Книга Армадэль. Том 1 - Уилки Коллинз

Окно в смежной комнате было открыто, когда доктор вышел от умершего с ребенком на руках. Он посмотрел в окно и увидел на улице Ниля, медленно возвращавшегося в гостиницу.

— Где письмо? — спросил он.

Двух слов было достаточно шотландцу для ответа:

— На почте.

КНИГА ВТОРАЯ

Глава I. ТАЙНА ОЗАЙЯЗА МИДУИНТЕРА

В теплую майскую ночь 1851 года ректор Децимус Брок, находившийся в это время на острове Мэн, удалился в свою спальню в Кэстльтоуне. Серьезная ответственность тяготила его душу, и он не мог еще сообразить, какими способами он может освободиться от неприятного положения, в которое его поставили настоящие обстоятельства.

Ректор дошел до того зрелого периода человеческой жизни, в которой умный человек научился уже уклоняться (так часто, как только позволяет его характер) от всех бесполезных столкновений со своими собственными заботами. Оставив всякое дальнейшее старание принять какое-нибудь решение в том непредвиденном случае, который теперь смущал его, мистер Брок спокойно уселся на кровати и старался сообразить, действительно ли так серьезен этот непредвиденный случай, как он до сих пор думал. Следуя по этому новому пути из лабиринта своего недоумения, мистер Брок совершенно неожиданно устремился к цели посредством самого неприятного из всех странствований для человека — воспоминаниям по прошедшим годам своей собственной жизни.

События тех прошлых лет, воспоминания о тех же самых лицах, более или менее вызывавших его беспокойство, которое теперь мешало пастору заснуть, одно за другим возникали в памяти мистера Брока. Беспокойная память вернула ректора к случившемуся четырнадцать лет тому назад, когда он имел в своем пасторате на сомерсетширском берегу Бристольского канала свидание с одной дамой, совершенно незнакомой для него и для всех в этом месте, которая явилась к нему в кабинет.

Дама эта была блондинка, черты лица ее сохранились хорошо. Она была еще молода, а может быть, и казалась моложе своих лет. В выражении лица ее проступала меланхолия, а в голосе — печаль и страдание. Однако это чувствовалось настолько, чтобы показать, что она имела огорчения, но не настолько, чтобы навязать эти огорчения вниманию других. Дама привела с собой прекрасного белокурого семилетнего мальчика, которого представила пастору как своего сына и в самом начале разговора отослала его играть в сад. Прежде чем она вошла в кабинет пастора, передала ему свою визитную карточку, на которой стояло имя миссис Армадэль. Мистер Брок заинтересовался ею, еще не услышав того, о чем она будет говорить, и, когда она отослала сына, он ждал с некоторым беспокойством, что скажет ему дама.

Миссис Армадэль прежде всего сообщила ректору, что она вдова. Муж ее погиб в кораблекрушении вскоре после их брака, во время путешествия из Мадеры в Лиссабон. После этого несчастья отец привез ее в Англию, а сын родился после смерти отца, случившейся вскоре в фамильном поместье в Норфольке. После смерти ее отца остававшиеся у нее родственники (два брата) совершенно отдалили ее от себя, и — как она боялась — навсегда. Некоторое время жила она в Девонширском графстве, посвятив себя воспитанию сына, который теперь находился уже в таких летах, когда для него были потребны уроки не одной матери. Оставляя в стороне вопрос о том, как ей не хотелось расставаться с сыном в ее одиноком положении, она особенно желала не посылать его в школу к чужим людям. Любимой ее мыслью было воспитать сына дома, чтобы уберечь от всяких столкновений с искушениями и опасностями света. Имея эти цели в виду, она не могла уже оставаться там, где она жила до сих пор (там пастор не был способен занять место воспитателя). Она собрала сведения и узнала, что для нее годится дом поблизости пастората мистера Брока и что мистер Брок прежде имел обыкновение брать учеников. Узнав об этом, она осмелилась явиться сама с рекомендациями, но без формального представления спросить, не согласится ли мистер Брок взять к себе учеником ее сына, если она предложит выгодные условия.

Если бы миссис Армадэль не имела никакой личной привлекательности или если бы мистер Брок был женат, то, вероятно, поездка вдовы была бы предпринята напрасно. Теперь же ректор, рассмотрев рекомендации, предоставленные ему, просил дать ему время на размышление. Когда это время прошло, он исполнил желание миссис Армадэль — взял на себя воспитание ее сына.

Это было первое происшествие в ряду событий. Оно случилось в 1837 году. Память мистера Брока, переносясь вперед к настоящему, напомнила ему второе происшествие, случившееся в 1845 году.

Местом действия все еще была рыбачья деревенька на сомерсетширском берегу, а действующие лица — опять миссис Армадэль и ее сын. В протекшие восемь лет ответственность мистера Брока не слишком тяготила его: мальчик мало подавал повода к беспокойству своей матери и своему воспитателю. Конечно, успехи в ученье шли медленно, но скорее от природной неспособности сосредоточить внимание на занятии, чем от недостатка способности понять урок. Нельзя было опровергать, что его характер был страстный в высшей степени. Он действовал необдуманно, по первому впечатлению, и сгоряча делал заключение. С другой стороны в его пользу можно сказать то, что его характер был самый откровенный. Более великодушного, любящего, кроткого мальчика трудно было бы найти. Особенная оригинальность характера и природное здравомыслие во всех его наклонностях избавили его от многих опасностей, которым неизбежно подвергала система воспитания его матери. Он имел совершенно английскую любовь к морю и ко всему, что к морю относилось, и, когда он вырос наконец, нельзя было отвлечь его от берега моря и от верфи. Однажды мать с досадой и удивлением застала его работающим там. Он признался, что все его мечты в будущем заключаются в том, чтобы иметь свою собственную верфь, а настоящей целью его было научиться построить лодку для себя. Благоразумно предвидя, что такое занятие в свободные часы может примирить мальчика с неимением товарищей его звания и лет, мистер Брок уговорил миссис Армадэль с немалым трудом позволить сыну продолжать выбранное им занятие. В период второго происшествия в жизни ректора молодой Армадэль настолько научился корабельному мастерству, что достиг цели своих желаний и собственными руками заложил киль своей первой лодки.

В один летний день, вскоре после того как Аллэну исполнилось шестнадцать лет, мистер Брок оставил своего ученика прилежно работающим на верфи и пошел провести вечер с миссис Армадэль, взяв с собой «Таймс».

В годы, прошедшие после первой их встречи, отношения ректора и его соседки давно уже установились. Первые попытки к тому, чтобы заслужить расположение вдовы — попытки, которые заставил сделать мистера Брока его возрастающий интерес к миссис Армадэль в первое время их знакомства, она тактично приняла со своей стороны просьбой, заставившей его никогда не говорить об этом более. Она уверила пастора раз и навсегда, что единственное место в ее сердце, которое он мог надеяться занять, было место друга. Он настолько любил ее, что рад был принять все, что она хотела предложить ему. Они сделались и оставались друзьями с того времени. Ревнивое опасение, что другой мужчина будет иметь успех там, где он потерпел неудачу, не вносило горечи в спокойные отношения ректора с любимой им женщиной. Из немногих мужчин, живших в этих окрестностях, миссис Армадэль никого не допускала к короткому знакомству с собой. Она добровольно погребла себя в своем сельском уединении, и никакие радости света, которые могли бы прельстить других женщин в ее положении и в ее летах, на нее не имели ни малейшего действия. Мистер Брок, со своей газетой являвшийся с постоянной аккуратностью за ее чайным столом три раза в неделю, сообщал ей все, что она желала знать о внешнем мире, окружавшем тесные и неизменные границы ее ежедневной жизни.