордым челом на коне,

Пороха чад и предсмертные схватки

Были забавою мне.

Кончились схватки, домой воротился

К участи горькой такой.

Старый, седой, никуда не годился

Всеми забытый герой.

В процессе работы над «Босой правдой» Артем Веселый, видимо, счел более естественным, что бывшие красные партизаны обращаются за поддержкой не к «товарищу Веселову» – писателю, а к своему старому командиру, которому не надо объяснять, кто и как воевал в его полку во время гражданской войны.

«Босая правда» была опубликована в пятом номере журнала «Молодая гвардия» за 1929 г. и переиздана лишь в 1988 г. («Новый мир», № 5).

На экземпляре журнала, подаренном Алексею Крученых, с которым Артем Веселый был в дружеских отношениях, автор сделал надпись: «Алику – честному поэту честный рассказ».

...

БОСАЯ ПРАВДА

Полурассказ

Дорогой товарищ, Михаил Васильевич!

Проведав, что ты, наш старый командир, живешь в Москве и занимаешь хорошую должность, мы, красные партизаны вверенного тебе полка, шлем сердечный привет, который да не будет пропущен тобою мимо ушей.

Горе заставило нас писать.

Надо открыто сказать правду – в жизни нашей больше плохого, чем хорошего.

Известный вам пулеметчик Семен Горбатов голый и босый заходит в профсоюз, просит работу. Какая-то с вот таким рылом стерва, которую мы не добили в 18-м году, нахально спрашивает его:

– Какая твоя, гражданин, специальность?

– Я не гражданин, а товарищ, – отвечает Семен Горбатов. – Восемь огнестрельных и две колотых раны на себе ношу, кадетская пуля перебила ребро, засела в груди и до сего дня мне сердце знобит.

– О ранах пора забыть, никому они не интересны. У нас мирное строительство социализма. Какая твоя, гражданин, специальность?

– Пулеметчик, – тихо ответил герой, и сердце его заныло от обиды.

– Член профсоюза?

– Нет.

– Ну, тогда и разговор с тобой короток. Во-первых, таковая специальность нам не требуется, во-вторых, у нас много членов безработных, а ты не член.

– Почему скрываете распоряжения нашей матушки ВКП? – спрашивает Семен Горбатов. – Не должны ли вы предоставлять работу демобилизованным вне очереди?

– Мы не скрываем распоряжений и даем работу молодым демобилизованным последнего года, а вас, старых, слишком много.

– Куда же нам, старым, деваться, ежели не всех нас перебила белая контрреволюция?

– Профсоюз не богадельня.

– А скажите, сколько у вас в трестах и канцеляриях сидит кумовьев и своячениц?

– Не мешайте, гражданин, заниматься.

– Значит, – с бессильным презрением говорит Семен Горбатов, – вы смотрите на меня в моем отечестве хуже, чем на пасынка?

На эти слова он не получил ответа и голодный ушел от порога профсоюза.

Командир 2-го эскадрона Афанасий Сычев, ежели вы, Михаил Васильевич, его припомните, боролся в наших рядах, начиная с Корнилова и включая до разгрома Колчака и Врангеля. В 1921 году названный Сычев вернулся на родину, чтобы поправить здоровье и разоренное хозяйство, но хозяйства никакого не оказалось, так как на плане двора торчали лишь горелые пеньки. Когда летом 1918 г. Деникин занял нашу станицу, то в ряд с другими товарищами была повешена 60-летняя мать Сычева, Авдотья Поликарповна. Жена его с перепугу из станицы убежала на хутор Лощилинский, где и вышла замуж за вдового казака.

Пришлось Афанасию со всеми своими бедами примириться. Принялся он, в силу партдисциплины, побивать бандитов; побивал их беспощадно до полного уничтожения и в камышах за войсковой греблей саморучно застрелил полковника Костецкого. Спустя сколько-то времени, за неимением капиталов, пошел Афанасий батрачить к неприятелю своему Гавриленке. Тайком от хозяина посещал он собрания ячейки, но тот дознался и выгнал его, крикнув на прощанье: