Книга Тамерлан. Завоеватель мира - Джастин Мароцци

Пока войны, чума и голод подтачивали Европу изнутри, начала нарастать и внешняя угроза. Восточная граница христианства находилась под постоянным давлением, так как слабеющая Византийская империя была атакована оттоманами. Она начала терять свои провинции одну за другой. Сначала была захвачена Малая Азия с городами Бруса и Никея, потом пал Адрианополь, что было зловещим знаком, Галлиполи и Фессалоники. В 1389 году христианская армия сербского короля Лазаря была разгромлена на Косовом поле турецкой армией султана Мурада I. К 1394 году Константинополь оказался в осаде. Через 2 года христиан-58 скип мир поднялся с больничного ложа, чтобы дать последний бой мусульманским противникам. Последняя армия крестоносцев отправилась к Никополю на берегах Дуная, где и была разгромлена наголову: Европа содрогнулась при мысли, что дальше будут делать неверные. Ислам начал свое наступление.

Перспективы материковой Европы выглядели мрачными, оставалось уповать на небесное заступничество. Хотя церковь в XIV веке чувствовала себя уверенно, и папа римский Бонифаций VIII в 1302 году обнародовал буллу «Unam Sanctam», где утверждал, что «духовная мощь превыше достоинства и благородства, превыше любой земной власти», в это же самое время она начала терять свой авторитет. Оказавшись в кипящем котле раздираемой войнами Италии, папы на некоторое время удалились в Авиньон на берега Роны, откуда французские папы старались как-то пригасить войны в Италии и Европе вообще, чтобы подготовиться в сражениям против мусульман на востоке. Но в 1378 году случилась настоящая катастрофа, и церковь раскололась, когда был смещен вспыльчивый итальянец Урбан VJ. Вместо него был выбран очередной француз Клемент VII, что привело к Великому Расколу. В течение 40 лет один папа сидел в Риме, другой, именуемый анти-папой, находился в Авиньоне. Престиж папской власти резко упал.

Во времена Тимура Европа в глазах мусульман выглядела просто дикими варварскими задворками. Церкви и государства были расколоты и безнадежно слабы. Эпоха имперского величия завершилась, ей предстояло возродиться только в XV веке. Эдуард Черный Принц мог считаться блестящей фигурой на полях сражений Европы, но мусульманский мир не обращал внимания на происходящее в землях неверных. Настоящие сокровища завоеваний нельзя найти в землях неверных, они находятся на востоке. Как писал Бернард Льюис: «Для средневекового мусульманина от Андалузии до Персии христианская Европа была погружена во мрак варварства и неверия, которого залитый солнцем мир ислама мог не опасаться, и учиться там было совершенно нечему».

Но на европейцев дела язычников Востока тоже не производили впечатления. Стремительные завоевания Тимура на Западе оставались практически незамеченными до 1587 года, когда, как чертик из коробочки, на сценах елизаветинской Англии появился в клубах дыма и серы Тамбурлейн.

Западные историки пренебрегали Тимуром, что продолжается и сегодня. Это позволило Марло создать запоминающийся образ кровожадного Тамбурлейна, безбожного восточного деспота, бесстрашного в завоеваниях, беспощадного в победах, однако способного достичь поэтических высот во время разговоров со своей возлюбленной Зенокритой. Злая насмешка судьбы заключается в том, что человек, всегда старавшийся сохранить память о себе для потомков, заставляя тщательно описывать свои военные и прочие дела, посмертную славу получил из рук писаки елизаветинского периода, да к тому же писаки с откровенным привкусом желтизны.

Тимур прилагал титанические усилия, чтобы оставить память о своих блестящих военных победах и грандиозных стройках, но это ни к чему не привело[21]. Эдвард Гиббон писал: «Эти усилия оказались неспособны сохранить его славу, драгоценные памятники с надписями на монгольском и персидском языках были скрыты от мира либо, по крайней мере, от Европы. Нации, которые он покорил, старались отомстить хотя бы по-мелкому. Невежды долго повторяли клеветническую легенду, которая опошляла его рождение, характер, личность и даже имя — Тамерлан. Однако его реальные заслуги будут подчеркнуты, а не зачеркнуты тем, что он возвел крестьянина на трон Азии».

Не замеченный историками, на сцене Тимур появлялся несколько чаще. Хотя пьесе Марло исполнилось более 400 лет, ставилась ома исключительно редко. В хрониках XVII, XVIII и XIX веков мы не видим ни одного упоминания о постановках. Одной из проблем являлась затянутость пьесы. Она состоит из двух полномасштабных пьес, а не действий. Другой проблемой является монотонный показ завоеваний и побоищ, который продолжается до смерти Тамбурлейна. Ч.С. Льюис назвал пьесу «скрытой анаграммой: Великан — победитель Джеков». Следует прямо признать, что сюжет недостаточно сложен. В результате всех этих трудностей первая профессиональная постановка в наше время была предпринята в Лондоне в 1951 году, когда Тайрон Гатри выбрал на главную роль Дональда Волфита вместе с труппой «Олд Вика». Четверть века спустя Питьер Холл выбрал пьесу, чтобы открыть театр Оливье, главную роль исполнял Альберт Финни. Холл решил, что «Тамбурлейн» представляет собой «бессмертное морализаторское представление», «первую атеистическую пьесу» и даже «первую экзистенциалистскую пьесу». В 1976 году он писал: «Одна вещь, которую я сегодня знаю о «Тамбурлейне» наверняка. Он пахнет театром так же, как цирк пахнет песком и лошадиным дерьмом». Если бы театралы обзавелись терпением, они дождались бы, пока в 1993 году пьеса не была поставлена в Королевском Шекспировском Обществе в Стратфорде под руководством Терри Хэндса. Этой постановки стоило дождаться.

Зрители были пленены восхитительным варваризмом Энтони Шера в главной роли, взрывной и атлетической манерой, в которой он изображал тиранию и раздувал претензии на величие до того, что один обозреватель назвал «мегаломанией мегаломаньяка». Если султан Баязид и его турки неловко ковыляли по сцене на золоченых ходулях, Тамбурлейн прыгал, подобно Тарзану, сшибая Баязида наземь. Победу он празднует с издевательским садизмом, запуская пальцы во вспотевшие волосы Баязида, и лижет их, а потом предлагает Зенократе понюхать. Купаясь в крови, он оскорбляет посаженного в клетку султана и приглашает свою свиту помочиться на огрызки хлеба, которые потом пытаются скормить пленнику. Затем, со злобной гримасой, он отрезает палец султанше. Девушки Дамаска, которых изобразил Марло и которые стали жертвами Бича Божьего, превращаются в напомаженных мальчиков определенной профессии. Если постановка 1993 года и доказала что-либо, то лишь одно — на самой сенсационной пьесе Марло можно сделать хорошую кассу. Нужен актер с мускулатурой Шера, переписанная пьеса (она сократилась до трех часов), пышные костюмы и спецэффекты. Но был еще один урок, извлеченный из «Тамбурлейна». Как писал критик: «События на Среднем Востоке и в других местах доказывают нам, что если мы будем игнорировать его, то его наследники начнут угрожать нам».

Если бы Тимур прожил достаточно долго, чтобы увидеть «Тамбурлейна Великого», он наверняка был бы благодарен автору этой драмы, хотя вероятно, возражал бы против использования унизительного прозвища. Тамбурлейн Марло — один из наиболее эффектных образов воина-героя на сцене. Шекспировские Генрих V и Кориолан по сравнению с ним кажутся ничтожествами.