Книга Время. Ритмы и паузы - Мария-Луиза фон Франц

То есть эти правила не являются абсолютными законами, поскольку они оставляют место для свободы действий. Интересно, что Нобелевский лауреат Манфред Эйген недавно также сделал попытку объяснить эволюцию и биологические процессы путем сравнения их с рядом игр[143]. Тем не менее, он еще не верит в присутствие осмысленности в случайности, а верит только в «слепую» случайность. Но эта идея «слепого» случая является пережитком того века, когда на реальность смотрели с детерминистической точки зрения; может быть, случай слеп только тогда, когда мы слепы к тому, что он означает.

Трансцендентное время

Как мы видим, образ или идея времени практически всегда включает в себя несколько пар противоположностей или даже триад. В Китае мы видели неподвластный времени порядок, циклически упорядоченное время и линейное историческое время. В Индии Брахма представляет собой и время, и не время. Майя изображали время, кин, в виде образа, содержащего статический элемент (цветок) и подвижный элемент (стрелы солнца). Ацтеки знали о циклическом времени и линейном историческом времени из пяти солнечных периодов. Система Платона включала непреходящий мир Идей, циклическое эоническое время и смертный мир обыкновенного времени. У древних персов были две фигуры Зурвана: Бесконечное время и Время длительного господства (эоническое время). В своем прекрасном исследовании различных философских идей времени Дж. Дж. Уитроу отмечает, что изначально у некоторых людей всегда присутствует тенденция к игнорированию времени, другие воспринимают его как фундаментальный объективно существующий фактор. Время воспринимается как жизнь и смерть, добро и зло. Основываясь на этих (и других) фактах, Д.Т. Фрейзер попытался определить время с точки зрения конфликта. Я хотела бы применить ко времени определение Бога, данное Николаем Кузанским, в том смысле, что время — совпадение противоположностей, coincidentia oppositorum.

Давайте вкратце обратимся к крайностям всех взаимодополняющих противоположностей: к противопоставлению времени и не-времени. Величайшие усилия в отношении трансцендентного времени были приложены восточными мудрецами, например, в виде практик индийской йоги. Тем не менее, когда йог находится в поиске трансцендентного времени, он не делает это в один прыжок. С помощью своих дыхательных упражнений он сначала пытается преодолеть только обыкновенное время и «сжечь» все свое личное кармическое наследие. Затем он начинает дышать в соответствии с ритмом великого космического времени[144]. Его вдох соответствует прохождению Солнца, а его выдох — ходу Луны: «Йог проживает космическое Время, но он все-таки продолжает жить во времени». Позднее он пытается объединить даже эти два ритма и таким образом разрушить космос и объединить все противоположности. Он разрушает скорлупу микрокосма и выходит за пределы мира условностей, который существует во времени. Окончательный принцип реальности, к которому он прорывается, представляет собой одновременно и время, и вечность; а нам в действительности необходимо преодолеть нашу неверную исходную предпосылку о том, что не существует ничего за пределами обыкновенного времени.

В мистицизме таоизма и в дзен-буддизме мы находим очень сходные идеи. Например, в Ланкаватара-сутре говорится:

«Почему все вещи не отступают и не приближаются? Потому, что хотя они и характеризуются масками индивидуальности и всеобщности, эти маски, приближающиеся и удаляющиеся, никогда не приходят и не удаляются… Почему все вещи неизменны? Потому, что хотя они и принимают формы… на самом деле они таких форм не принимают и на самом деле ничто не рождается, ничто не исчезает[145].

Сущее и несуществующее — именно между этими двумя пределами движется разум, с исчезновением этого поля разум перестает работать надлежащим образом. Когда объективный мир более не воспринимается, не происходит ни исчезновения, ни прекращения существования, за исключением чего-то абсолютного, известного как характерное качество, „самость“ (Suchness, татхатавасту), сфера которого принадлежит мудрости»[146].

Древний Трактат Сен Чао разъясняет эту буддистскую идею, относящуюся ко времени, более подробно[147]:

«Когда [сутры] говорят, что [вещи] проходят, они говорят это с одной мысленной оговоркой. Поскольку они желают опровергнуть людскую веру в постоянство. Когда они говорят, что вещи исчезают, они говорят так с одной мысленной оговоркой, с тем чтобы выразить неодобрение того, что люди называют „преходящим“… Их формулировки могут быть противоречивыми, но этого нельзя сказать об их цели. Они согласуются с тем, что говорят мудрецы: „постоянство“ не значит „стоять за чем-либо“ [когда движется Колесо Времени или Карма]; „мимолетность“ не означает выходить за пределы [Колеса]… Люди, безрезультатно ищущие прошедшие древние события в нашем времени, приходят к заключению, что все вещи непостоянны; а я, кто безрезультатно ищет сегодняшние события в древних временах, знаю, что вещи постоянны… [Поэтому] Будда подобен Пустоте, он не проходит и не приходит. Он появляется в надлежащий момент, но не имеет неизменного места [среди вещей]»[148].

То, как можно существовать одновременно в обычном и в эоническом времени, лучше всего можно проиллюстрировать рассказом о смерти великого мастера дзен Ма. Когда он подошел к концу своей жизни и тяжело больной лежал в своей комнате, настоятель монастыря навестил его и спросил с трепетом: «Каковым было в последнее время состояние здоровья Почтенного Ма?» Ма ответил: «Будда в облике солнца, Будда в облике луны». Как поясняет Вильгельм Гундерт, эти слова намекают на отрывок из Третьей сутры под именем Будды, где объясняется, что жизненный путь Будды в облике луны длится всего лишь один день и одну ночь. Жизненный путь Будды в образе солнца длится одну тысячу восемьсот лет. Оба этих Будды являются лишь гранями Великого Одного[149]. Спустя один день и одну ночь Ма умер. Его смертная часть жизни (его лунный образ) длилась только указанный срок, но другая, более архетипическая часть его продлилась гораздо дольше; и за пределами ее должно существовать вечное ядро; но об этом Ма не говорил, потому что оно не выразимо.

В некоторой степени — и это можно увидеть в приведенных выше разделах данной книги — можно прояснить проблему времени и безвременья следующим образом: