Книга История и легенды Древнего Рима - Марианна Алферова

Две дополнительные таблицы были тем временем составлены, пора бы принимать законы в центуриях, а децемвирам — слагать с себя полномочия и объявлять выборы консулов, возвращать власть трибунов. Но прошел год, наступили Майские иды[21] (15 мая) — в те годы консулы вступали в должность именно в этот день, — а новых консулов так и не выбрали. При этом полномочия децемвиров кончились, они стали частными людьми. Однако «законодатели» не собирались отказываться от власти. Но тут подоспела война с сабинянами и эквами — это обязательное меню в политическом рационе Рима. Прежде римляне отправили бы обоих консулов на войну: один пошел бы воевать с сабинянами, другой — с эквами. А тут было неясно, кому командовать войсками. И главное: кто будет проводить набор войска? Скрепя сердце децемвиры собрали сенат, которым пренебрегали целый год. В первый день в курию никто не явился, но на второй сенаторы все же пришли. Хотя по закону у децемвиров не было полномочий назначать заседание, большинство сенаторов подчинилось им. Но не все среди явившихся были безгласны: Марк Гораций Барбат и Луций Валерий Потит возмутились: мол, царя не хотели терпеть, так с какой стати терпеть децемвиров? Валерий даже пригрозил обратиться к народу (а кто еще мог защитить?). Децемвиров выбрали сочинять законы, а они присвоили себе власть, возмущались противники Клавдия и его сторонников.

Однако Валерий и Гораций оказались в меньшинстве. Сенаторы надеялись, что децемвиры упразднят народных трибунов — постоянную головную боль патрициев, ну а консульскую власть нобили как-нибудь себе вернут. Пока что пусть децемвиры творят что хотят. И сенаторы дали разрешение набирать войско.

«Законодатели» отправились воевать, но не все — Аппий Клавдий остался в Городе. Надо сказать, что из децемвиров получились неважные полководцы, прежде всего потому, что подчиненные их ненавидели. Сражения и с эквами, и с сабинянами они проиграли. И все, что сумели сделать, это убить одного из вожаков плебеев Луция Сикция Дендата. Он был послан в разведку, а вслед ему отправился отряд убийц. Но Сикций был человек богатырской силы и, прежде чем погибнуть, уложил несколько человек. Тело его вскоре нашли, причем в доспехах, а вокруг лежали тела римлян. И ни одного трупа противника. Если бы Сикция убили сабиняне, они бы непременно сняли доспехи. Так что стало сразу ясно, чьих рук это дело.

А тем временем Аппий Клавдий вершил дела в Риме. Децемвиру приглянулась ему девушка-плебейка, дочь прославленного центуриона Вергиния. И к тому же невеста бывшего народного трибуна Ицилия[22]. Увести к себе силой Аппий ее не мог — такого беззакония никто бы не потерпел. Тогда он придумал занятную историю, будто дочь центуриона вовсе Вергинию не дочь, а была украдена у рабыни, и, следовательно, по своему положению рабыня, и должна быть возвращена хозяину своей настоящей матери, а именно клиенту самого Аппия Марку Клавдию. Удивительное это вранье придумал сам Аппий и озвучил соответственно Марк. Отец девушки был в войсках, но вмешались ее жених и дядя, и дело чуть не дошло до драки. Наконец, Аппий, видя, что Ицилий готов на все, но девушку ему не отдаст, объявил, что откладывает рассмотрение дела на завтра. И потребовал, чтобы Вергиний явился в суд. А если не прибудет, тем хуже для него. Ици-лий тут же послал своего младшего брата за отцом девушки, но и Клавдий тоже послал гонца к друзьям своим децемвирам с просьбой не отпускать Вергиния из войска. Но гонец Аппия опоздал: Вергиний, получив известие, тут же помчался в Город. Присутствие отца не помогло справедливому решению дела. Клиент Марк Клавдий стоял на своем, Аппий же готов был утвердить приговор в его пользу. К тому же Вергиния обвиняли в тяжком преступлении: краже ребенка. Тогда центурион подбежал к мясной лавке, схватил с прилавка нож (лавки были тут же рядом, на форуме) и вонзил нож в сердце дочери. Другого выбора у него не было: уступить Аппию — значит обречь свою дочь на жизнь рабыни и позор. Пусть его девочка лучше умрет, чем будет служить похоти Клавдия. Позор для римлянина был страшнее смерти.

Больше всех происходящим был поражен Ицилий, бывший народный трибун, он возмутился громче всех. Аппий велел арестовать его — не тут-то было! Ицилия окружила толпа, а к толпе присоединились сенаторы Луций Валерий и Марк Гораций. Наконец все вспомнили, что Аппий Клавдий, вообще говоря, теперь — частное лицо. А уж защититься от частного лица они сумеют! Ликторы, посланные Аппием, пытались пробиться сквозь толпу, но толпа разломала их фасции. Аппий пал духом и, как всегда, обратился к сенату. Сенат попытался дело замять и послал сенаторов в лагерь с приказом децемвирам не допустить восстания в войске. Но Вергиний их опередил. В армии уже знали о «правосудии» Аппия, плебеи возмутились, снялись с лагеря и явились на Авен-тин, основав лагерь здесь. Это была вторая сецессия плебеев.

Дело кончилось тем, что взбунтовалось и второе войско, практически все плебеи покинули Город. Сенаторам ничего не оставалось, как послать послов к плебеям. Послами, само собой разумеется, стали Гораций и Валерий — ни с кем другим плебеи не хотели говорить.

В результате этих переговоров власть народных трибунов была возвращена, законы XII таблиц приняты, а децемвиры отправлены в отставку. Аппий Клавдий покончил с собой.

Народными трибунами стали Вергиний и Ицилий.

Консулами же были избраны Луций Валерий и Марк Гораций. Они не только восстановили прежние права народных трибунов, но и упрочили их положение, введя ряд новых законов, в том числе, приравняв плебисцит к закону[23].

Единственное, что смогли придумать сенаторы — это отказать консулам в триумфе за победу в очередной войне — мелкая месть за принуждение к уступкам плебеям. Но из этого ничего не вышло. Народный трибун Ицилий предложил внести этот вопрос в народное собрание. Сенаторы пытались возражать: мол, только сенат дарует победителю триумф. Но Ицилий настоял на своем, и впервые триумф был дарован народным собранием.

Две истории — изгнание царей и свержение власти децемвиров, несомненно, схожи. Некоторые историки считают «женские» эпизоды позднейшим вымыслом. Якобы эти сцены переписаны в римские анналы из греческих трагедий. Не будем так уж унижать римлян — что же, не испытывали они никаких страстей? А если были они такими черствыми людьми, то зачем тогда переписывать в исторические труды отрывки греческих трагедий? Подобные вставки не будут пользоваться успехом у тех, кто любит только деньги и власть. Возможно, история с девицей была одна — либо Лукреция подлинна, либо Вергиния. В процессе творчества произошло, так сказать, удвоение. Бывает. Но какая из них подлинная? Теперь уже не установить истину. Спору нет, в истории Лукреции много театрального — чего стоит угроза Секста Тарквиния убить раба и бросить его в постель Лукреции, обвинив ту в грязном прелюбодеянии — именно эта угроза и сломила добродетель Лукреции. Публичное самоубийство, клятва Брута — все эти подробности в самом деле отдают театром. В то же время в истории Вергинии есть подробности, которые кажутся очень жизненными: попытка объявить ее рабыней, воспользовавшись лживыми показаниями клиента, колебания Аппия Клавдия, не решившегося захватить девушку, после того как жених и дядя дали отпор. С другой стороны имя Лукреции стало нарицательным, ее история более известна. Впрочем, любые наши рассуждения — только гипотезы. Давайте поверим римлянам, что у них были свои Ромео и Джульетта, но только сюжет трагедии был истинно римский — на фоне политической борьбы на форуме.