Книга По следам "Турецкого гамбита", или Русская "полупобеда" 1878 года - Игорь Козлов

Система управления и планирования в турецкой армии явно не отличалась стройной отлаженностью и четким разграничением компетенций и ответственности. Огромную, нередко определяющую роль играли неформальные межличностные отношения и восточные традиции «подковерной борьбы», которые порождали, как принято сегодня говорить, нагромождение разнообразных, порой весьма экзотичных «сдержек и противовесов».

Абдул-Керим-паша оказался сильно ограничен в своих действиях. Планы операций он обязан был представлять на утверждение султана через военного министра и принимать в расчет рекомендации военного совета, в котором председательствовал тот же военный министр.

Параллельно с этой процедурой султан сам иногда отдавал приказания командирам отдельных частей, минуя главнокомандующего. По большей части эти приказания основывались на том понимании, которое складывалось в «тайном совете» при особе султана. А лица, заседавшие в разных «советах», далеко не всегда демонстрировали общность интересов и единство устремлений.

Специалисты из Военно-исторической комиссии отмечали, что «при таком отсутствии единоначалия невозможно было, создав известный план действий, провести его далее последовательно и неуклонно», что обрекало турок в основном на пассивно-оборонительные действия[99].

В османской столице довольно быстро отвергли план кампании, согласно которому войска султана должны были занять Румынию еще до вступления в нее русской армии. Встречное движение турецких сил на левый берег Дуная только бы ускорило генеральное полевое сражение с русскими, вступить в которое турецкой армии пришлось бы вдали от своих баз и крепостей, имея за спиной разливавшийся Дунай. Такой сценарий мог оказаться просто сказочным подарком для русского командования.

Затем на одном из константинопольских «советов» с участием Абдул-Керима-паши было решено:

«Взять во фланг возможное наступление русских западнее четырехугольника турецких крепостей. Нужные для этого силы должны были собраться на линии Плевна — Ловча; ядром их предполагалась свободная часть войск Османа-паши»[100].

Однако в обращении канцелярии султана к великому визирю от 8 (20) апреля 1877 г. говорилось:

«Так как нельзя удержать всю оборонительную линию Дуная от Мачина до Видина, то с наступлением войны надлежит завлекать неприятеля вглубь страны и там дать ему сражение»[101].

Эти варианты действий явно различались. Но в чем они были схожи, так это в распределении сил по разбросанным придунайским группировкам.

От центра турецких войск шел кратчайший путь к османской столице: линия Систово — Тырново — балканские перевалы — Адрианополь. Именно это направление и будет призван закрыть переброшенный из Черногории корпус Сулеймана-паши.

Относительно численности русской Дунайской армии и планов ее командования у турок были весьма смутные представления. Когда канцелярия султана потребовала от Абдул-Керима-паши сведений по этим вопросам, то ответ получился «весьма характерный для турецких порядков»: неосведомленность о русской армии главнокомандующий объяснял отсутствием тайных агентов, подготовка которых находилась якобы в компетенции министерства иностранных дел. «Неприятель перешел реку Прут и направился прямо к Галацу» — так звучало единственное определенное сообщение в ответе Абдул-Керима-паши[102]. А на то, что основные силы русских будут переправляться у Систова, турецкий главнокомандующий явно не рассчитывал.

Даже после переправы русских корпусов у Систова и движения отряда Гурко к Тырнову Абдул-Керим почти бездействовал, предполагая, что это — всего лишь русская демонстрация! Он уверял военного министра, что «неприятель приложил крайние старания к переправе ниже Рущука и у Никополя. Переправа ниже Рущука будет совершена с целью захватить железную дорогу» (от Рущука до Варны. — И.К.). Это, по мнению Абдул-Керима, и препятствовало ему «располагать войска» по своему усмотрению[103]. Упрямое нежелание Абдул-Керима-паши сверять свои соображения с реальной обстановкой отмечал в своих сообщениях подполковник Куксон (Fife Cookson) — британский военный агент в Константинополе, командированный послом лордом Лайардом в штаб турецкой Дунайской армии (французским «командировочным» был полковник Торси)[104].

Любопытное совпадение: именно тогда, когда Николай Николаевич, планируя дальнейшее наступление за Балканы, предполагал на левом фланге ограничиться лишь наблюдением за Рущуком, Абдул-Керим-паша готов был оказать русскому главнокомандующему неоценимую услугу своей убежденностью в том, что русские «непременно» намерены обложить Силистрию и Рущук! Первую — силами Нижнедунайского отряда генерала Циммермана, второй — теми дивизиями, которые переправились у Систова[105]. К сожалению, предложение подобной «услуги» оказалось невостребованным.

Особенно важным было то, что придунайские группировки как в «четырехугольнике крепостей», так и в Никополе и Видине рассматривались командованием турецкой армии прежде всего как оборонительные, а не наступательные структуры. Активно эту позицию отстаивали коменданты Рущука, Силистрии и Шумлы. Они явно не горели желанием покидать хорошо оснащенные крепости в удобной для обороны местности с многочисленным мусульманским населением ради снискания призрачных лавров победителей русских в открытом полевом столкновении. И как при таких настроениях формировать ударные силы для генерального сражения после «завлечения» русских вглубь страны? Это было весьма не простой задачей.

Впрочем, с началом войны идея «заманивания» растаяла как утренний туман. Оказалось, что русских вовсе не надо «заманивать», они сами рванулись вперед по центру.

Оборонительные настроения в Дунайской армии султана питались общей слабостью организации турецких вооруженных сил и ее командного состава. Именно по этой причине достаточно многочисленные турецкие военные группировки, оснащенные даже самым современным стрелковым и артиллерийским вооружением, демонстрировали порой удивительные образцы пассивности.

Недостатки турецкой военной организации особенно бросались в глаза многочисленным иностранцам на службе в армии султана. Так, участник войны англичанин В. Бекер-паша — ферик[106] восточной группировки турецкой Дунайской армии — писал: «Во всем, по-видимому, проявлялась какая-то странная небрежность управления»[107]. Он вспоминал, как в разговоре с одним из лучших турецких генералов Иззет Фуатом-пашой «обнаружил отчаяние» собеседника «от общего беспорядка, проявлявшегося во всем»[108].