Книга Варвары и Рим. Крушение империи - Джон Багнелл Бьюри

Это событие стало решающим для будущей истории Западной Европы, хотя правительство в Равенне еще не могло представить всех его последствий. По крайней мере, Стилихон был обязан поспешить на выручку галльским провинциям. Вместо этого он в 407 году вплотную занялся планами, связанными с Иллирией, которые отложил только из-за вторжения Радагайса. Недружелюбие, давно существовавшее между восточным и западным дворами, вылилось в кризис, когда священнослужители, которых Гонорий послал, чтобы выразить протест брату по поводу Крисостома (Хрисостома), были брошены в тюрьму. Это было достаточным поводом для Стилихона, чтобы закрыть итальянские порты для кораблей Аркадия и прервать всякое общение между двумя частями империи. Аларих был предупрежден о необходимости удержать Эпир для Гонория, и Иовиус был заранее назначен новым преторианским префектом Иллирии. Стилихон находился в Равенне, готовясь пересечь Адриатику, когда пришло сообщение о смерти Алариха. Оно было ложным, но вызвало задержку. А вслед за этим поступило тревожное известие о том, что некто Константин в Британии был провозглашен императором и уже направляется в Галлию. И снова планы Стилихона оказались расстроенными. Он мог отнестись с безразличием к присутствию варваров в провинциях за Альпами, но он не мог игнорировать свой долг принять меры против бунтовщика.

Смерть Стилихона

Алариха не слишком интересовали трудности человека, который ему платит, и он злился из-за задержки. В начале 408 года, вероятно опасаясь приготовлений, которые вело восточное правительство для восстановления своей власти в Иллирии, он отправился на север и пошел по дороге от Сирмия (совр. Сремска-Митровица в Сербии. — Ред.) к Эмоне (совр. Любляна в Словении. — Ред.). Там он остановился, и вместо того, чтобы идти через Юлийские Альпы в Аквилею и Италию, он повернул на север по дороге, ведущей через перевал Лойбль к городу Вирунум (Вирунум (Вирун) — центр провинции Норик, ныне его развалины находятся в районе селения Мария-Заль к северу от Клагенфурта, Австрия. — Ред.). Здесь в провинции Норик он разбил лагерь и отправил посольство в Рим с требованием компенсации за все беспокойство, причиненное ему в интересах правительства Гонория. Свои неприятности он оценил в сумму, эквивалентную более 1300 килограммам золота. Собрался сенат и, под влиянием Стилихона, согласился на чудовищное требование. Алариху были выплачены деньги, и он остался на службе — против узурпатора в Галлии.

Но положение Стилихона было не настолько прочным, как могло показаться. Его дочь, императрица Мария, умерла, но Гонорий был вынужден жениться на ее сестре по имени Эмилия Матерна Терманция, и Стилихон имел все основания предполагать, что его влияние на императора осталось неизменным и можно рассчитывать на союз своего сына с Галлой Плацидией[12]. Но популярность, которую он приобрел благодаря своим военным победам, быстро убывала. Неприятности в Галлии, которая была оккупирована узурпатором и подвергалась разграблению варварами, приписывались его неспособности организовать защиту или предательству, а его неоднозначные отношения с Аларихом привели к новой опасности для Италии. Ходили слухи, что его планы относительно принадлежавшей Восточной империи Иллирии прикрывают намерение разделить империю на три части, причем императором в третьей части станет его сын Евхерий. Не только сам Стилихон, но и его супруга Серена (племянница Феодосия I) не пользовались популярностью у языческих семейств Рима, которые все еще обладали изрядным влиянием в столице. Да и в армии его популярность пошатнулась. Когда Гонорий и Стилихон весной 408 года были в Риме, друг предупредил его, что настроение войск в Тикинуме (Павия) далеко от благоприятного.

Гонорий был в Бононии (Болонья) — по пути в Равенну, когда до него дошла весть о смерти его брата Аркадия (май). Он стал обдумывать идею отъезда в Константинополь, чтобы защитить интересы своего маленького племянника Феодосия, и призвал для консультации Стилихона. Тот отговорил императора от этого поступка, убеждая, что законный император не может покинуть Италию, пока узурпатор в Галлии. Он предложил свою кандидатуру для поездки в восточную столицу, заверив, что в его отсутствие не будет никаких неприятностей со стороны Алариха, если ему будут даны полномочия выступить против Константина. Смерть Аркадия предоставляла Стилихону слишком хороший шанс, чтобы он мог его упустить, продолжая выполнять свой план, касающийся Иллирии. Гонорий согласился, и были составлены, подписаны и отправлены соответствующие официальные письма. Одно — Алариху с поручением восстановить императорскую власть в Галлии, другое — Феодосию относительно миссии Стилихона в Константинополе.

Но судьбе было угодно, чтобы карьера Стилихона закончилась. Император отправился в Тикинум. Но при дворе уже зрел заговор по устранению могущественного и ничего не подозревающего министра. Олимпий, один из придворных, имевший доступ к Гонорию во время путешествия, высказал клеветническое предположение, что Стилихон планирует избавиться от Феодосия и возвести на восточный трон своего сына. В Тикинуме он посеял те же семена недоверия в войсках, в которых начались беспорядки. Результатом его усилий стал военный мятеж, в котором почти все официальные лица, приближенные к императору, включая преторианских префектов Италии и Галлии, были убиты (13 августа).

Первой мыслью Стилихона — когда бессвязная история об этих тревожных событиях дошла до него в Бононии, и не было ясно, жив ли сам император, — было возглавить войска варваров, которые были с ним, и сурово покарать мятежников. Но когда он узнал, что император жив, то, поразмыслив, решил не использовать варваров против римлян. Его германские сторонники, самым видным из которых был гот Сар, рвались в бой и негодовали, когда Стилихон передумал. Магистр лично отправился в Равенну, вероятно, чтобы удостовериться в лояльности гарнизона. Но Гонорий, подстрекаемый Олимпием, написал командиру письмо с приказом арестовать великого Стилихона. Тот под покровом ночи укрылся в церкви, но на следующий день сдался, получив заверения, что император приказал не казнить его, а только заключить под стражу. Потом пришло второе письмо с приказом казнить Стилихона. Слуги, сопровождавшие его в Равенну, попытались было его спасти, но магистр запретил им вмешиваться и был обезглавлен (22 августа 408 года). Его палач — Гераклиан — получил пост графа Африки. Сын Стилихона Евхерий был казнен вскоре после отца в Риме, а император поспешил отказаться от Терманции, и она вернулась к матери. Поместья опального министра были конфискованы. Не было никакого судебного процесса — даже его видимости. Информация о предательстве была принята на веру. Но уже после казни началось следствие, имевшее целью выяснить, кто из друзей и сторонников Стилихона замешан в его криминальных планах. Ничего не было обнаружено. Не приходилось сомневаться: если магистр и замыслил предательство, он никого не посвятил в свои планы.

Падение Стилихона не вызвало сожалений в Италии. В течение тринадцати с половиной лет этот наполовину романизированный германец был фактическим хозяином Западной Европы, и он явно не выполнил свою главнейшую задачу защищать граждан империи и ее провинций от жадных варваров, кишащих на ее границах. Он сумел вытеснить Алариха из Италии, но не помешал ему вторгнуться в нее. Он уничтожил войско Радагайса, но сначала Радагайс опустошил Северную Италию. Пока он стоял у руля государства, Британия едва не была потеряна для империи, а Галлия опустошена варварами. Ситуация была действительно сложной. Но министр, который намеренно спровоцировал и продолжил спор относительно управления Иллирией (относившейся к Восточной империи) и позволил, чтобы на его политику влияла зависть и личные амбиции, когда вся его энергия была необходима для защиты границ, не может быть избавлен от ответственности за несчастья, выпавшие на долю Римского государства при его жизни, и развал Западной империи, имевший место сразу после его смерти. Много зла можно было избежать, и в первую очередь позора и унижения Рима, если бы он нанес безжалостный удар Алариху — который не заслуживал милосердия, — что Стилихон мог сделать не единожды. Истинный патриот Римской империи сделал бы это без колебаний. Жители римских провинций тоже имели все основания быть недовольными политикой этого германца, которого милость Феодосия возвела на столь высокий пост. Когда императорский эдикт объявил Стилихона государственным преступником, который стремился обогатить и пробудить к действиям варварские народы, жестокие слова, вероятно, выражали общественное мнение.