Книга Счастье сильнее страха - Лада Лапина

Даже достаточно хорошей матерью – по сравнению с идеальной – я назвать себя не могла: слишком не соответствовала установленной в обществе планке. Ненавидела детские площадки, стремилась быстрее заняться своими делами, плохо переносила непослушание ребенка и радовалась одиночеству. Все это настолько отличалось от моих представлений о материнстве, что вгоняло в непрерывный стресс и посыпание головы пеплом. Огромное количество сил тратилось на внутренние конфликты, на ребенка их часто действительно не оставалось.

А он был очень, очень особенным – с такой болезнью, но одновременно и совершенно обыкновенным пареньком. Вихрастым, смешно морщащим нос, очень любящим сладкое и отрицающим как класс всю остальную еду. До крайности непоседливым, импульсивным, весьма и весьма разговорчивым и открытым миру. Сын быстро сходился с детьми и взрослыми, запоем читал про героев и превращал квартиру в филиал хранилища фирмы «Лего». Мы с ним оба были обычными людьми, со своими достоинствами и недостатками, только себе я их простить не могла.

И своим главным «преступлением» считала непонятную эмоциональную глухоту в ответ на ласку сына. Если срывы еще можно было как-то объяснить себе и другим, то холодность приводила в ужас. Нет, я не отталкивала ребенка, но была уверена, что он чувствует напряжение и все понимает. Только спустя долгие годы ситуация прояснилась и изменилась. Со мной снова сыграло злую шутку неумение с интересом и уважением относиться ко всем своим чувствам.

Когда человек испытывает «неадекватные», как ему кажется, чувства, он попадает в состояние вины и стыда за свои реакции. Не разобравшись в том, о чем важном они могут сообщать, он торопится ругать себя. Чем больше он в этом преуспевает, тем меньше шансов разрешить ситуацию. Чувства приходят к человеку для того, чтобы помочь ему понять свою потребность и подсказать стратегию поведения. Голоден – поешь, испугался – беги, скучно – найди интересное дело.

Некоторые чувства массово считаются неправильными. Например, в обществе табуирована агрессия, и поэтому злость очень часто бессознательно душится в зародыше. В таком случае, конечно, человек не способен понять, что он злится, и тем более – на что именно. Он не может определить, чего ему не хватает и что надо предпринять, чтобы получить важное для себя и жить с большим душевным комфортом.

Если интересоваться проявлениями чувств, например нежеланием приласкать ребенка, то, скорее всего, выяснится, что мать ощущает раздражение или злость. «Злиться нельзя», а тем более – на ребенка, это противоречит статусу материнства. Не испытывать любовь тоже «нельзя»: «хорошая мать должна всегда любить свое дитя»! Реальность очень отличается от этих «правил». Поэтому при первых же сигналах раздражения появляется сильная вина, тормозящая агрессию. Но чем старательнее сдерживается злость, тем больше ее становится, тем сложнее чувствовать при этом нежность. Спросив себя, о чем говорят злость и раздражение, можно узнать много важного. То, что мать устала от постоянных тревог или сложностей, лишена значимых для нее вещей и разочарована в ожиданиях. Иначе говоря, все ее эмоциональные реакции абсолютно уместны и объяснимы. Ребенок не виноват напрямую, но косвенно все же является причиной страданий родителя. Безусловно, злиться на него открыто будет несправедливо по отношению к нему, но даже просто признать возникающую злость – поверьте! – будет большим облегчением. Параллельно можно озадачиться, спросить себя: в чем состоит нужда, стоящая за раздражением, что реально получить в текущей ситуации (отдых, сочувствие, сопереживание, другую помощь)? Для многих взрослых людей большой поддержкой становится открытие, что любить и злиться можно одновременно, в отношениях это чувства-спутники. Благодаря этому они перестают считать себя «ненормальными», что очень позитивно влияет на сохранение энергии (она больше не тратится на изматывающие внутренние войны) и способность дарить тепло.

Снова наблюдается тот же парадокс: чтобы почувствовать нежность к ребенку, сначала надо разрешить себе ее не чувствовать.

18. Депрессия

Делиться переживаниями о том, что ты абсолютно неправильная мать и калечишь ребенка своей отстраненностью, мне было не с кем. Периодически случалось беседовать с психологами, но в этом преступлении даже им я не могла признаться. То, что эти специалисты постоянно встречаются с разнообразным неадекватным стыдом и помогают клиентам от него избавиться, мне известно не было, да и вряд ли бы тогда помогло. Срывы и истерики зияли черной дырой на репутации. Я жила с ощущением ущербности, а это спокойствия не добавляло. Более того, отравляло и так непростое существование.

Способ справляться с душевной болью был все тот же – терпеть, пока можешь это делать. Переживания накапливались, и в один момент плотину прорывало: я плакала, кричала и обвиняла. Близкие обижались, отношения рушились, а мне только ненадолго становилось легче. Вскоре снова наваливались привычные стыд, вина и тотальное ощущение собственной неправильности. Однажды знакомый врач доброжелательно сказал, что мой удел – постоянно принимать успокоительное. Я возмутилась и восприняла это как личное оскорбление. Постоянно пить валерьянку? Разве я не смогу справиться без допинга? В его словах я услышала не сочувствие и совет поддержать здоровье, а обвинение в неполноценности и слабости. Успокоительное использовалось только в крайних случаях. Тем не менее здоровье действительно начало давать сбои, а большое количество хранящихся под прессом чувств снова привело в подавленное состояние.

По счастью, на тот момент я все больше погружалась в психологию как науку. И хотя я читала только популяризаторов, однако заподозрила, что нахожусь на начальной стадии депрессии (снижение настроения, снижение умственной и двигательной активности, отсутствие желаний). Авторы подробно объясняли механизм развития заболевания и аргументированно доказывали необходимость применять медикаментозные средства. По-видимому, печатному слову все же удалось меня убедить в том, что антидепрессанты и препараты, поддерживающие истощенную нервную систему, – не свидетельство слабости, а быть в депрессии – не стыдно. По мнению авторов, мне подходил один из безрецептурных препаратов, и регулярное его применение на самом деле благотворно сказалось на настроении.

Мне еще не стали понятны механизмы подавления чувств и не удалось иначе вести себя с сыном и самой собой, но я хотя бы приняла факт, что в определенных случаях можно поддержать себя медикаментозно.

Если описывать депрессию вкратце, она возникает на фоне неудовлетворения важных витальных потребностей, что вызывает печаль, разочарование, страх, гнев, обиду. Когда они должным образом не проживаются, сдерживаются, наступает депрессия (от лат. deprimo – «давить», «подавить») – расстройство настроения. В ситуации, когда родитель больного ребенка, чаще всего мать, вынужден отказаться от самореализации, новых впечатлений, определенного досуга, достаточного отдыха, а зачастую и домашнего уюта, неудовлетворенными оказываются очень многие нужды. А без самоподдержки и необходимой внешней помощи фрустрируются и базисные устремления – переживание себя хорошим, ощущение внутреннего благополучия.