Книга Позднорожденные - Екатерина Шельм

Грады, троны и славы Этой Земли, Как полевые травы, На день взросли. Вновь цветы расцветают, Радуя глаз, Вновь города из руин возникают На миг, на час. И цветок чуть расцветший Слышал едва ль, Про годины прошедшей Свет и печаль, Но в блаженстве незнанья Гордый цветок Мнит в семидневное существованье Вечным свой срок. Смертным велит, Жалея Вечный закон Быть цветка не умнее, Верить, как он. В самый час погребенья, Идя на суд, Тень скажет, Прощаясь с тенью: «Гляди, Продолжен наш труд!»

Софи перечитала несколько раз. Почему он выбрал именно это? О чем он думал, читая эти слова? О ком?

Софи закрыла книгу и прижала к груди. Да, она не знала его. И все же, даже сейчас, узнав все это, она не могла просто выбросить Джона из своего сердца. Просто вычеркнуть, закрыть на плотный железный засов и никогда не вспоминать. Софи посмотрела на книгу, мягко погладила переплет. Она представила серые с золотыми крапинками глаза Джона, скользящие по строкам, как он задумчиво нахмурился и заложил страницу. Софи нежно улыбнулась. Улыбка скисла у нее на губах и превратилась в кривую усмешку.

Она отложила книгу и тяжело поднялась. Да, она не могла смириться с его решением. Но и предать его, говорить ложь в глаза и обманывать за спиной не могла тоже.

Оставалось только одно — быть честной.

Софи пошла в гостиную и сняла со стены один из кинжалов из Джоновой коллекции. Проверила остроту пальцем — как бритва.

Она мягко оттянула на груди звезду Джона и стала пилить ткань. Плотный материал подавался неохотно. Софи прикусила губу, проглотила слезы и продолжила срезать вышивку. Через минуту все было кончено. Ткань на платье осыпалась бахромой, лиф был безнадежно испорчен.

Софи разгладила лоскут на своей ладони. Серебро вышивки тихо мерцало в тусклом свете мрачного дождливого дня.

Софи повернула ладонь, и звезда бесшумно упала ей под ноги.

 Продолжение следует...