Книга Бэтмен. Ночной бродяга - Мари Лу

Брюс моргнул. И это была та самая заключенная, которую допрашивали готэмские полицейские? Юноша понятия не имел, чего от нее ждать, но девушка совершенно не походила на тот портрет, который нарисовало его воображение. Она выглядела так, словно была его одноклассницей. Слишком юная, чтобы находиться в месте, подобном «Аркхэму». В отличие от всех остальных заключенных, она была спокойна, как смерть, и ничто в ее поведении не намекало на преступное прошлое. В этой обители хаоса и жестокости она сильно выбивалась из общего ряда.

И все же. Было что-то странное в ее взгляде… что-то такое, от чего у Брюса мурашки по спине прошлись.

Девушка опустила веки, а затем распахнула глаза и, не поворачивая головы, перевела взгляд на Брюса.

Юноша опешил и отошел от окна. «Эти глаза». Они были не просто темными, в их глубине что-то скрывалось, что-то продуманное и расчетливое. Глаза были окнами в невероятно развитый мозг, и прямо сейчас эти глаза изучали и анализировали Брюса Уэйна. У Брюса возникло странное ощущение, будто прямо сейчас она впитывает все самые важные детали о нем с такой легкостью, будто может читать его мысли.

Юноша перевел взгляд на руки заключенной и заметил, что она сложила из салфетки изящный цветок… но стоило ей пошевелить запястьями, как цветок превращался в скорпиона. Фигура превращалась из цветка в скорпиона и обратно, снова и снова. Брюс подумал было, что невозможно создать нечто столь утонченное из обычной салфетки. Это напомнило о том, как его мать особым образом складывала письма перед отправкой, как она тщательно проглаживала все сгибы ногтями, чтобы бумага вошла в конверт идеально.

Какое-то время Брюс и девушка смотрели друг на друга. Затем Уэйн отошел в сторону, чтобы укрыться от ее пристального взгляда. Выдохнул. Его мозг лихорадочно размышлял.

Может быть, персонал лечебницы куда-то перевел недавнего обитателя этой камеры и вместо него поместил сюда эту девушку? Это было бы хоть каким-то объяснением. Возвращаясь к работе, Брюс нахмурился. Что она такого сделала, чтобы попасть в отделение интенсивной терапии самой печально известной тюрьмы Готэма? Она выглядела такой… спокойной. Внимательной. Даже невинной.

Он подумал о своей системе деления людей на категории. В какую категорию попадала она?

Он уже не мог задерживаться там еще дольше, поэтому упаковал свои принадлежности и направился к выходу. По пути юноша в последний раз взглянул в окно камеры. Он почти ожидал, что взгляд темных бездонных глаз девушки будет все еще направлен на него, пронизывая его сущность насквозь.

Но она опять смотрела в пустоту. Даже не пошевелилась. Оригами в руках девушки снова приняло форму цветка. Брюс на мгновение задумался об этом, затем покачал головой и направился к выходу. Возможно, она его вообще не замечала, а все остальное было плодом его воображения.

Глава шестая

Когда день подошел к концу, Брюс вышел из дверей «Аркхэма» и с удобством расположился на сиденье автомобиля Альфреда, но его мысли по-прежнему были заняты той странной девушкой.

— Как прошел день? — спросил Альфред.

Брюс сухо покосился на своего опекуна в зеркало заднего обзора.

— Я прекрасно провел время, — ответил юноша, — настоятельно рекомендую.

Альфред нахмурился.

— От кого это вы унаследовали весь свой сарказм, мастер Уэйн?

— Понятия не имею, — Брюс наклонился вперед и положил руку на спинку сиденья наставника, — может, от тебя?

— От меня? Сарказм? — Альфред фыркнул, на губах заиграло подобие улыбки. — Я что, по-вашему, англичанин?

Несмотря на тяжелый день, Брюс не смог удержаться от ответной улыбки. Юноша наблюдал, как мимо проносятся голые ветви деревьев. В мыслях он то и дело продолжал возвращаться к образу той девушки, и когда он позволил себе задуматься об этом слишком надолго, ему показалось, что эти глаза, темнее самой ночи, сверкают в промежутках между деревьями.

Несколько минут спустя машина остановилась у дверей тренировочного зала, где Брюс Уэйн проводил множество своих вечеров. Выйдя из машины, юноша глубоко вздохнул, открыл дверь зала и вошел внутрь. Ему нужна была хорошая, насыщенная тренировка, чтобы прочистить голову и избавиться от мыслей об этой девушке.

Тренажерный зал был эксклюзивным клубом. Тренер, Эдвард Чанг, олимпийский чемпион по боксу и борьбе, работал со своими студентами исключительно на индивидуальной основе. Брюс оглядел просторное помещение, высотой минимум в два этажа. На полу в самых разных сочетаниях были разбросаны голубые маты, а в самом центре находился восьмиугольный ринг, где проходили официальные спарринги между тренером и его подопечными. Здесь были десятки тренажеров, штанги, канаты, груши, защитная экипировка и многочисленные стены для скалолазания. В одном углу даже располагался плавательный бассейн на восемь дорожек.

Брюс быстро спустился в раздевалку, переоделся, обернул кисти рук белой марлей, напудрил их тальком, затем достал из шкафчика тонкие очки.

Оборудование тренировочного зала впечатляло, но по-настоящему дорогой забавой посещение зала делала технология, которой обладали очки. Надев их, Брюс увидел развешанные по всей комнате ярлычки — «Маты», «Ринг» и «Бассейн». На центральной панели был выведен список разных ландшафтов, любой из которых он мог выбрать на время тренировки.

Брюс листал опции, пока не нашел свои любимые настройки, затем нажал на нужную кнопку, и мир вокруг него погрузился в абсолютную темноту.

Затем сверкнула вспышка, мир перезагрузился, и Брюс очутился на краю башни, исчезавшей в освещенных закатным солнцем облаках. Перед ним расстилалось море сверкающих небоскребов, соединенных друг с другом кабелями таким образом, чтобы по ним он мог бегать между зданиями. Лестницы спиралями огибали каждую высотку. Над головой раскинулось виртуальное ночное небо. Когда Брюс поглядел вниз, высота показалась такой реальной, что у юноши закружилась голова.

Небоскребы и препятствия идеально совпадали с планировкой самого зала, с фигурами из матов, восьмиугольным рингом и всем прочим. Виртуальные лестницы синхронизировались с настоящими, сконструированными из разложенных по кругу матов. Брюс мог выбрать режим тренировки в этой виртуальности. Если ему хотелось бегать между небоскребами и взмывать вверх и вниз по лестницам, — кабели и лестницы подсвечивались ярко-белым светом, чтобы он легко мог разглядеть их. Если он выбирал возможность карабкаться по стенам небоскребов — подсвечивались уступы на стенах зданий, идеально совпадающие с расставленными в зале стенами для скалолазания.

Брюс решил побегать по кабелям и лестницам. Они зажглись ярко-белым светом, выделяясь на фоне закатного солнца. Юноша облегченно потянулся, готовый отпустить все воспоминания о мрачных залах «Аркхэма» и насладиться видами с головокружительных небоскребов. Затем он прыгнул.

Брюс приземлился прямо на кабель, проложенный между его небоскребом и ближайшим зданием. Юноша мгновенно побежал вперед, не теряя равновесия — навык, приобретенный за долгие годы тренировок. Добежав до конца кабеля, Уэйн взмыл в воздух и зацепился за нижние ступеньки лестницы, спиралью огибающей небоскреб. В реальной жизни Брюс сейчас повис на металлических прутьях, свисающих с серии сложенных друг на друга голубых матов, а его замотанные руки подняли в воздух белую пыльцу. Одним плавным движением Брюс подтянулся (при этом мускулы рук и спины туго напряглись), вскочил на лестницу и побежал дальше. Вверх по лестнице, затем еще один прыжок, еще один кабель. На лбу начали выступать капельки пота. С каждой минутой упражнения Брюс чувствовал себя все спокойнее, он сфокусировался строго на ровном биении своего сердца.