Книга Редкие девушки Крыма. Роман - Александр Семёнов

По правде говоря, такое положение меня не огорчало, а почему – об этом расскажу чуть позже.

4

Девочки нашего класса дружнее нас, но тоже неоднородны. Одну девичью команду, не подозревая о скрытом значении слова, я для себя называю «верхней». Если искать в ней, как было модно говорить, неформального лидера, мы неизбежно подойдём к парте Ирочки Татровой, но увидим её не сразу, заслонённую спинами «верхних» девчонок, слетевшихся в начале большой перемены. Щебет и смех звучат несмолкаемо, на этом фоне то и дело можно различить чьё-то имя или прозвище – иной раз и своё собственное, – сопровождаемое более громким взрывом смеха. Ещё минута – и они идут в столовую, озаряя путь сиянием глаз, и мы наконец видим Иру, старосту класса и, несомненно, будущую медалистку. Среднего роста или немного выше, темноволосая, чуть полненькая, но от этого лишь более обаятельная, со звонким голосом и тонкими, изящными пальцами – вот такая наша Ира, и подруги ей под стать: настоящие солнышки, умные, аккуратные, выпускают стенгазету, танцуют лезгинку и крыжачок на вечерах самодеятельности. А какое чудо наша Оля Виеру! Она и в то время, когда мы, парни, дышали девчонкам в пупок, была не выше нас, а сейчас так просто кукла с большущими карими глазами и ямочками на щеках. Увидел её – и как-то вмиг забыл, что впереди четыре урока и завтра две контрольные. Даже Ира Татрова блаженно улыбается, когда Оля, желая обратить на себя внимание, трогает её за ухо и стучит кулачком по плечу; а когда Ира сама хочет поговорить с ней, то запросто, очень мило и невинно, сажает к себе на колени. Но не так безобидна Оля: если рассердить – догонит и защекочет до потери голоса почти любую из подруг. Впрочем, им это, кажется, только в радость.

Есть и «нижняя» компания – несколько диковатых, мрачноватых, малообщительных, по сравнению с верхами, девчонок, но тоже со своими секретами, с разговорами на последних партах, с походами друг к дружке в гости. Учатся они в основном на тройки. Верховодят там две Лены, Чернова и Моторина. Чернова – довольно высокая, жилистая, скуластая, с угловатыми плечами, очень прямыми каштановыми волосами, никогда не красившая ни ресниц, ни ногтей, всё-таки выглядит истинной девушкой. Её женственная сущность, о которой Лена не заботится и, наверное, не подозревает, сама бросается в глаза. Может быть, и не только в глаза, чёрт его знает. Известный роман Зюскинда уже несколько лет как написан, но выйти на русском языке не успел, никто из нас о нём не слышал, и об иных путях очарования, кроме зрительных, я пока не догадываюсь. «Верхние» девочки смотрят на Чернову недобро, но связываться не хотят и грубить в открытую опасаются. А её соседку по парте, Лену Моторину по прозвищу «Блина» – с ударением на первый слог, именно так она произносит это полуругательное, полупаразитное словечко, – Лену Моторину они откровенно презирают. Она уж больно смахивает на парня: короткая стрижка, низкий, чуть сипящий голос, походка вразвалочку, и при случайном взгляде на неё ничто в моей душе не подпрыгивает и не падает. В их паре главная Чернова, но других своих подружек Ленки шпыняют совершенно одинаково, и не только они. Эти девочки – две сестры, одна из которых старше на год, и третья, так похожая на них, что её тоже можно принять за сестру, – блеклые, тихие, далеко не с первого взгляда запоминающиеся, настоящие сиротки Мэри. Но Мэри стройные и, как бы сказать, приятные на ощупь, это я знаю на своём опыте. Попалась под руку зимой, где-нибудь в гардеробе, между непроницаемыми рядами вешалок, – как тут удержаться? Возражений не будет, жалоб, слёз – ничего не будет. И я не один такой, вот Пашка Метц, фотомодельный красавчик по кличке, разумеется, Самец, показался в дверях, так что наберись терпения, дорогая, отдаю в хорошие руки… Можно ли сказать, что эти три девочки – отверженные, парии, самые низкие по рангу в нашем классе? Не думаю. Я не слишком верю в этот ранг, а сироток ценю и даже по-своему уважаю. Они играют значительную роль. Сидишь порой на химии, наполняешься воспоминаниями, как пробирка щёлочью и кислотой: как улыбается хрупкая девушка с фотографии в журнале «Наука и жизнь», есть там раздел «вязание», и свитер у неё надет на голое тело, оно просвечивает сквозь широкие петли… Вчера к нам приходила Света говорить по телефону, пол в коридоре был ещё влажный после мытья, и я протянул ей руку, чтобы легче было перебраться на цыпочках. Кисть у неё совсем тонкая, закрыть глаза – и не поймёшь, что это взрослая женщина, а не пятиклассница. А если она босиком и в этом свитере… Воспоминания сменяются фантазиями, после урока тянет как-нибудь выпустить пар. Ира Татрова с подругами здесь не поможет, а сиротка Мэри – поможет запросто. Но и заигрываться не надо, Чернова способна на ревность, в прошлом году она ударом кулака разбила нос одному такому лакомке. Не мне, конечно, это легко доказать. Я бы перенёс эту беду стоически и виду не подал, а тот парень, уж не знаю, от неожиданности или боли, заплакал.

5

И всё-таки мне больше нравились независимые девочки. Такие, как Оксана Ткаченко. Она многим нравилась, особенно когда бежала стометровку на физкультуре, и после финиша была хороша, раскрасневшаяся и весёлая. И на математике, отвечая у доски, была прелестна, а если встретишь её где-нибудь в магазине, с хлебом и молоком в авоське, так просто неотразима. Было в ней что-то одновременно нежное – и победное, римское, устремлённое вдаль. Соперничала с нею красотой, по общему мнению, в школе только Марина из одиннадцатого класса – и, пожалуй, была в этой гонке чуть впереди; или просто так казалось, оттого что чужое заманчивее?.. Как бы там ни было, Марина уйдёт весной, а Оксана останется. Видели ребята в ней что-то ещё, помимо красоты? Не знаю, не берусь судить за других. Но, кажется, никто не замечал в ней гордости, сильного характера, а меня именно это привлекало больше всего. Легко притворяться независимым, когда хотел бы войти в какую-нибудь компанию, да не берут. Оксану с удовольствием взяли бы – или, точнее, она бы взяла всех кого захотела, и сама Ира Татрова потеснилась бы, уступая лидерство. Но Оксана, ни с кем не ссорясь, была дерзко, даже чуть напоказ, сама по себе.

С прошлой весны я сидел с Оксаной за одной партой, третьей в ряду возле окна. Многие хотели там оказаться, но больше других – я и белобрысый, вспыльчивый Ромка Сидельников. Мы даже немного подрались, если нашу возню можно было так назвать. Естественно, повод для столкновения был какой-то левый, не имеющий отношения к делу, но я-то понимал, в чём истинная причина, и Сидельников, думаю, тоже. Длилось всё недолго. Я никогда не выделялся ростом, но был коренастым, плотным и, как многие здоровяки, не злобным парнем. До некоторых пор я даже не представлял, как это можно – ударить кого-то в лицо, я же там всё переломаю! Поэтому в драке у меня был один любимый приём: взять шею соперника в захват и слегка придавить. Как ни странно, многим этого хватало раз и навсегда, но Седло был психом, так что мне пришлось задержать его в капкане подольше и даже тюкнуть пару раз макушкой о шкаф. Сидельников притих и не стал грозить, что позовёт друзей, которые со мной уж как-нибудь разберутся, да и кто бы в нашем классе стал? Все знали, с кем дружу я, хоть никогда этой дружбой не пользуюсь.