Книга Над законом - Андрей Воронин

Уже стемнело, когда они добрались до места, где их дожидался проводник. Места кругом были совершенно дикие – дремучие леса, озера, мелкие речушки и раскинувшиеся на многие гектары непроходимые болота, густо населенные прожорливым комарьем.

Они находились неподалеку от стыка трех границ – российской, белорусской и латвийской. Все три границы были одинаково дырявыми, но на дорогах последнее время, как поганые грибы, вырастали блокпосты. При известном мастерстве и некоторой доле везения их можно было обойти, что и делалось уже неоднократно при помощи того самого человека, который сейчас шагнул в отбрасываемый фарами конус белого света и поднял в приветственном жесте левую руку. В правой у него была зажата тульская двустволка с обшарпанным прикладом и без ремня – ремней на оружии он не признавал, предпочитая носить его под мышкой. Он вообще был человеком традиционным во всем, в том числе и в одежде. Брезентовый плащ, засаленная форменная фуражка и сроду не чищенные кирзачи, казалось, приросли к его коже.

Борисыч вразвалку приблизился к машине и, отлепив от нижней губы беломорину, наклонился к открытому окошку.

– Привет, залетные, – хрипло сказал он, распространяя густой самогонный дух – опять же, традиционный. – Вы, однако, минута в минуту. Уважаю.

– Садись, Борисыч, – сказал Квадрат, распахивая заднюю дверцу. – Кончай трепаться, поехали.

Женщина, перегнувшись через спинку, убрала с заднего сиденья свою сумочку, и проводник с кряхтеньем и добродушными матюками, цепляясь за все прикладом ружья, втиснулся в машину. Он сильно хлопнул дверцей, защемив при этом полу плаща, матюкнулся, открыл дверцу, подобрал плащ и снова хлопнул дверцей, да так, что машину качнуло.

– Ручку оторвешь, – предупредил его Квадрат.

– А ты не боись, – успокоил его проводник, – ежели что, так и новую купишь, не обеднеешь. Денежки-то мои у вас?

– На месте получишь, – не оборачиваясь, сказала женщина.

– Как всегда, значит, – не то удовлетворенно, не то разочарованно констатировал Борисыч. – А много ли дадите? Надо бы таксу поднять – инфляция, понимаешь, мать ее через семь гробов в мертвый глаз...

– И какая сволочь придумала средства массовой информации? – ни к кому не обращаясь, с легкой горечью в голосе вопрошал Квадрат. – Поднимем, поднимем, – пообещал он проводнику, – ты, главное, проведи как надо.

– Проведем в лучшем виде, – с готовностью откликнулся тот. – Впервой нам, что ли? Давай, ехай, чего стал?

Машина осторожно двинулась по грунтовой дороге между двумя стенами леса, который в свете фар казался совершенно непроходимым. Несмотря на жару, дорога то и дело ныряла в глубокие лужи, объехать которые не было никакой возможности – лес подступал к грунтовке вплотную. По лобовому стеклу то и дело хлестали ветки, корявые пальцы сучьев царапали борта, а в воздухе мелодично звенели неисчислимые полчища кровожадных комаров. Один раз дорогу перебежал кто-то неразличимо-стремительный и довольно крупный, и женщина вздрогнула, с трудом подавив испуганный вскрик.

В редких просветах между ветвями над головой сверкали звезды, крупные, как шляпки шиферных гвоздей.

– Р-р-романтика, – мечтательно сказал Квадрат, посмотрев на звезды. Машину немедленно тряхнуло на ухабе, Борисыч ударился носом о ствол ружья и снова добродушно выматерился.

– На дорогу смотри, – скомандовала женщина, – романтик!

– Да чего на нее смотреть, – огрызнулся Квадрат, – все равно ухаб на ухабе. Хочешь, чтобы не трясло, летай самолетами Аэрофлота... Правда, там таможню по лесу не обойдешь, – подумав, добавил он.

Женщина промолчала. Ей было не до пререканий.

Чем ближе подъезжали они к условной линии, разделявшей два государства, тем сильнее становилось нервное напряжение и тем меньшее значение имело то, что говорил и делал ее спутник. Совсем скоро этот зануда вообще перестанет иметь какое-либо значение, если все пойдет как надо и если проводник не выберет какой-нибудь новый маршрут.

Борисыч, впрочем, и тут остался верен традиции, не считая нужным искать новый маршрут. Некоторое время в машине царило молчание, нарушаемое только репликами проводника, указывавшего, в какую сторону свернуть на очередной развилке.

Напряжение росло, и наконец даже толстокожий Квадрат почувствовал его.

– Что-то мне не по себе, – сказал он, внимательно глядя перед собой в рассеченную бледным светом фар темноту.

– Надо же, – насмешливо сказала женщина, – неужто испугался?

– Да нет, – досадливо дернул головой водитель, – не то. Просто такое чувство, будто что-то не так.

Женщина покосилась в его сторону с невольным уважением. Все-таки не стоило сбрасывать со счетов его бывшую специальность. Совсем недавно этот человек был майором госбезопасности, а это что-нибудь да значило. Он, похоже, обладал феноменальным чутьем на опасность. Впрочем, не таким уж и феноменальным, раз согласился на эту поездку и добрался почти до самого конца.

– Нервы, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, проговорила она, – нервишки. Нервишечки.

– Да, ребяты, – подал голос с заднего сиденья Борисыч, – работенка у нас с вами нервная.

'Тоже мне, коллега выискался, – подумала она. – С нервами'.

– Направо ворочай, – сказал Борисыч через некоторое время. Квадрат послушно повернул и сразу же надавил на тормоз.

– Вот, блин, – в сердцах сказал он, – плакали наши денежки. Придется отстегивать. Эй, дед, – обернулся он к Борисычу, – это что, уже граница?

– Ни хрена не понимаю, – растерялся тот. – До границы еще километров пять будет. Откуда ж они тут взялись? Навстречу машине шел, прикрываясь ладонью от света фар, человек в плащ-накидке, из-под которой виднелась форма латышского пограничника. Из-под правой руки у него выглядывало куцее рыло короткоствольного автомата.

– Латышские стрелки, мать их, – копаясь в бумажнике, пробормотал Квадрат. – Бабки на дорогах отстреливают. Пограничник подошел, нагнулся, и отступив на шаг от дверцы, с твердым прибалтийским акцентом скомандовал:

– Всем выйти из машины! Таможенный и паспортный контроль.

– Слушай, командир, – начал Квадрат, – какой таможенный контроль, тут же Россия. Ты, браток, того.., заплутал малость. – Всем выйти из машины, – не меняя тона, сказал пограничник. – Вы находитесь на территории Латвийской республики.

Прошу предъявить документы и вещи для досмотра.

– Старый козел, – сказал проводнику Квадрат, неохотно открывая дверцу. – Хрен тебе, а не бабки. Таксу ему повысить...

– Ни хрена не понимаю, – как заведенный, повторял Борисыч, – не понимаю ни хрена.

Между тем из темноты на дорогу шагнули еще двое пограничников, недвусмысленно наводя автоматы. Пассажиры 'москвича' вслед за хмурым Квадратом выбрались из салона в звенящую комарами ночную прохладу. У Борисыча сразу же отобрали ружье, которое тот безропотно отдал.