Книга Первобытные люди. Быт, религия, культура - Чарльз Генрих Борн Квеннелл

Теперь посмотрим, как жили древнейшие люди современного типа. Во Франции и Англии встречаются останки трех основных разновидностей, которые мы знаем как людей ориньякской, солютрейской и мадленской культур. Видимо, они последовательно селились в одних и тех же пещерах, поэтому мы находим их следы в разных слоях почвы, неизменно в одном и том же порядке; останки ориньякских людей всегда встречаются в самом нижнем слое, и, следовательно, они являются самыми первыми обитателями пещер.

Рис. 37. Ориньякские жилища, вид восстановлен по наскальным рисункам

В ориньяке люди переселились в пещеры, но также продолжали жить и на открытом воздухе; следы их стоянок находятся в позднем лессе, и по этой причине их называют лессовыми людьми. Если, как это считалось до сих пор, бушмены произошли от ориньякских людей, то можно предположить, что в ориньяке строили такие же хижины. Бушмены строят жилища, очень похожие на шатры сегодняшних цыган, накрывая остов из согнутых прутьев шкурами животных (рис. 37). Вот что писал Дарвин об индейских хижинах толдо в районе Баия-Бланка, Южная Америка: «Они имеют круглую форму, как печи, покрыты шкурами; у входа в каждую хижину в землю воткнуто заостренное хузо (копье)».

Ориньякский человек усовершенствовал кремневые орудия мустьерского периода; на его стоянках мы находим скребла, ножи и резцы различных типов – последнее орудие предназначено для гравировки, должно быть, это первый инструмент, сделанный человеком для особой цели. Эти резцы или остроконечники очень легко узнать по их острым концам, на наших иллюстрациях на них указывают стрелки. Встречаются также скребки, хитроумно приспособленные под весьма удобные струги, и на рис. 38 изображено, как человек обстругивает древко для копья. Судя по множеству разнообразных орудий, которыми владел ориньякский человек, он, безусловно, был искусным работником, который умел делать самые разные вещи; однако все его деревянные изделия сгнили, и археологи находят только не подверженный гниению кремень, а также некоторые костяные инструменты. С помощью резца или граверного остроконечника он легко резал на куски оленьи рога и делал наконечники для стрел и копий.

Рис. 38. Скребло

Применение кости в качестве сырья для обработки ознаменовало новый шаг вперед, и отныне нам будет встречаться множество примеров использования нового материала. Сначала для проделывания отверстий в шкурах и сшивания их сухожилиями животных использовались костяные шила, затем с одного конца у шила появилась тупая зазубрина, чтобы протягивать ремешок сквозь отверстие как вязальным крючком, и это привело к появлению костяных игл верхнего солютрейского периода (рис. 47). Позднее нам встретятся гарпуны с острыми шипами. Ориньякский человек пользовался луком и стрелами – мы знаем это потому, что археологи обнаружили правила для выпрямления древков, приспособленные под древки различной толщины. На рис. 39 показано, как их применяли. Обструганное древко нагревали над костром, чтобы размягчить его, а затем пропускали через наклонное отверстие в правиле. Надавливая на рукоять инструмента, можно было согнуть или разогнуть древко в нужном направлении. Туземцы индийского штата Пенджаб до сих пор выпрямляют бамбук по тому же принципу, только у них правила представляют собой столбик из прочной древесины, накрепко врытый в землю.

Рис. 39. Выпрямление древка

В нем просверлены отверстия, через которые пропускают нагретый бамбук и выпрямляют неровный ствол тем, что сгибают его в противоположном направлении. Эскимосы, со своей стороны, применяют способ ориньякского человека. Возможно, что первые луки, как, впрочем, и первые ружья, били в цель не так уж метко, и наверняка копье еще долго оставалось главным оружием. Дарвин в своих заметках об индейцах Южного Чили говорит: «Единственное оружие индейца – очень длинный ствол бамбука с острым наконечником, или хузо, который украшают страусиными перьями». То, что люди ориньяка просверливали отверстия в правилах и владели луком, заставляет предположить, что они пользовались смычковой дрелью, чтобы сверлить отверстия и добывать огонь, как это делают эскимосы (рис. 40).

Ориньякский человек, как и мустьерский, кормился охотой, в то время люди еще не научились приручать животных или выращивать растения. Оленей хватало на всех, и даже более того: французские археологи называют верхний палеолит оленьей эпохой. Климат улучшался, и по мере того, как отступал четвертый ледниковый период, дичи становилось все больше. В те дни люди употребляли в пищу лошадей, и во Франции найдены огромные холмы из костей, оставшиеся как мусорные кучи после ориньякских пиров. «Конина – единственная пища, которой может питаться солдат в походе», – писал Дарвин о южноамериканских войсках в 1831 году.

А вот цитата из «Патагонии» Фолконера, где речь идет о том, как могла происходить охота на лошадей: «Индейцы загоняют табуны диких лошадей в «кораль»[5] – естественный загон, окруженный утесами высотой примерно 30–40 футов, открытый только с одной стороны, где находится вход. Там ставят сторожей, чтобы лошади не разбежались».

Рис. 40. Смычковая дрель

Среди холмов в Айвинго-Бикон есть любопытный утес, о котором говорят, что в старину там была волчья западня; его форма определенно напоминает загон.

Есть еще одно обстоятельство, свидетельствующее о том, что условия жизни становились легче. Мужчины, а может быть, и женщины начали рисовать, причем совсем неплохо. Этот факт представляет собой большой интерес, и нужно заметить, что, как видно, никто в племени не возражал, чтобы эти люди проводили время за таким занятием. Нам кажется, что неандертальцы или люди мустьерской культуры, все силы отдававшие на борьбу за существование в конце четвертого ледникового периода, весьма неприязненно отнеслись бы к начинающему художнику, который захотел бы снять с себя часть обязанностей ради рисования; но в ориньякский период он получил такую возможность. Эти гравюры на камне и живопись совершенно не свойственны искусству обычных дикарей. Например, австралийские аборигены украшают свои деревянные щиты волнистыми полосами и ромбами красного, белого и черного цвета, которые выглядят очень красиво и нарядно; но вот как написал аббат Анри Брейль о многоцветных изображениях, отмечающих расцвет мадленского искусства: «…et qui place les vieux peintres des ages gly-ptiques bien audessus des animaliers de toutes les civilizations de l'orient classique et de la Grece» («…они ставят древних художников эпохи глиптики[6] намного выше анималистов всех цивилизаций классического Востока и Греции»).