Книга Черчилль - Пол Джонсон

Итак, спустя семь лет после Дарданелл, Черчилль вновь был отправлен в отставку. Это больше походило на игру «Змеи и лестницы», он вновь скатился вниз по «хвосту змеи», чтобы затем вскарабкаться вверх по «лестнице», уже в третий раз в своей жизни. На сей раз это было нелегко, он уже разменял пятый десяток. Так или иначе либеральные ортодоксы, побежденные, но жаждущие реванша сторонники Асквита и Ллойда Джорджа, лейбористы и консерваторы ему не доверяли и его ненавидели. У них были свои счеты. Сегодня, почти век спустя, глядя назад, мы обнаруживаем картину поразительно пеструю и во многом замечательную. Но в 1922 году все это выглядело иначе и внушало тревогу. Черчилль, во что бы то ни стало, решил вернуться в Палату общин. Иначе он не смог бы осуществить свои планы. В Палате же, убедительный и красноречивый оратор, он мог абсолютно все. Но Данди оказался безнадежен: он стал четвертым на выборах в 1922 году. В декабре 1923-го он баллотировался от Западного Лестера как либерал-фритрейдер, но проиграл лейбористу. Он вновь принял участие в дополнительных выборах в марте 1924-го от Вестминстера. Это было знаменитое место вольнодумцев, заняв его в конце XVIII века, Чарльз Джеймс Фокс, не без помощи герцогини Девонширской, обрушился на Корону. У Черчилля не было знакомых герцогинь, разве что Консуэлло, богатая американка, которая в свое время вышла замуж за его кузена, девятого герцога Мальборо, и питала слабость к «кузену Уинстону», в конечном счете она была изгнана и вышла за француза. Однако у него появился новый поклонник, Брендон Брэкен, загадочный канадец, явившийся ниоткуда (иные даже считали его незаконнорожденным сыном Черчилля), миллионер, обратившийся в могущественного бизнес-журналиста и ставший затем владельцем Financial Times. Он стал ближайшим и самым преданным помощником Черчилля, и благодаря его усилиям Черчилль едва не выиграл эти выборы. Но в борьбу вмешался кандидат от тори, выигравший с перевесом в 43 голоса, и Черчиллю пришлось начинать все с начала.

Но у Черчилля, человека и государственного деятеля, была одна сильная сторона: он не сосредотачивал все свое внимание и энергию на политике. У него было достаточно занятий, помогавших ему расслабиться, не скучать, быть в тонусе и, что немаловажно, приносивших ему деньги. К концу октября 1923-го он приступил к работе над большой книгой о Первой мировой войне, она называлась «Мировой кризис», была издана в нескольких томах в 1923-1927 годах. Первые главы появились в Times в феврале. Наряду с «Последствиями»[26] (1929), это лучшая его книга, она написана со страстью, в ней есть азарт и поэзия. Отчасти она реабилитировала его военную историю – настолько, насколько это было возможно, и стала хорошим проводником по кошмарам Первой Мировой. Она принесла ему немало денег, и спустя три четверти века ее все еще переиздают и читают. Этот успех сделал Черчилля желанным автором для бесчисленного количества издательств, отныне они готовы были публиковать все, что он ни напишет.

Кроме всего прочего, Черчилль обзавелся загородным домом. До этого момента он пользовался съемным и служебным жильем. Однако ему хотелось иметь свой дом и обустроить его по своему вкусу. В 1922 году это стало возможно: он получил наследство – небольшое поместье вдовствующей герцогини Мальборо. Он его продал и на вырученные деньги купил Чартвелл, дом в елизаветинском стиле с тремя акрами земли в Вестерхайме, графство Кент. Он находился всего в двадцати пяти милях от парламента и оттуда открывался потрясающий вид. Черчилль пригласил Филиппа Тилдена, модного архитектора и декоратора, тот работал в стиле арт-деко, выполнял заказы для его друга Филиппа Сассуна и модернизировал загородный дом Ллойда Джорджа в Чарте. Но Черчилль сам планировал и по большей части занимался дизайном. Этот дом никогда не отличался особой красотой, лучшее, что в нем было, это вид из окна. И все же у него был свой характер и своя душа, нашедшая свое выражение в камне, извести, балках и декоре. Там были большие окна, что очень нравилось Черчиллю: «Свет это жизнь», – говорил он. Дом предназначался для писателя, и его центром стали кабинет и библиотека. Там была также столовая в стиле арт-деко, она помнит бесчисленное количество пробок от шампанского, роскошные обеды и ланчи, заставлявшие вспомнить славные времена леди Колфакс и Эмеральда Конарда. Однако главным достоянием Чартвелла были земли и постройки, полностью спроектированные Черчиллем и часто, в буквальном смысле, им самим выстроенные. Он построил несколько коттеджей и значительную часть стены вокруг огорода, научившись укладывать кирпичи методом неточной кладки. Его прошение о вступлении в профсоюз каменщиков после долгих дебатов было отвергнуто – профсоюзы «помнили о Тонипанди». Черчилль выкопал горы земли, создавая бассейн из трех сообщавшихся между собой озер. Для этой цели он завел себе экскаватор, к которому относился с трепетом. Он считал его чем-то вроде доисторического монстра и называл не иначе как «Он». Для того чтобы ускорить работы, он проложил узкоколейку, вначале восемнадцать дюймов в ширину, потом – двадцать, всего три линии, он использовал различные устройства для расчистки дна в озерах и заполнения их водой. Его младшая дочь Мэри Соамс вспоминала: «Мое детство украшали озера». Черчилль поселил там черных лебедей, они умели петь (в отличие от белых), танцевали менуэт и показывали разные трюки. В Чартвеле имелись коровы, свиньи, домашняя птица, овцы и козы, волнистые попугайчики и большой попугай. Черчилль приложил много усилий, но в итоге заселил свои озера разной живностью, речными и экзотическими рыбами, и одним из любимых занятий для семейства Черчилля и его гостей стало кормление обитателей озера. В Индии он начал коллекционировать бабочек, теперь он устроил отдельное помещение для своей коллекции. Его маленькое поместье превратилось в страну чудес, живых и искусно созданных, оно сделалось источником удовольствий для бесчисленных гостей и источником вдохновения для Гайдпаркгейта. Каждый понедельник автомобиль с цветами для гостиной отправлялся из Чартвелла в Лондон, а по четвергам все та же машина доставляла на кухню фрукты и овощи.

Черчилли всегда жили хорошо. Они держали первоклассных поваров, погреба всегда были полны: Черчилль обычно обедал с шампанским: это было нормой в его среде. Его любимой маркой стал «Поль Роже». В конце жизни он говорил, что приобретенные им винтажные бутылки 1928 года были лучшими из когда-либо произведенных. Мадам Роже стала его другом и назвала в его честь специальный сорт винограда. Черчилль, став владельцем призовой конюшни, дал кличку лошади в честь любимого бренда. Свои сигары он хранил в отдельной комнате, он предпочитал гаванские – «Ромео и Джульетта». Характерно, что, несмотря на привычный образ с сигарой в руке, он выкуривал не так уж много – не более двенадцати штук в день. Он не затягивался, никогда не выкуривал до конца, никогда не пользовался зажигалкой, только специально изготовленными, очень длинными спичками, – образец он разработал самостоятельно. Все связанные с сигарами процедуры нравились ему гораздо больше, чем собственно курение, потому у него никогда не было проблем с легкими. Как говорил Бивербрук: «Он курил спички и ел сигары». Что же до крепких напитков, он обычно пил медленно и долго, потягивая жидкость мелкими глотками. Однажды на борту яхты Аристотеля Онасиса Черчилль неожиданно заявил: «Если слить вместе виски и бренди, которое я выпил за всю свою жизнь, эта каюта наполнится до краев». – «Я в этом не уверен», – заявил присутствовавший тут же его приятель и научный консультант, профессор Фредерик Линдеман (впоследствии лорд Червелл). Онасис предложил измерить объем помещения и посмотреть, что получится. Черчилль попросил профессора достать рулетку и сообщил подробности: ежедневную норму, умноженную на количество дней и лет жизни. Линдеман подсчитал: выяснилось, что каюта наполнилась бы лишь на пять дюймов в высоту. Черчилль был разочарован.