Книга Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Но постепенно у Шандора Каройи копилось подозрение, что дело тут нечисто. Господин Иштван, в довершение своих порицаемых моральных качеств, показал себя полным неучем, не знающим грамоты, не помнящим, что было в его жизни до плена. Итак, Шандор потихоньку начал вести следствие, и тут он открыл для себя удивительные вещи. Настолько, что уже открыто осмелился восстать против лжебрата и в ходатайстве перед королем просил Его Величество послать особую комиссию для расследования дела. В ходатайстве было сказано:

«До сего времени не только не выяснилось, что принятая как брат личность была бы полагаемая за павшего в битве под Зентой; но даже и сестра Переньине, и бывший учителем павшего, которые помнят телосложение и черты лица Иштвана, а также родственники да товарищи настоящего Каройи по войску и школе, которые с детства возрастали с ним, личность эту за настоящего Каройи вообще не признают. Далее, хоть и правда, что одиннадцать лет длящиеся бедствия и нищета могут отнять у человека разум и всю его натуру переменить, но здесь перемены так велики, что предположить таковые невозможно; потому как настоящий Каройи, имея большой рот, редкие большие зубы, выдающийся подбородок и густой голос, сверх того показал себя отличным в учении, спокойной натурой, богобоязненными качествами, ученостью; а ведь у этого нынешнего рот мал, зубы мелкие и частые, голос высокий, лицо округлое, единственная его страсть — грубая брань да разгул, настолько, что раз за разом по семь раз напивается допьяна; читать-писать не умеет; да еще, коли от других не слышит, так сказать не может, кто были его родители? Телосложение, черты лица, голос и прочие свойства так сильно перемениться за одиннадцать лет ни в коем случае не могут, а то, что все духовные познания растерять и близких окончательно позабыть, так такое не могло произойти даже в таком случае, если эти одиннадцать лет был бы вынужден провести единственно среди диких зверей.

Но сверх всего прочего, поразительно то обстоятельство, что по прошествии времени, как пронзен был копьем Иштван Каройи, его перстень с печатью, купленный солдатами-сербами, был передан во владение отцу, а нынешний Каройи не то, что не узнал перстня, но и о родовом гербе не имел никакого, даже самого малого понятия и познания также».

Король удовлетворил ходатайство просителя и послал особую судебную комиссию.

Я старался со всей строгостью летописца изложить происшедшее. Но теперь не могу удержаться, чтобы не подивиться всей этой странной истории. В Вене появляется какой-то неграмотный, неуч и невежда, неотесанный пройдоха, с плохими манерами, который даже и внешне-то не похож на пропавшего без вести венгерского витязя, и этого типа тамошние господа-венгры тотчас принимают за настоящего Каройи, рекомендуют Коллоничу, а тот — самому королю.

Еще удивительнее во всем этом то, что негодяй по натуре, пьяница находит знатную даму, которая не просто выходит за него замуж, но и остается верной, когда уже маски сброшены и она понимает, что связала свою жизнь с обманщиком, чья голова вот-вот падет.

Для старинного феодального венгерского права, загнанного за бруствер дворянских привилегий, характерно, что этого проходимца — теперь я уже могу именовать его этим словом — было невозможно лишить всех узурпированных им благ изасадить в каталажку иначе, как только через долгий и дорогостоящий судебный процесс.

К процессу обе стороны готовились рьяно. Шандор собрал и записал показания 48 свидетелей, Иштван — 93-х, и так представили их суду. Среди свидетелей со стороны Иштвана самым упорным показал себя «старый Балаж Кишш», тот самый капитан; он до конца держался того, что ответчик и есть его старый боевой товарищ Иштван Каройи.

Но только показания свидетелей Иштвана выглядели так, как если бы кто-то сражался ивовыми розгами против тяжеленной дубины. Представший перед судом простой дворянин из области Сатмар по имени Михай Надь клятвенно показал, что личность, выступающая под именем Иштвана Каройи, не кто иной, как развратного нрава, пьяница и бродяга его собственный сын Гергей.

Это показание подтвердили трое родных братьев Гергея Надя и несколько других свидетелей.

Свидетелями Иштвана были бедные крепостные люди, которых он либо подкупил, либо принудил угрозами, за исключением, естественно, неисправимого старика Балажа Кишша.

Суд потребовал личного присутствия Иштвана Каройи, но тот, сославшись на болезнь, просил отложить заседание. На это два члена суда поехали в Мичке и там допросили его. Допрос имел для Иштвана плачевный результат. Выяснилось, что он абсолютно неграмотен, из «Отче наш» сумел выдавить лишь несколько слов.

Факт стал совершенно очевиден: имя Иштвана Каройи присвоено и носит его обманщик по имени Гергей Надь.

Королевское предписание потребовало от суда продолжить слушание сторон и затем вынести приговор. Это была обычная формула и выражала только то, что процесс должен быть по всем правилам.

Однако Иштван Каройи и на второй вызов в суд не явился, а попросту сбежал.

Суд оказался в большой беде. Ясно, обманщика надо осудить, однако это можно сделать, только допросив его, так требует королевское предписание. Значит, Гергей Надь аж до скончания времен мог бы проживать в Трансильвании, куда он сбежал, не родись спасительная идея. Королю послали донесение о результатах следствия и в витиеватых выражениях дали понять, что «Его Величество приказал сделать личный допрос, однако этого не случившись, а потому, решения не вынося, дело предоставляется Его Величеству лично для распоряжения но собственному усмотрению».

Король Леопольд самолично вынес решение 15 июля 1699 года. Надь Гергей был признан виновным в самозванстве, и было поручено Каройи Шандору для поимки оного испрашивать помощи у полиции областных центров.

Но до этого не дошло, потому как Гергей Надь около того времени помер в Трансильвании.

Имре Вальтер, который, используя архивы семьи Каройи и материалы собственных исследований, написал историю лже-Каройи, не упоминает, каким образом Гергей Надь попал на турецкую галеру.

Очень возможно, что, бродяжничая, поступил он в солдаты, но не больно-то геройствовал, а когда дело дошло до крови, сдался в плен. Он мог слышать вести об исчезновении Иштвана Каройи, ну и поразил воображение своих сотоварищей по рабству да и самого Л искан россказнями про то, как попал в турецкое рабство.

Особо интересным случай этот делает беспримерная дерзость, с которой Гергей Надь пошел на авантюру. В делах по крупным аферам иногда удивляет, насколько примитивен и необразован герой-мошенник. Это можно объяснить только тем, что у такого человека очень узок кругозор, он не способен рассчитать, во что всаживает нож и храбро рискует, бросая кости. Случай поможет — кости могут упасть вверх шестеркой. Гергею Надю помогло то, что он первым наткнулся на старого Балажа Кишша, а потом встретился с поразительным незнанием людей у кардинала Коллонича и короля Леопольда.