Книга Круг замкнулся - Наташа Кокорева

Она смешно, по-заячьи, потянула носом и отставила сапог.

– Садитесь за стол, – позвала матушка.

Горячий мед продирал горло, успокаивал шум в ушах. В очаге прогорело полено и с треском развалилось надвое.

– И все же, что случилось? – матушка отставила кружку и посмотрела Стелу прямо в глаза. Пожалуй, последний раз он видел ее такой серьезной, когда еще школяром заявился домой с разбитым носом.

– Я назначен сопровождающим отряда рыцарей Меча и Света в лесной поход. Сегодня ночую в казармах, выступаем завтра. Вернусь к осени, – выпалил Стел на одном дыхании и уставился в огонь.

Девятнадцать лет назад отец точно так же обещал, что вернется. Не вернулся.

Матушка шумно выдохнула и сжала его ладонь сухими, нежными пальцами – во всем мире только у нее были такие пальцы: мягкая кожа казалась пергаментной, Стел боялся ее повредить. Такой глупый детский страх.

– Ты рад? – тихо спросила она.

Он покачал головой.

– Не сейчас. Мне не хочется покидать… свою жизнь… так. Когда у меня нет выбора.

– И все же у тебя его нет, – она выдохнула, хлопнула ладонями по столу и поднялась. – Я помогу тебе собрать вещи.

Стел поймал ее взгляд и не отпускал, запоминая лучики морщинок, прозрачный блеск слез и упрямо сжатые губы. Он понимал, почему в свое время отец выбрал именно ее.

– Мне все-таки пора, – Рани допила одним глотком мед и поднялась.

– Постой, – Стел ухватил ее за запястье. – Я договорился, что со мной пойдет ученик. И это будешь ты.

– Я? С отрядом рыцарей? – бросила она ему в лицо.

– Ты сможешь сойти за мальчика?

Она презрительно подняла верхнюю губу и фыркнула:

– Разве что только это я теперь и могу…

– Стел, – тревожно начала матушка, но осеклась и отвернулась.

Рани попыталась вывернуть руку, но Стел крепко ее держал.

– Куда ты пойдешь?

– Не твое дело! – зарычала она.

– Будешь ли ты завтра утром дышать – мое дело!

Стел схватил ее за плечи и прижал к себе спиной. Она выгнула шею, чтобы посмотреть на него. Болотные глаза блестели отчаянием, закушенная губа покраснела, ноздри широко раздувались при выдохе.

– Пусти!

– Давай удивим эту жизнь? За городской стеной много тепла, – прошептал он ей в самое ухо и увидел, как бледная шея и рука покрылись мурашками. – Даже ветер там может быть теплым, – он склонился еще ближе.

Она резко отвернулась и обмякла в его руках.

– Да пошел ты!..

– Давай ты пока просто примеришь мой старый дорожный костюм? – Стел осторожно ее отпустил. – Уйти ты успеешь всегда.

Не оборачиваясь, она кивнула и подошла к матушке. Та молча увела ее наверх.

Стел принялся мыть посуду. Прохладная вода успокаивала руки, согревал очаг. Стел тер кружки золой. Мерно постукивала крышка котелка, выпуская облачка пара.

Матушка плотно закрыла дверь наверху лестницы, спустилась, прошлась до окна, вернулась.

– Да брось ты эти кружки! – не выдержала она. – Посиди со мной.

Стел вытер руки и сел на скамью.

– Взять Рани с собой – плохая идея.

За что Стел любил матушку, так это за правду в лоб. Без предисловий.

– Если я этого не сделаю, она убьет себя. Я это знаю. Вчера я увидел ее на мосту в парке, с камнем на шее. Она бы прыгнула, если бы я не остановил. И сейчас она собиралась туда же.

– Ты знаешь, почему она хочет покончить с собой?

Стел только развел руками.

– Вчера, когда я подавала ей платье после купания, я увидела на ее животе ожоги. Похоже на черный багульник.

– Черный багульник… – пробубнил Стел, вспоминая травники.

– А еще ученый маг, – невесело усмехнулась матушка. – Черным багульником выжигают гулящих женщин, чтобы не рожали. Болезненный и жестокий способ. Сейчас его используют крайне редко, если только нужно публично напомнить рыцарям о священном Кодексе. За связь с простолюдинкой рыцаря казнят, а женщину выжигают. Рани, очевидно, простолюдинка: у нее руки посудомойки и нашивки таверны «Белый кот» на нижней рубахе. И она, очевидно, ненавидит рыцарей.

– Жестокий закон, – Стел нахмурился и с опаской глянул на матушку: впервые он увидел в ней вдову рыцаря.

– Рыцари – защитники святой веры – подают нам пример праведности. Но и они люди. А люди слабы. В Кодексе много жестоких законов.

– И все же Рани больше некуда идти, – прошептал он. – Оставить ее на верную смерть здесь или…

– Или решить за нее? – мягко улыбнулась матушка и вновь сжала его руку. – Не убивайся, Стел. И не уговаривай. Это ее выбор. Не бери это на себя.

Стел отвел взгляд. Она часто оказывается права, но…

В дверь постучали.

– Да-да, войдите, – тут же встрепенулась матушка и привычно оправила чепец.

Молоденькая девушка с громадным свертком юркнула в прихожую.

– Ах, Лилу! – натянуто улыбнулась матушка, тут же принимая сверток – Стел хорошо знал эту особую улыбку для заказчиков. – Что-то ты сегодня бледная… приболела?

Губы Лилу сливались с лицом молочной белизны, но ее это вовсе не портило: карие глаза блестели из-под пушистых ресниц, из-под белого платка выбивались густые кудри. В ней слышались отголоски саримской крови.

– Нет, тетушка Лесса, со мной все хорошо! – Она бросила неловкий взгляд на Стела и потупилась в пол. – Матушка зайдет завтра по поводу кружев, но платья уже можно начинать, все должно быть готово к празднику Нового лета.

– Да-да, я помню, – пробормотала матушка, разворачивая отрезы, и изменилась в лице. – Неужто шелк?

– Неужто, – звонко рассмеялась Лилу. – Недавно прибыл караван…

– И отец решил вас порадовать к твоему первому балу, – матушка подмигнула ей с видом заговорщицы. – А как же парадный костюм для него?

Лилу поникла и спрятала руки за спину.

– Он не идет на бал. Он далеко уезжает, теперь парадный костюм ему потребуется разве что к празднику Урожая…

Присев в быстром реверансе, она попрощалась и выбежала за дверь.

– Ты идешь под командованием Рокота? – вскинула матушка тонкие брови и вдруг поджала губы, скрылась за ширмой и закопошилась.

– Да, а что такое? – заглянул к ней Стел.

Она только мотнула головой, продолжая суетливо перекладывать отрезы на рабочих полках.

– Какая же юная стервочка подрастает! – бубнила она себе под нос. – Едва из пеленок, а уже глазами стреляет, видел? Вся в мать. Модницы… платья из чистого шелка!