Книга Пехотинец в Сталинграде. Военный дневник командира роты вермахта. 1942-1943 - Эдельберт Холль

Противник не упустил свои возможности. Вдруг позади нас появились запыхавшиеся наши солдаты. Рядом со мной возник гауптман, который представился, пытаясь отдышаться:

– Функе. Я командир 5-й роты, которая получила приказ из батальона поддержать вас.

По тому, как он себя вел, я понял, что у гауптмана не было боевого опыта или почти не было. Я ответил:

– Холль. Командую 7-й ротой.

– Я знаю. Почему мы не наступаем? Мы должны двигаться вместе с штурмовыми орудиями и продолжать атаку.

И что я мог сказать этому человеку в такой ситуации в присутствии своих солдат, некоторые из которых стояли совсем рядом?

Этот офицер был в чине гауптмана, а я всего лишь лейтенант.

– Герр гауптман, вы должны держаться от штурмового орудия на некотором расстоянии. Если вы не будете его соблюдать, вы – покойник!

Но этот идиот и не собирался следовать моему совету. Он приказал отделению из своей 5-й роты двигаться за StuG III, и уже через секунду за штурмовым орудием скопилась группа из восьми – десяти солдат. Русские немедленно сосредоточили огонь по этой цели. Со своей стороны, мы постарались открыть мощный огонь по противнику, чтобы уничтожить выявленные цели на его позициях. Но успех совсем не сопутствовал нам. Вот упал один из солдат и остался неподвижно лежать на земле. Вот еще один закричал и, схватившись за плечо, побежал обратно в нашу сторону. А потом и сам гауптман поймал пулю. Схватившись за правое бедро, он согнулся пополам от боли. Его подхватили двое солдат, и все отделение как можно скорее бросилось в нашу сторону. Этот кошмар продлился всего несколько минут. Я был вне себя от злости. Наш «герой», который вплоть до этого момента ни одной минуты за всю войну не был на передовой, попытался продемонстрировать свою храбрость. И вот результат: один убитый, один тяжелораненый, двое с ранами средней тяжести, и сам храбрец получил пулю в бедро. Было бы лучше, если бы этот тупой Гейни оставался дома или там, откуда он к нам попал.

Он едва успел перевести дух, как я поддел его:

– Видите, что вы наделали! Но вы не пожелали послушаться совета простого лейтенанта.

Он был подавлен. Тихим голосом гауптман сказал:

– Вы были правы. Мне следовало послушать вас.

Я отвернулся от него. Гауптман, поддерживаемый двумя помощниками, поковылял назад, в тыл. Ему удалось «погостить» на передовой меньше чем один день. В любом случае мне придется в точности доложить об этом случае командиру. Он не должен присылать в качестве замены на поле боя офицеров, подобных этому. Отсутствие боевого опыта в городских боях почти означает смертный приговор.

А в это время моей роте удалось сделать рывок вперед. Ушли вперед и штурмовые орудия. Если нам удастся занять следующий квартал, мы увидим Волгу. Я с удовлетворением убедился в том, что слева наши соседи продвигаются практически вровень с нами. Обзор справа, где находились фельдфебель Гроссман и его люди, мне заслоняли здания и горы обломков. Там тоже шел ожесточенный бой.

Я снова догнал самоходное орудие. Оно, как и вчера, стреляло только при обнаружении целей, которые надежно поражались огнем прямой наводкой. Нам оставалось покончить с уцелевшими.

Мы дошли до следующего перекрестка. Штурмовое орудие Хемпеля выстрелило в боковую улицу слева, по которой оно засекло перемещение солдат противника. Товарищ Хемпеля на второй боевой машине двигался справа от нас. Сделав короткую перебежку по улице, мои солдаты вышли к домам на ее другой стороне. Теперь оба штурмовых орудия находились в самом центре боя. Нужно было иметь крепкие нервы, чтобы оставаться спокойным и не упускать из вида общую картину. Нам удавалось идти вперед благодаря нашим товарищам, которые били по всему, что обнаруживали, из двух орудийных стволов. Солдаты поняли обстановку и использовали это знание. Они знали, что иваны занервничали. Противник откатывался назад, медленно, все еще оказывая яростное сопротивление. Даже вражеская артиллерия, снаряды которой время от времени разрывались там, где шел бой, не могла предотвратить неизбежное.

Поскольку там не имели точных данных о нашем местонахождении, большая часть снарядов падала либо слишком с большим перелетом, либо с недолетом. После того как мы таким образом продвигались вперед метр за метром, вышли к центру последней крупной группы построек. Лейтенант Хемпель просигналил мне, что у него не осталось снарядов и ему придется возвращаться. Это было все на сегодня. Он не мог сказать, будет ли он и завтра помогать нам на этом участке. В знак благодарности я помахал ему рукой. Вскоре наши храбрые помощники скрылись из вида.

Мы не могли терять время. Прежде чем русские обнаружат, что обстановка изменилась, нам следовало попытаться выйти к углу следующего квартала. Когда мы под прикрытием своего тяжелого оружия преодолели еще несколько метров, к нам с правого фланга подскочил посыльный. Даже лежа ничком, он сумел докричаться до меня:

– Господин лейтенант! Фельдфебель Гроссман убит. Командование принял унтер-офицер Роттер.

На несколько секунд я застыл в ошеломлении. Эта новость поразила меня как удар молнии. Но у меня не было времени на то, чтобы думать об этом. У нас была задача, которую нужно было выполнять, не получив по возможности при этом пулю самому.

Сжав зубы, я направился к следующему углу. Мне навстречу с криком бежали двое молодых и недостаточно обученных судетских немцев. На их лицах читался ужас.

– Русские идут! Русские идут!

Один был награжден пинком под зад, второй – оплеухой. Потом я развернул их обратно и воскликнул:

– Можете считать себя счастливчиками оттого, что вас всего лишь возвращают на передовую.

Оберефрейтор Диттнер вернулся на позиции с перевязанной в верхней части рукой; еще немного, и мы потеряли бы и его.

– Диттнер, присмотрите за этими двумя. Они заблудились.

Диттнер кивнул и увел обоих.

Если бы со мной не было моих силезцев, тогда дела обстояли бы гораздо хуже. Они были костяком нашего подразделения и могли работать с полной отдачей. Но они знали, что никого из них не оставят в беде. Все прошедшие годы я снова и снова вдалбливал это в головы своим солдатам. Я не раз имел возможность убедиться: выходцы из Верхней Силезии и их земляки из Средней и Нижней Силезии все еще являлись становым хребтом нашего полка. В последних партиях пополнения прибывали в основном солдаты из других областей нашего отечества, и лишь немногим «старикам» удалось снова вернуться в свою часть.

Слава богу! Я дошел до перекрестка. Мы довольно далеко продвинулись почти по всему фронту наступления. Наступали сумерки. Еще немного, и повсюду упала тишина. Эта тишина теперь нарушалась лишь отдельными винтовочными выстрелами или редкими пулеметными очередями. Снова пришло время присматриваться и прислушиваться. Бесчисленное количество глаз с обеих сторон пристально вглядывались перед собой, вправо и влево. За любым углом мог притаиться смертельный сюрприз. Обеспечив необходимые меры безопасности, я отправился на правый фланг. Со мной пошел унтер-офицер Павеллек. Я хотел попрощаться с моим верным стойким фельдфебелем Гроссманом. Унтер-офицер Роттер замогильным голосом отдал рапорт.