Книга СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Николай Непомнящий

— Я отомстил! — лихорадочно воскликнул Николаев. — Я отомстил! Отомстил!

И упал, потеряв сознание. Из кабинета Чудова выскочили участники совещания. Один из них вспоминает: «В пятом часу мы слышим выстрелы — один, другой… Выскочив следом за Иванченко, я увидел страшную картину: налево от дверей приемной Чудова в коридоре ничком лежит Киров (голова его повернута вправо), фуражка, козырек которой упирался в пол, чуть приподнята и отошла от затылка. Под левой мышкой — канцелярская папка с материалами подготовленного доклада: она не выпала совсем, но расслабленная рука уже ее не держит. Киров недвижим, как он шел к кабинету — головой вперед, ноги примерно в 10–15 сантиметрах, за краем двери приемной Чудова. Направо от этой двери, тоже примерно в 10–15 сантиметрах, лежит какой-то человек на спине, ногами вперед, руки его раскинуты, в правой находится револьвер. Мышцы руки расслаблены».

Картина достаточно живописная. Палач и жертва лежат бездыханно, последний никогда больше не очнется, а первому еще предстоит довести свою роль до конца. Появились врачи, охрана, начальник Управления НКВД Филипп Медведь, было зафиксировано точное время выстрела — 16 часов 37 минут. Первый врач прибыл в 16.55. Были сделаны еще попытки спасти жизнь Кирова, но безуспешно. Как будет записано потом в медицинском заключении: «Смерть наступила мгновенно от повреждения жизненно важных центров нервной системы». Сразу же о смерти Кирова было сообщено в ЦК, Сталину. В 6 часов вечера Сталин собрал членов Политбюро, известил их о происшедшем. Сталин был потрясен. Обычно он редко куда выезжал, но тут заказал поезд, чтобы 2 декабря быть в Ленинграде. С ним поехали Ворошилов, Молотов, Жданов, Ягода, Ежов, генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Косарев, Хрущев, Вышинский. Появившись в Смольном и напуганный убийством, Сталин приказал Ягоде идти вперед. Нарком НКВД с наганом шел по коридору, крича всем, кто попадался по пути: «Стоять! Лицом к стене! Руки по швам!» Николаев к тому времени был уже арестован. Заместитель начальника Управления НКВД Федор Фомин писал о первых часах Николаева после ареста: «Убийца долгое время после приведения в сознание кричал, забалтывался и только к утру стал говорить и кричать: «Мой выстрел раздался на весь мир». В тот же день 2 декабря Сталин прямо в Смольном в присутствии Жданова, Молотова, Ягоды и других приближенных допросил Николаева. Сцена довольно часто описывалась в мемуарной литературе. Вот описание Александра Орлова. Он утверждает, что при допросе Николаева кроме Сталина присутствовали Ягода, Миронов, начальник Экономического управления НКВД и оперативник, который привез заключенного.

«Сталин сделал ему (Николаеву. — Авт.) знак подойти поближе и, всматриваясь в него, задал вопрос, прозвучавший почти ласково:

— Зачем вы убили такого хорошего человека?

Если б не свидетельство Миронова, присутствовавшего при этой сцене, я никогда бы не поверил, что Сталин спросил именно так, — настолько это было не похоже на его обычную манеру разговора.

— Я стрелял не в него, я стрелял в партию! — отвечал Николаев. В его голосе не чувствовалось ни малейшего трепета перед Сталиным.

— А где вы взяли револьвер? — продолжал Сталин.

— Почему вы спрашиваете у меня? Спросите у Запорожца! — последовал дерзкий ответ.

Лицо Сталина позеленело от злобы. «Заберите его!» — буркнул он».

Почти во всех версиях Запорожец присутствует как главный руководитель убийства. Если б Александр Орлов знал, когда Николаев приобрел револьвер, ему не потребовалось бы выдумывать историю о Запорожце. Далее Орлов пишет, что Сталин вызвал к себе Запорожца и беседовал с четверть часа наедине.

Но, увы, Запорожца в те дни вообще не было в Ленинграде. Алла Кирилина, подробно исследовавшая историю убийства Кирова, пишет в своей книге «Рикошет»: «Между тем имеются свидетельства, что привезенный в Смольный Николаев впал в реактивное состояние нервического шока, никого не узнавал, с ним началась истерика, и он закричал: «Я отомстил», «Простите», «Что я наделал!». Более того, после возвращения из Смольного Николаеву оказывалась медицинская помощь врачами-невропатологами.

Никаких официальных записей допроса Николаева в Смольном не велось. Но сохранился рапорт сотрудника НКВД, охранявшего Николаева в камере. После того как последний пришел в себя, он сказал: «Сталин обещал мне жизнь, какая чепуха, кто поверит диктатору. Он обещает мне жизнь, если я выдам соучастников. Нет у меня соучастников». Это весьма важная информация для понимания всего, что произойдет потом. Сталину нужно было убедиться, с кем придется работать его подопечным. Очень важна и директива, выданная Сталиным Николаеву: будут соучастники — будет сохранена жизнь. К тому времени Сталин уже определился с соучастниками. Да, нужна была зиновьевская команда. Бухарин: «Я на второй, если не ошибаюсь, день знал о том, Николаев — зиновьевец: и фамилию, и зиновьевскую марку сообщил мне Сталин, когда вызывал в П.[олит] Б.[юро]…» Николай Ежов вспоминает: «Первое — начал т. Сталин, как сейчас помню, вызвал меня и Косарева и говорит: ищите убийц среди зиновьевцев. Я должен сказать, что в это не верили чекисты и на всякий случай страховали себя еще кое-где и по другой линии, по иностранной… Следствие не очень хотели нам показывать. Пришлось вмешаться в это дело т. Сталину. Товарищ Сталин позвонил Ягоде и сказал: «Смотрите, морду набьем!» Характеристика направленности всего следстви-я, как говорится, исчерпывающая. Тогда же 2 декабря Сталин захотел допросить охранника Кирова — Михаила Васильевича Борисова. Ему было 53 года. В роковой день 1 декабря Борисов отстал от Кирова, и это отставание закончилось трагически. Нам думается, что в отставании не было ничего умышленного. Борисов, как и другой его охранник, Буковский, были преданы Кирову и работали с ним уже давно. Борисов ввел Кирова в обком партии, учрежде-ниє, в которое не членам партии вход был недоступен, а заподозрить в члене партии террориста было весьма сложно. Поэтому он и не опасался более за жизнь вождя. Кроме того, Киров то и дело останавливался, с кем-то беседовал, в обкоме было много народу, и беспокоиться вроде бы было не о чем. И все же подозрительному Сталину захотелось переговорить с Борисовым. Вина его была очевидна. За ним поехали. На грузовике. На обратном пути Борисов, сидевший на облучке, при резком повороте грузовика вылетел из кузова и ударился головой о фонарный столб, а потом тело упало на тротуар. Удар оказался смертельным.

Уже потом, когда Хрущеву очень захотелось свалить на Сталина все ужасы диктатуры, эта смерть Борисова была быстро переименована в убийство, а сам Борисов стал одним из энка-вэдэшных заговорщиков, который намеренно отстал, чтобы Николаев спокойно укокошил Кирова. И потом-де Борисова убрали по приказу Сталина, чтобы замести следы. Это как бы второй главный аргумент (первый — арест и освобождение Николаева 15 октября) в версии: Сталин убивает Кирова.

Не стоит приводить все доводы сторонников этой версии, скажем лишь, что новое расследование, проводившееся в 1992 году, увы, не подтвердило того факта, что Борисов был убит, и того, что он являлся одним из заговорщиков.

Последствия рокового выстрела

Многие очевидцы свидетельствуют, что убийство Кирова повергло Сталина в страшную панику. Последний раз в вождей стреляли в 1918 году, но после красного террора и установления жестокой красной диктатуры никто не осмеливался поднять руку на высших чинов партии. Сталин всегда был мнителен и, примерив на себя это убийство, ужаснулся. Обычно не любивший далеко выезжать из Москвы, окружавший себя большой охраной даже при поездках на дачу в Зубалово, он вдруг сам едет в ненавистный ему Ленинград, сам начинает допрашивать убийцу, свидетелей, устраивает великое прощание ленинградцев с Кировым, увозит тело друга в Москву, организует там пышные похороны, плачет, опуская гроб в могилу. Слезы на его глазах видели лишь на похоронах жены и второй раз при прощании с Кировым. Потом эти слезы назовут лицемерными, лживыми, но легенда о Сталине как о великом актере несколько преувеличена. Чаще всего он несдержан, груб, хамоват, слишком прямолинеен. Да, он коварен, жесток, властен, но заподозрить в нем великого лицедея можно лишь с большой натяжкой, и нам легче поверить в искренность этих слез, зная преданность выдвиженца Кирова к Сталину и любовь последнего к брату, нежели великую игру вождя. Его никто не заставлял плакать, и, если бы он ненавидел Кирова, он бы не позволил себе проливать крокодиловы слезы по врагу. Надо знать менталитет кавказского человека, грузина, который слишком ценит собственное достоинство, честь, слишком горделив, чтобы позволить себе проливать слезы только ради притворства. И сама идея использовать убийство Кирова в своих личных целях, в целях уничтожения личного врага Зиновьева пришла уже после поездки в Ленинград, когда Сталин сам увидел, сколь слаб, беспомощен, раздавлен Николаев, который сможет оговорить многих ради спасения собственной жизни и жизни своих близких. Именно тогда и было указание Ежову и угрозы в адрес Ягоды, который даже в ходе следствия не понимает, что от него требует Сталин. И сталинский упрек в медлительности, в затягивании сроков расправы с зиновьевско-каменевским блоком станет основным обвинением против Ягоды и роковым для него. В этой ситуации смешно говорить о том, что именно Генрих Ягода по подсказке Сталина организовал убийство Кирова. Если бы так было, то вряд ли бы нарком НКВД стал сопротивляться сталинской идее привязать к убийце зиновьевскую оппозицию в Ленинграде. В том и трагичность того же Ягоды, что, будучи повязан кровью со Сталиным, он, как старый революционер, старый партиец, еще старался сохранять некоторое достоинство, проявлять самостоятельность и независимость, что стоило ему жизни.