Книга Как быстро закончилась ночь - Андреа Лоренс

Любопытно. Оливер ни разу не общался с кем-то, кто чувствовал, что деньги предполагают ответственность.

– Ты можешь отдать все деньги на благотворительность. Но Элис могла сделать это сама. Ведь она отдала их тебе. Интересно – почему?

Люси остановилась и с пониманием посмотрела на него:

– Я бы тоже хотела об этом узнать. Было бы легче всем, если бы она доверила нам свой маленький секрет, не так ли?

Оливеру стало не по себе. Неужели он ошибся в отношении Люси? Он кружил вокруг нее, желая выяснить, что она на самом деле затеяла, а она оказалась добрым, заботливым и умным человеком.

Либо она величайшая мошенница из всех, кого он знал.

– Это моя любимая часть музея, – сказала она, когда они вошли в зал с картинами и скульптурами в стиле сюрреализма.

– Да? Я ничего в этом не понимаю. – Оливер указал на большую картину напротив. – Что это такое?

Люси вздохнула и подошла к нему. Она изучала картину, а Оливер вдыхал интригующий аромат ее духов и разглядывал сверкающие рубины в ее ушах.

– Это похоже на детский рисунок карандашами, – произнес он.

– Автор этой популярной картины Жоан Миро.

– Никогда о ней не слышал.

– Художник – мужчина, – уточнила она. – Эта картина – часть серии «Созвездие», созданной в начале 1940-х годов, и на самом деле она одна из моих любимых. Она называется «Прекрасная птица, открывающая неизведанное двум влюбленным».

Оливер снова обратил внимание на картину, стараясь увидеть то, что в ней увидела Люси. Он не нашел ни красивых, ни уродливых птиц, ни влюбленных. На полотне красовались куча черных кругов и треугольников, разбросанных по коричневому фону, и парочка глаз. Оливер наклонил голову набок, но это не помогло. Картина казалась ему бессмысленной.

– Слушайте, мисс Искусствовед, похвастайтесь своим опытом и объясните мне смысл этой картины.

– Ладно. – Люси уверенно кивнула. – Эта картина отличается от остальных упрощенной цветовой палитрой и линейными фигурами, имитирующими созвездия ночного неба. Я всегда ценила в этой картине чувство радости, несмотря на хаос, который отражал жизнь художника, – в то время Европу раздирали войны. Он работал над картинами во время гражданской войны в Испании и бежал от немецкого наступления во Францию, захватив с собой только коллекцию своих картин. Он говорил, что работа над этой серией помогает ему отвлечься от трагедии войны. Он радовался возможности убежать, и я вижу это в его работах. Посмотри, как он изобразил спокойствие ночи, восторженный танец звезд…

Люси продолжала говорить о картине, но Оливеру было гораздо интереснее наблюдать за ней. Казалось, она наконец-то попала в свою стихию. Она больше не была рыбой, выброшенной на берег, среди богачей этого благотворительного мероприятия. Она была экспертом по современному искусству. Ее карие глаза мерцали, а лицо сияло от волнения. Люси стала потрясающе красивой. Он смотрел на ее алые губы и желал их поцеловать.

– Оливер?

Он отвел взгляд от ее губ и посмотрел ей в глаза, в которых читался задор.

– Да?

– Ты меня совсем не слушаешь. Тебе ужасно скучно. Но ведь ты сам просил меня рассказать тебе о картине.

– Да. Я слушал, – солгал он. – Меня просто отвлекла красота.

Люси ухмыльнулась и повернулась к картине:

– Она прекрасна, верно?

– Я говорил о тебе.

Люси повернула голову в его сторону и ахнула. Ее алые губы расплылись в мягкой улыбке.

– Знаешь, в прошлый раз, когда я сказал, что ты красивая, ты поцеловала меня. И врезала мне. Но сначала ты меня поцеловала.

Люси поджала губы.

– Да, но я не собираюсь делать ни первого, ни второго, что бы ты ни говорил. – Она отпила шампанское и продолжила гулять по выставке.

Оливер усмехнулся и поспешил догнать Люси.

– Эта часть музея посвящена работам шестидесятых годов, – сказала Люси, когда они завернули за угол. Она не хотела говорить о комплиментах Оливера и вспоминать их поцелуи на предродительной вечеринке.

Ей было трудно подстроится под его резкую смену тактики. Она не знала наверняка, что он задумал, поэтому решила держаться с ним настороженно. Ей не нужны новые неприятности.

Напротив них была знаменитая серия картин Ива Кляйна. Она много изучала его работы в университете, поскольку его художественные приемы были довольно скандальными.

– Я думаю, тебе понравится эта коллекция Ива Кляйна. Она называется «Антропометрия эпохи синего».

Оливер нахмурился и посмотрел на первое полотно.

– Я вижу только гигантское белое полотно с синими мазками.

Люси улыбнулась:

– Кляйн был скорее артистом, чем художником. Он создавал все свои работы с живой аудиторией и оркестровой музыкой. Его самая известная картина была продана на аукционе за тридцать шесть миллионов долларов в 2012 году.

У Оливера отвисла челюсть.

– Я не понимаю, как можно восхищаться этой ерундой, – сказал он.

Люси положила ладонь ему на плечо и приподнялась на цыпочки, а потом прошептала ему на ухо:

– Он рисовал обнаженными женщинами.

Оливер сильнее нахмурился.

– Значит, он рисовал обнаженных женщин, стоящих вокруг него?

– Нет. Он не пользовался кистями. На самом деле он даже не прикасался к холсту. Он использовал так называемые «живые кисти». Он буквально рисовал с помощью красивых обнаженных женщин, обмазанных краской. Или выжигал факелом тени, которые они отбрасывали на холст.

– Ты серьезно?

Люси кивнула:

– Я смотрела видеозаписи его выставок, и они были поразительно зрелищными. Только представь, как все эти зажиточные любители искусства приходят в музей, а там их встречает мужчина в смокинге и пять-шесть молодых, привлекательных и обнаженных женщин. Они сидели и смотрели, как женщины намазываются краской, а потом прижимаются к холсту по указанию художника. На самом деле Кляйн был скорее режиссером, обучая женщин создавать фигуры и образы, которые ему требовались. С музыкой и специальным освещением такой перформанс выглядел очень чувственно.

Оливер прищурился, глядя на полотно, но Люси была уверена, что он ничего не понимает.

Люси встала между ним и картиной.

– Представь меня обнаженной, – сказала она с улыбкой. – На полу стоят ведра с синей краской. Я втираю краску в свою кожу, а потом прижимаюсь к холсту. – Она попыталась встать так, чтобы имитировать отпечаток на картине. – Теперь ты понимаешь?

Оливер не ответил. Он смотрел на нее с вожделением.

– Теперь я понимаю, – произнес он, не глядя на картину, и подошел к Люси вплотную.