Книга Щёлоков - Сергей Кредов

А пока на дворе осень 1966-го. Новому министру не позавидуешь. Дело для него абсолютно новое, в Москве он чувствует себя пока неуютно, своей команды нет. На вчерашнего провинциала свалилась огромная ответственность. От навещающих его друзей по прежней работе он не скрывает, что ему очень тяжело.

С чего начать?

Щёлоков отправляется в поездки по стране. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, что требуется милиции в первую очередь. Вот одно из свидетельств очевидца.

…Александр Турицын начал службу в начале 1960-х оперативником в Щекинском районе Тульской области. На территории этого района находится Музей-усадьба графа Льва Толстого, но это — островок спокойствия. А вокруг — предприятия, куда десятилетиями отправляли бывших судимых. Так называемый «101-й километр». 50–60 убийств в год, не считая других опасных преступлений, для Щекина — среднестатистический показатель.

Турицын начал службу в поселковом отделении милиции. Из транспорта у местных милиционеров — мотоцикл и три лошади с повозками. В районном центре у коллег база побогаче: несколько мотоциклов, лошади и одна линейная машина на выезды, без рации. Бывало, выезжают на драку в отдаленную деревню, пока доковыляют — там уже помирились, выпивают. Пока в поселковом Совете не выделили молодому оперу жилье, тот ночевал в кабинете, спал, положив под голову папки с уголовными делами. Отчитываться Турицын ходил в Щекино: десять километров в один конец, десять в другой. Бывало, и впустую прогуляется, если начальство куда-то отъехало.

Закончил службу полковник Турицын в 1990-е. Возглавлял в Тульском УВД управление по борьбе с оргпреступностью, в течение ряда лет был первым заместителем начальника областного угро. О 1960-х годах он вспоминает:

«Мы смеялись над названием министерства: МООП. Для чего Хрущев это изобрел? Просветов не видели. Зарплата мизерная. Оперуполномоченным — уже в Туле, после повышения — я получал 110 рублей, меньше, чем жена. Хватало только на самое основное. До смешного доходило. Однажды допрашиваю бабку. Подо мной старый стул, наверное, дореволюционного изготовления. Только что купил новые штаны. Бабка мне говорит: чтоб ты провалился! И в этот момент подо мной стул разваливается, и я, крупный мужчина, с грохотом падаю на пол. Новые штаны порвал, ходил потом в ателье чинить.

А форма была — под грудью бляха, два ряда пуговиц, красные канты, кубанка красная, обшлага красные. Стоишь, как пугало. На ремне свисток. Когда министром стал Щёлоков, мы это сразу на себе ощутили. Милиция стала подниматься. Форму нам нормальную сделали. За звания стали получать доплаты — 30, 40, 50 рублей, тоже деньги». Это лишь одна картинка, а их можно было бы нарисовать множество[4].

Нищая, плохо обмундированная, безлошадная и, добавим, малограмотная милиция — такой ее увидел новый министр в поездках по стране. Одна из самых насущных проблем обозначилась, и на решение ее потребуются огромные средства. Вряд ли в Политбюро ожидают от брежневского протеже именно такого начала. Но что делать?!

Любопытно, что за 160 лет до описываемых событий первый министр внутренних дел России князь Виктор Павлович Кочубей начал ровно с того же. Как полагали тогда, мизерные оклады служащих полиции провоцировали их на получение «небезгрешных доходов». По настоянию Кочубея в сметы городских расходов стали включать специальные статьи на содержание полиции, «на провиант и обмундирование, на фураж, содержание пожарного инвентаря, на дрова, свечи».

Минуло после Кочубея почти три десятилетия. Теперь уже министр Закревский под впечатлением поездки по провинциям представляет записку императору Николаю I. Граф Закревский пишет о своих подчиненных: «Нельзя без соболезнования смотреть на сих людей, сидящих в присутственных местах перед зерцалом законов в рубищах, с печатью нищеты и уныния на лицах. Надобно представить ту бедность, в которой пресмыкаются они, будучи многие мужьями и отцами семейств, без прочной одежды и обуви и, вероятно, без пищи. Какого же можно ожидать усердия от человека, решившегося служить за 5 и даже за 1 рубль (ассигнациями) в месяц… Кто может льститься надеждою удержать руку истаивающего от нужды человека принять предлагаемых, а может быть, втайне и требуемых от просителя денег. Это есть корень лихоимства и разврата чиновников…» Резолюция императора на предложение графа увеличить бюджет министерства на 3 миллиона рублей: «В необходимости сих мер я давно убежден, но убежден и в совершенной невозможности ныне же со стороны Министерства финансов сему помочь…»

Дополнительные деньги на содержание органов правопорядка находятся, только когда припекает.

Щёлокову отчасти «помогло» то, что по стране прокатились погромы милицейских участков. Они начались еще при Хрущеве. Например, в апреле 1964 года в подмосковном городе Бронницы толпа разгромила отделение милиции, в котором ранее от побоев умер задержанный. В 1967-м подобные беспорядки приобретают еще больший размах. Во Фрунзе (май) и Чимкенте (июнь) в нападении на райотделы милиции участвует до тысячи человек. Толпы убивают и избивают милиционеров, поджигают здания, транспорт, уничтожают документацию, «освобождают» заключенных из изоляторов. Порой в огонь летят и портреты руководителей страны. Беспорядки такого рода произошли более чем в десяти городах Советского Союза за несколько лет.

Пугачевщина — только этого команде Брежнева не хватало. Зачинщики погромов, разумеется, строго наказаны, к некоторым из них применена высшая мера. Однако в Политбюро понимают, что львиная доля ответственности за происшедшее лежит на самих органах внутренних дел. От Щёлокова затребовали предложений: что делать?

В августе 1967 года министр охраны общественного порядка направляет записку на имя Л. И. Брежнева. В ней дается, как сейчас понимаем, честный анализ ситуации в органах. Чувствуется свежий взгляд руководителя, пришедшего в милицию с «гражданки». Например, читаем: «В стране за три года сменяется почти половина всего рядового и младшего начальствующего состава милиции». Или: «В милицию идут преимущественно люди, которые не могут устроиться в других местах, с низким образовательным и культурным уровнем…» Более подробно с этим примечательным документом читатель еще сможет познакомиться в книге. Пока же хочется отметить такую особенность предложений автора записки: их комплексность. Комплексность — главная примета любых глубоких преобразований. Министр предлагает не только повысить зарплату рядовым милиционерам, ввести надбавки за офицерские звания, выделить органам правопорядка такую-то технику в таком-то количестве, но и, скажем, создать в ведомстве академию и Высшее военно-политическое училище, разработать новые образцы милицейской формы, переименовать МООП в МВД, учредить печатный орган, ввести генеральские звания для высшего командного состава и т. д.

Мы давно привыкли, что в милиции работают генералы, а не «комиссары», что в правоохранительном ведомстве имеется академия, издаются СМИ, и само ведомство называется МВД. Но тогда казалось, что Щёлоков замахивается на слишком многое. Он еще себя ничем не проявил в Москве, и к его предложениям нет доверия! Денег милиционерам можно подкинуть, какие вопросы. Тем более что грядет пятидесятилетний юбилей советской милиции. Что же до остального… Слишком ответственно. Для рассмотрения записки силового министра создается комиссия Политбюро ЦК КПСС. В ней главным оппонентом Щёлокова выступает министр обороны СССР А. А. Гречко. Он решительно против введения генеральских званий для командного состава МООП, против академии, против уравнивания норм денежного довольствия милиционеров и военных. В итоге многие из предложений министра охраны общественного порядка с первой попытки не проходят. Часть из них Николай Анисимович «продавит» уже через год. С некоторыми придется потерпеть дольше. Думается, из этой истории он усвоил важные уроки, о которых еще поговорим.