Книга Карнак и загадка Атлантиды - Жан Маркаль

Однако памятники, наиболее показательные в плане того, что можно назвать дольменическим искусством, находятся к востоку от Карнака: в самом деле, холмами, содержащими петроглифы, особенно богаты район Локмариакера и устье реки Оре. Правду сказать, кроме некоторых местностей Ирландии, таких как долина реки Бойн, нигде в Европе не сосредоточено столько мегалитических резных изображений в одном месте. И хотя эти изображения остаются, по меньшей мере, загадочными и, конечно, не поддаются полному объяснению, однако они представляют собой важное свидетельство культуры народов — строителей мегалитов от конца неолита до начала века металлов.

На территории Краша, в парке Гюран, один дольмен, где не раз проводили раскопки без особого результата, содержит вогнутое скульптурное изображение, в котором можно увидеть корабль на морских волнах. А в лесу Люфанг, в крытой аллее, покрывающего стола которой уже давно не существует, обнаружили опору высотой полтора метра со странной резьбой. Эту стелу, перевезенную в музей Карнака, часто называют «спрут из Люфанга», и она вызывает немало комментариев. На ней изображено нечто, что трудно счесть человеком и что больше напоминает головоногое. И в результате возникает проблема: в самом деле, похоже, есть какая-то связь между этим петроглифом и изображениями в древних культурах Эгейского моря. Было ли в районе Карнака нечто вроде культа спрута или, вернее, «символизировал» ли он что-нибудь, как на островах Эгейского моря? В разрушенном дольмене Пенап на острове Монахов (залив Морбиан) тоже нашли петроглиф, похожий на головоногое. Надо ли считать, что у мегалитического искусства атлантических берегов и у эгейского искусства был некий общий исток? В каком направлении происходило влияние? «Спрут из Люфанга», неизменно околдовывающий и загадочный, оба глаза которого навсегда устремлены в бесконечность, остается одним из объектов, существование которых сильнее всего раздражает, потому что ставит проблемы, связанные с дольменическим искусством района Карнака, а также метафизическими и религиозными мотивациями здешних народов, которые бесспорно пришли с моря.

Ведь здесь мы находимся на территории морских народов. Теперь определенно установлено, что Локмариакер занимает важнейшее место в мегалитической системе, созданной в доисторические времена. Если территория Карнака, похоже, предназначалась для строительства аллей менгиров, то на территории Локмариакера — в которую когда-то входили не только нынешний полуостров, ставший коммуной, но и ближайшие его окрестности и даже другой берег реки Оре, — по всей очевидности, должны были возводиться курганы, просто ли в качестве могильных холмов или еще и как святилища. Обилие петроглифов, во всяком случае, демонстрирует в высшей степени сакральный характер этого места, причем присущий ему за четыре тысячи лет до нашей эры, то есть в эпоху, когда на европейском континенте не было ни одного кельта и, вероятно, ни одного индоевропейца (ни по культуре, ни по расе). Ведь в так называемых первобытных обществах, которые на самом деле являются просто архаической стадией нашего, представление о святилище обязательно предполагает центр, «столицу», даже если она оказывается скорей теоретической и символической, чем по-настоящему политической.

Так вот, Локмариакер бесспорно и во всех смыслах слова был «столицей», центром, каким могли быть Тара в Ирландии или Дельфы для греческих народов. На заре истории, то есть в 56 году до н. э., это был главный порт венетов в войне с Цезарем, откуда выходил флот, чтобы пройти горло Морбиана между Пор-Навало и мысом Керпенир и встретить римский флот. После поражения венетов и романизации этого края Локмариакер, получив, несомненно, название Дариоригум или Дариоритум, стал заполняться римскими постройками, отдельные фрагменты которых сохранились, — появились, в частности, портовые сооружения и амфитеатр. Но центр тяжести постепенно переместился в Ванн, в глубину побережья залива, и Ванн стал новой галло-римской, а потом галло-франкской столицей, прежде чем в VII веке н. э. попасть в руки бретонцев. Локмариакер — это стратегически важное место на оконечности полуострова и на реке Оре, глубина которой позволяет проходить по ней крупнотоннажным судам. Вполне понятно, как венеты — и их предшественники — могли использовать преимущества его положения: на месте нынешнего порта, находящегося, надо сказать, в большом запустении, у них была глубоководная якорная стоянка, хорошо укрытая от ветров с моря и от сильного прибоя и при этом очень близкая к морю во время прилива. Кстати, гораздо позже, в 1665 году, в Керпенире собирались строить верфи для строительства судов Компании Индий. Известно, что предпочтение было отдано Лорьяну. Но в XIX веке, по мнению инженера Фердинанда де Лессепса, на входе в залив Морбиан, то есть на месте Локмариакера, можно было бы построить «лучший порт в мире». Наконец, в конце Второй мировой войны американцы зарезервировали его как место возможной высадки в дополнение к операциям в Нормандии.

Все это показывает, несколько важно это место. Конечно, селение Локмариакер маленькое, очень скромное, пусть даже на два летних месяца его население удваивается. Локмариакер остается деревней, жители которой ловят рыбу и разводят устриц, а также возделывают землю, богатую, хорошо удобряемую водорослями. Но здесь присутствует прошлое, и поток туристов только подтверждает его реальность.

Стоит ступить на полуостров, двигаясь из Краша или Сен-Филибера, как взору наблюдателя открываются многочисленные остатки мегалитов, но по-настоящему все начинается только на входе в селение. Конечно, надо знать, что в поле слева от дороги, в направлении залива, находится дольмен Кервересс, полностью скрытый зарослями, некоторые опоры которого покрыты довольно грубой резьбой. Несомненно, выгодней идти направо от дороги, где легко можно обнаружить Мане-Люд, памятник, очень хорошо отреставрированный и приведенный в порядок.

Мане-Люд («Холм Пепла») — это продолговатый курган из камней, то есть галгал, покрытый на вершине морским илом. Его высота — 5,5 метра, длина — 80 метров и ширина — 50 метров. Он скрывает очень красивый дольмен с коридором, некоторые опоры которого были увенчаны лошадиными черепами, I как обнаружилось во время раскопок 1864 года. Центральная камера, довольно маленькая, была полностью закрыта, и ее наполнял пепел от сожженных костей. Там нашли немало предметов: фибролитовые и кремневые топоры, глиняные черепки, бирюзовые бусины, терракотовые подвески и fusaiole. В западной части галгала — довольно обширная камера, покрытая толстыми плитами и с галереей, вход в которую открывается с юга. На девяти опорах есть углубленные изображения.

Представленные здесь знаки интересны большим разнообразием: тут присутствуют почти все элементы словаря, ключа к которому, к сожалению, у нас больше нет. На самом деле, здесь ясно можно увидеть лодки с вертикальными черточками, которые в равной мере могут быть веслами или стилизованными человеческими фигурами, U-образные знаки, которые могут быть бараньими рогами, символом могущества, топоры с топорищами разного типа, топоры без топорищ, посохи, кресты, которые могут быть стилизованными человеческими фигурами, кривые линии, которые могут быть волнами, ожерелья, солнце с лугами, луну и знаменитый щиток, который, вероятно, не просто щит, а символическое изображение могильного божества, изображение, которое встречается во многих других холмах.