Книга Любить запрещается - Барбара Картленд

– Так что у меня теперь есть работа, – заключила она.

– Невероятно! – воскликнула Нэнни. – Такие деньги! Он, наверное, купается в них, если может так легко сорить ими.

– Думаю, что да, – ответила Ария.

– Голубушка, а какой он? – спросила Ария. – Он приличный человек? Мне бы не хотелось, чтобы ты попала в дом, где тебе придется водиться с людьми не твоего круга. Никакие деньги не стоят того, с чем тебе, возможно, придется столкнуться.

– Об этом можешь не беспокоиться, – ответила Ария. – Если хочешь знать, кто такой мистер Гурон, я тебе скажу. Ты его видела.

– Я его видела? – воскликнула Нэнни. – Когда же?

– Помнишь мужчину в сером «бентли» с красивой американкой, которые были здесь вчера?

– Конечно, помню. Ты хочешь сказать, это и есть мистер Гурон?

– Да, он.

– Ну и ну, подумать только! – сказала Нэнни. – Ах, я так рада, что он видел твой дом и знает, откуда ты родом. Лучше, чтобы он представлял себе, кто ты такая, и оказывал тебе уважение, которого ты заслуживаешь.

Ария не стала разочаровывать Нэнни и говорить ей, что назвалась другим именем. У Нэнни было несколько преувеличенное представление о том, что для рядового человека значили титул Чарлза и Квинз-Фолли. Она не могла бы понять, даже если бы Ария и попыталась объяснить ей, как она стыдилась скандальной известности, связанной с гибелью ее отца, пересудов, которым сэр Гладстон Милборн при жизни всегда давал повод. Для Нэнни обладатели дворянского звания всегда были людьми, на которых нужно смотреть снизу вверх вне зависимости от того, хорошие они или плохие. Она и понятия не имела, что времена изменились и что Ария, равно как и Чарлз, нисколько не кичились своим происхождением.

– Двадцать фунтов в неделю! – произнесла Нэнни. – Должно быть, это куча денег. Как ты думаешь, он захочет, чтобы ты осталась надолго?

– Понятия не имею, – ответила Ария. – На все лето, я полагаю. Нэнни, я должна сказать тебе кое-что еще.

Она пересказала свой разговор в поезде с Бетти Тетли и сообщила о своем предложении переехать в Квинз-Фолли, если Бетти будет недовольна Фуллерами.

– Ни одной приличной девушке негоже находиться в Пловерз-Энд, – сказала Нэнни, – это ясно. Этот Фред Фуллер – плохой человек. Да ведь миссис Харкомб только на прошлой неделе говорила мне, что он волочится за дочкой Дикенов, которая работает на почте. Каждый вечер встречается с ней, а ведь он отец четверых детей.

– Наверное, миссис Фуллер считает, что противиться бесполезно, – сказала Ария. – Ну что ж, посмотрим, что будет, когда Бетти появится здесь, что я еще могу сказать?

– Конечно, голубушка. Хотя мне жаль это бедное создание, если она попадет в такой дом.

– То же чувствую и я, – сказала Ария. – Ты думаешь, Чарлз будет не против?

– Ну, я подумала, что, когда тебя не будет, она могла бы составить ему компанию. Ему будет немного одиноко по вечерам, когда не с кем поговорить, а я, ты ведь знаешь, сразу после ужина засыпаю. Все перепробовала, ничего не помогает.

Ария рассмеялась.

– А зачем, Нэнни? Ты имеешь право на свои шестьсот минут на каждый глаз. А если у Чарлза будет ученица, вечерами он будет рассказывать ей о севообороте или о чем-нибудь столь же захватывающем.

– Если она окажется приличной девушкой, ему будет полезно иметь нового собеседника, – сказала Нэнни. – Если хочешь знать, в том, как он ведет себя – весь в себе, – нет ничего хорошего. Ему бы надо попытаться снова стать молодым. Ты знаешь, за этот год я ни разу не слышала, чтобы он смеялся. Я тут недавно вспоминала, как он смеялся, когда был маленьким. «Как смешно, Нэнни! Неужели ты не понимаешь, как это смешно?» – бывало, говорил он мне и хохотал так, что я думала: он сейчас лопнет. А теперь он серьезный, как судья. Это неестественно.

– Да, Нэнни, неестественно, – откликнулась Ария, думая об истязаниях, которым брат подвергся в плену; кое-что об этом он однажды рассказал ей в минуту уныния и подавленности.

Она сняла шляпку и сумочку и поднялась.

– Пойду наверх переоденусь, – сказала Ария. – Надеюсь, Чарлз скоро придет. Мне не терпится рассказать ему обо всем, что сегодня случилось.

– Я буду молить Бога, чтобы та молоденькая девушка все же переехала к нам, – сказала Нэнни, и Ария, чуть вздохнув, подумала, что Нэнни, как всегда, больше думает о Чарлзе, чем о ком-нибудь другом.

Он всегда был ее любимцем; медленно поднимаясь по голым ступеням, Ария вдруг почувствовала себя так, как будто уже ушла из этого дома и из жизни Нэнни и Чарлза, оказавшись в каком-то безвременье: сегодняшний день уже кончился, а завтрашний еще не начался.

А что готовит ей завтрашний день? Ария снова вспомнила резкие, холодные нотки в голосе Дарта Гурона и ощутила дрожь. Тогда они ее рассердили, но теперь, оглядываясь назад, она почувствовала в них нечто зловещее.

А что если он жесток, гадала она, так же жесток, как его предки-индейцы? Ей вдруг стало страшно.

Глава IV

Когда Ария прибыла на станцию Гилдфорд, ее уже ждал лимузин. Шофер положил ее багаж на заднее сиденье, и они поехали через город в направлении холмов Сюррея. Ария приготовилась увидеть нечто впечатляющее, но, когда они свернули в ворота с массивными каменными колоннами и богато украшенным домиком привратника, при виде Саммерхилл-Хауса у нее захватило дух.

Построенный в правление Георга III каким-то итальянцем, дом постоянно достраивался последующими владельцами, пока не расползся на несколько акров – огромный, немного неуклюжий, но в то же время каким-то образом сохранивший свою странную прелесть. Дом стоял на самой вершине холма, склон которого резко переходил в долину, и в погожие дни из него открывался ничем не нарушаемый вид на море вдалеке.

Не только сам дом, но и сады были уникальными. Все, что можно сделать за деньги, чтобы создать прекрасный сад, было сделано в Саммерхилле. Взор поражали цветы и статуи, фонтаны и беседки, декоративные каменные горки и журчащие ручьи.

Некоторое время Ария сидела, раскрыв рот от восхищения, но затем все поглотило чувство тревожного ожидания. Усадьба оказалась гораздо больше и внушительнее, чем она ожидала, и ей вдруг вспомнилось, зачем она здесь – чтобы управлять этим внушающим трепет домом для человека, который готов платить за ее услуги двадцать фунтов в неделю.

Ария представила, что сказал бы почтительный и довольно неразговорчивый шофер, если бы она вдруг велела ему развернуться и отвезти ее обратно на станцию, хотя именно этого ей больше всего хотелось – убежать, избежать ответственности, которая, она уверена, ей не по плечу.

Но было слишком поздно. Автомобиль остановился у портика, по ступеням торопливо спускался лакей в ливрее, а через минуту ее уже приветствовал Макдугалл, выглядевший, неожиданно для себя с юмором подумала Ария, как распутный архиепископ.