Книга Русская комедия - Владислав Князев

МИЗИНЧИКОВА (театральным возвышенным тоном). Любовь, любовь, любовь!

СВЕРЧКОВ (не выдержал ее патетики). И ревность, ревность, ревность! (Театрально.) Молилась ли ты на ночь, Дездемона?

СТЕКЛОТАРОВ. Товарищ каменщик! Спрячьте своей коронный камень за пазуху.

СВЕРЧКОВ. Извините. Нашло вдохновение.

СТЕКЛОТАРОВ. У нас тут не как у Шекспира. Не по вдохновению, а по инструкции… Молиться будем по мере производственной необходимости. Сначала необходимо принять повышенные обязательства.

ХИМИКАТОВ. Вот теперь инициатива должна исходить от рабочего. Пункт первый: сроки и объемы.

СВЕРЧКОВ (недолго думая). Догоним и перегоним! Шекспировский театр едва справляется со спектаклем за шесть-семь часов. Предлагаю завершить выполнение производственного задания в рекордно сжатые сроки. За полчаса. Таким образом мы добьемся и рекордных объемов: за одну условную шекспировскую смену — двенадцать норм!

СТЕКЛОТАРОВ. Одобряю, поддерживаю, ликую. Шекспир, значит, на лыжах… ну, в карете прошлого… А мы, значит, на заводском автобусе, на такси (посмотрел в зал), а кто-то и на персональном «мерседесе».

ХИМИКАТОВ. Пункт второй: качество. Тут уместно проявить себя нашей производственнице. Женщины всегда требовательны к качественным показателям.

СТЕКЛОТАРОВ. Товарищ отделочница! Прошу отделать Шекспира по вопросу качества. Да как следует. Дескать, не умеешь — не берись.

МИЗИНЧИКОВА. Ну что Шекспир? Сам себя характеризовал: «Нет повести печальнее на свете…» Не качество, а одни слезы. Брак.

СТЕКЛОТАРОВ. Как можно планировать брак? Это ж прямо первое апреля!

МИЗИНЧИКОВА. Мы будем выпускать продукцию только отличного качества. В скобках — счастливый конец.

СТЕКЛОТАРОВ. Ярко, выпукло, но немного не по-нашенски. Счастливый конец — это у них… там… откуда интуристы. «Хапи-энд» называется. От слова хапать. Несолидно. У нас пусть будет: финал. Такой… эдакий… от слова «оп!» и от слова «мистика»…

МИЗИНЧИКОВА. Оп… мистика… Оптимистический?

СТЕКЛОТАРОВ. Ага. Опфинал. И никаких жалоб. Жалобная книга под замком… Ох, извините. Вспомнил, как я столовой руководил…

ХИМИКАТОВ. Обязательства приняты. Приступаем к плановой завязке. Шекспировский вариант: «Она его за муки полюбила, а он ее — за состраданье к ним». Сейчас наш герой и наша героиня наполнят эту старорежимную формулу любви новаторским содержанием.

СТЕКЛОТАРОВ. Прошу завязывать с огоньком, с подъемом, как на колхозном рынке.

Герой и героиня, в некотором смысле Дездемона и в таком же смысле Отелло, застыли в картинных позах.

Друг на друга не смотрят.

СТЕКЛОТАРОВ. Товарищи полуфабрикаты… ну, созидатели! Заснули? Прошу в кастрюлю… ну, в действие… Даешь борщ… или щи… А то, может, и суп из черепахи получится.

МИЗИНЧИКОВА. Я жду.

СВЕРЧКОВ. Нет, это я жду.

МИЗИНЧИКОВА. С какой стати вы? Я — женщина.

СВЕРЧКОВ. С точки зрения производства это не имеет никакого значения.

МИЗИНЧИКОВА. Но не мне же ухаживать за вами?

СВЕРЧКОВ. Лучше именно так, ибо мужчина сговорчивее. Значит, будет экономия времени и средств.

МИЗИНЧИКОВА. А ваша гусарская галантность?

СВЕРЧКОВ. Вспомнили… Это всё дореволюционные пережитки, от которых мы ушли далеко вперед. У нас сейчас эпоха построения. Так что давайте, как принято на стройке: мужик, баба.

МИЗИНЧИКОВА. Фи!

СТЕКЛОТАРОВ. Товарищ баба… ну, энтузиастка! План, график, первая декада. Почему сбои, простои, неполадки?

МИЗИНЧИКОВА. Смежник не обеспечивает мне нулевой цикл.

СВЕРЧКОВ. Ничего подобного. Я строго придерживаюсь рукинструк и мукнаук. Пункт первый: «Она его…» (Мизинчиковой.) Значит, вы меня… Что дальше? «Полюбила…» Значит, прошу любить.

МИЗИНЧИКОВА. Но в плане указано: «Она его за муки…» Где муки?

СВЕРЧКОВ. «Муки» — это второстепенный член предложения, а главный — «полюбила».

МИЗИНЧИКОВА. Но по духу и по смыслу — сначала муки, а потом уж любовь… Требую мук!

СВЕРЧКОВ. Как совместить муки с энтузиазмом?

СТЕКЛОТАРОВ. Товарищ зам! Шекспир со своим духом и смыслом тянет нас назад. Нам нужны новые… эти, как их, которые в воздухе витают, но не мухи… От слова «иди-иди»…

МИЗИНЧИКОВА. Идеи?

СТЕКЛОТАРОВ. Ага. (Химикатову.) Подбросьте, товарищ зам, рабочему человеку какую-нибудь передовую идею. Чтобы он мучился с энтузиазмом.

ХИМИКАТОВ. Алле! Наполняю отсталое шекспировское сознание новым, жизнеутверждающим пафосом. Все, что до великой революции считалось муками, в эпоху планового построения… сальто-мортале, то бишь диалектика… называется подвигом. Разумеется, это не какое-нибудь допотопное и бесполезное деяние со шпагой в руках, а наш, новаторский подвиг. Мускулистый, мозолистый, трудовой!

СВЕРЧКОВ (в зал). Слышали? Превратили-таки наши фокусники работягу в двугорбого верблюда. И революция, и созидание — всё на этой шее… Трудовой подвиг. С чем его едят? (Присматривается к залу.) Ты чего, галерка, на ушах стоишь?.. Понял! Классная хохма! (Что-то пишет на бумаге и кладет ее на стол шефа.)

ХИМИКАТОВ (хватает бумагу, читает вслух). «Прошу рассмотреть и одобрить мой новаторский трудовой подвиг. Примерные расчеты прилагаются… Десять с копейками умножить на ползала… равняется… бухгалтерия подсчитает… разделить на сто с копейками… равняется… бухгалтерия… руб. коп…» Что за анти?

СВЕРЧКОВ. Цену билета умножьте на число моих зрительниц… Это доход, который я приношу государству. А сто с копейками — мой сегодняшний заработок. Итого: рентабельность десять тысяч процентов. Невиданный трудовой подвиг. В рублях и копейках!

МИЗИНЧИКОВА (апеллирует к начальству). У Шекспира трагедия, а наш горе-созидатель комедию ломает.

СВЕРЧКОВ (в ударе). Знаем мы их заокеанские трагедии! (Театрально.) «Полцарства за коня!» Ха! Да я тут за руб-коп пашу, как конь, как ярославский тяжеловоз, как цирковой верблюд.

ХИМИКАТОВ. Анти! В наших цирках не пашут на верблюдах!

СВЕРЧКОВ. Без денег, без штанов, после вчерашнего мальчишника… Мучаюсь на всю катушку!

МИЗИНЧИКОВА. Сигнализирую: так мы завязку не сделаем. Хотя бы на уровне Шеридана и Шиллера. Налицо полное отсутствие материала!

СТЕКЛОТАРОВ. Нашли, чем пугать, товарищ Дездемона. Это в мировой классике всегда всё, как в ресторане «Интурист». Как по маслу. А чуть нехватки, недопоставки, дефицит, так Шиллер сразу затылок чешет, Шеридан себя по лбу кулаком бьет, Шоу оу-оу… стонет, как в зубном кабинете. Я уж не говорю про Шекспира. Он из любого пустяка драму или трагедию устроит… Но мы, энтузиасты, к трудностям привычные. Помню, когда я работал директором столовой, у нас через день не то, что масла, даже соли не было. Да и спичек тоже. И ничего. Такие комплексные обеды исхитрялись стряпать — пальчики оближешь. В смысле — никто не умер… Тов. зам! Прошу мобилизоваться, исхитриться, удумать новаторскую махинацию… фу!.. ценное рацпредложение.