Книга Джентльменский клуб «ЗЛО». Безумно влюбленный - Александра Черчень

Он коротко простонал, исступленно меня целуя, сжимая руки на талии, скользя по спине… Я опомнилась, когда он решительно дернул вниз рукава платья, обнажая плечи и верхнюю часть груди.

– Эштон!

Он словно меня не слышал, опуская один край платья вместе с сорочкой все ниже, пока, к моему шоку, не обнажил одну грудь целиком.

Подтянул меня выше, покрывая короткими жалящими поцелуями плечи и сжимая грудь.

Я испугалась так, что стала вырываться уже со всей силы, и, кажется, только это его отрезвило. Он вернул декольте на место и уткнулся в обнаженное плечо, часто и хрипло дыша.

– Прости. Я голову теряю…

– Мне пора вернуться.

– Ты мой яд, – вдруг тихо сказал Эштон, поднимая на меня темный взгляд. – Опиум. Я подсел на тебя, как на наркотик, Дженни. И, как последний наркоман при виде дозы, я рядом с тобой забываю про все на свете. Про гордость, про то, что в мире еще полно других женщин и связанных с ними радостей. Я хочу лишь тебя. Твою кожу, твои волосы, твое тело, твой запах. Сколько я имел других – это не заглушает моей в тебе потребности. Это все равно, что есть, когда у тебя горло сводит от жажды. У меня ломка, Джен.

– Отпусти… Ты с ума сошел!

– Давно, – криво усмехнулся мужчина. – Очень давно, моя черная королева. И я уже не тот, что был раньше… Я уже не немею, стоит твоим прекрасным глазам посмотреть на меня.

– Эштон!

Он вновь прижался к моим губам, раздвигая их языком и властно касаясь моего, стараясь вовлечь в любовную игру.

Но, напуганная такой одержимостью, я укусила наглого захватчика.

– Я не хочу!

– Хочешь, – усмехнулся он. – У тебя глаза горят, Дженнифер, ты часто дышишь, и, держу пари, стоит мне вновь положить ладонь на твою грудь…

Он дьявольски усмехнулся и едва ощутимо коснулся напряженного и ноющего соска. Я замахнулась для пощечины, но мужчина перехватил руку и, коснувшись поцелуем ладони, спихнул меня с колен.

– Беги снова, моя девочка. Но знай, теперь я буду на тебя охотиться. Раньше тебя спасало лишь то, что я всегда думал, что и правда не нравлюсь. А так касаться женщины, которой я противен… Это слишком даже для меня.

Я выдернула руку из его хватки, быстрее лани выскочила из беседки и, отбежав на несколько метров, крикнула.

– Ты ненормальный!

– Да, Дженни, совершенно на тебе помешался, – весело признался Эштон, вольготно развалившись на скамье.

– Ты мне не нравишься! Вообще! Совсем! Противен!

– Правда? – нехорошо прищурился рыжий и подался вперед. – Мне поймать тебя опять и, задрав платье, проверить, так ли это?

Я покраснела от жуткой пошлости и, подхватив юбки, понеслась прочь.

Господи-боже… Господи-боже…

В относительной безопасности я себя почувствовала лишь пробежав полсада. Я обхватила руками ствол дерева и прижалась щекой к коре, пытаясь остудить пылающую кожу.

В голове был полный бардак. И жуткая паника.

Одержимость Эштона и правда пугала до дрожи в коленях.

Но тогда почему было так сладко с ним целоваться?

Ведь это неправильно.

Что же мне делать? Что?..

И Лизавете не расскажешь, совета не спросишь. К брату тем более не пойдешь.

Где-то вдалеке послышался голос легкой на помине дуэньи.

Ладно. С проблемами надо разбираться по мере их поступления. Сначала нужно добраться до дамской комнаты и привести себя в порядок.

Потому как в данный момент на мне разве что плаката нет "Дженни занималась в кустах непотребствами. И ей нравилось!"

Глава 9

В которой Эштон Ройз осознает, что он дурак. И это не лечится.

М-да…

Я коротко фыркнул и запустил одну руку в волосы, сильно дернув их у корней.

Что сделал барон Брендфорт, впервые добравшись до любимой девушки? Трепетно поцеловал в фарфорово-розовую щечку, облобызал руки и заверил в своих глубоких чувствах? Нет. Тогда, быть может, барон пригласил леди на прогулку или послал цветы? Тоже нет. В свое оправдание могу сказать, что вышеупомянутое мы уже проходили и без особого успеха.

Но в любом случае это все не повод кидаться на невинную девушку с развратыми поцелуями и стаскивать с нее платье.

В голове вновь промелькнули образы. Джен на моих коленях, нежная кожа под губами, округлая грудь под пальцами… Как можно было устоять?

Я столько раз просыпался на мокрых от пота простынях от снов с таким содержанием, что, когда это произошло в реальности, просто потерял контроль.

И сейчас… жажда поднималась из самой глубины существа, и я ощущал себя зверем, дорвавшимся до своей самки. Нежности не хотелось, трепета не было, была лишь жажда. Иссушающая, всепоглощающая… первостепенная. Мне плевать, что думает Дженни, я хотел лишь касаться, целовать, кусать. Владеть.

Напиться ею за все годы.

Больная одержимость женщиной – это страшно.

Но опять же это совсем не повод ей про свои слабости рассказывать.

Даже если Аманда права, и Дженнифер вовсе не так равнодушна, как хочет показать, после сегодняшнего происшествия она вполне могла испугаться. И тогда в бездну полетят все амбициозные планы на тему того, чтобы все же надеть на пальчик строптивой девице колечко.

Ждал же я больше года вдали от нее? Ждал! Так почему сейчас не удержал контроль?!

– Потому что идиот.

Я порывисто поднялся, несколько раз нервно обошел беседку по периметру.

Нужно понять, что делать дальше…

Легкие шаги по гравию дорожки вырвали меня из паутины коварных мыслей. Из-под сени деревьев вышла тонкая светловолосая фигурка, которая, казалось, мягко светилась в лучах луны.

– Здравствуй, Эштон, – мягко протянула девушка.

– Доброго вечера, Дейдре, – усмехнулся я в ответ и, прислонившись плечом к колонне, спросил. – Что ты тут делаешь, маленькая?

– Гуляю, – девочка заправила за ухо прядку светлых волос. – Уже довольно давно…

М-м-м… намек?

– Как давно?

– Достаточно, – удивительно по-взрослому улыбнулась Дейдре. – Ты ее напугал.

Я присел на первую ступеньку мраморной лестницы и похлопал по белому камню рядом с собой. Стянув с плеч сюртук, бросил его в качестве подкладки и с усмешкой пояснил:

– Юным барышням надо бережно относиться к своему здоровью.

– Пока рядом такие джентльмены, как ты, леди не страшны никакие опасности.

Она ступала невесомо и так легко, словно парила и возле земли ее удерживало не притяжение, а лишь желание и прихоть.