Книга Балтийский эскорт - Николай Черкашин

Я перевернул листок и с трудом разобрал карандашные строки: "Советский моряк Галкин, попавший в плен к финским властям и переданный затем германской службе "абвер" в Таллинне, показал, что в 1939 году подводная лодка, на которой он служил под командованием капитана 3 ранга Травкина, Щ-303 получила секретный приказ потопить в Финском заливе советские пароходы "Металлист" и "Пионер" для того, чтобы вина за их гибель легла на финнов и это могло бы послужить поводом для начала войны с Финляндией. Однако сталинская дипломатия использовала эту провокацию для того, чтобы ввести войска Красной Армии в Эстонию и другие прибалтийские республики, дав понять, что "Металлист" и "Пионер" потоплены бежавшей из Таллинна польской подводной лодкой "Орел".

Галкин!… Я чуть было не вскрикнул: "Да я знаю вашего отца! Видел его в фильме "Командир счастливой "Щуки". Читал о нем в мемуарах Травкина…" Хорошо, что удержался: Валенсия почитала своего отца как героя и невинную жертву сталинизма вроде Павлинова. Однако это было не так… Вот, что рассказывал в своей книге "Всем смертям назло" Герой Советского Союза капитан 1 ранга Иван Васильевич Травкин, командовавший Щ-303 во время войны:

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: "…21 мая 1943 года. Мне до сих пор тяжело вспоминать события того дня. (Загнанная кораблями противника, Щ-303 вторые сутки лежит на грунте, в отсеках кислородное голодание… - Н.Ч.)

В 15 часов 35 минут акустик вновь услышал над нами шумы винтов большого числа кораблей. Сделав об этом запись в журнале, вахтенный офицер Магрилов поспешил ко мне в пятый отсек, чтобы доложить об изменении обстановки. В этот момент раздался сигнал аварийной тревоги. Погас свет. Лодку слегка встряхнуло, и она стала всплывать.

Стремглав бросаюсь в центральный пост. Но стальная переборочная дверь, ведущая туда из четвертого отсека, оказывается запертой. В темноте толкаю ее, колочу по ней кулаками - не поддается. Через смотровой глазок - маленькое круглое отверстие в двери - вижу, как яркие лучи солнца врываются во тьму центрального поста через шахту рубочного люка.

Что произошло?

Магрилов и я во всю мочь стучим в стальную дверь. Такой же стук слышим и из второго отсека. В глазок вижу: из радиорубки выскочил Алексеев, открыл дверь второго отсека и впустил в центральный пост Пенькина. Тот сразу полез на мостик. Из радиорубки появился Мироненко. Он бежит и открывает нашу дверь.

В центральном посту уже Ильин и Цейшер. Приказываю им готовить лодку к срочному погружению и вслед за Пенькиным взбираюсь по скоб-трапу на мостик.

Режет глаза от яркого солнца. Ослепительно сверкает море. Оглядываюсь. Множество кораблей застыло на различном удалении от лодки. Ближайшие из них всего метрах в тридцати. Стволы орудий нацелены на нас. А на носовой надстройке лодки старшина трюмных Галкин размахивает белой тряпкой.

- Галкин, в чем дело?- кричу ему.

- Не могу больше. Все равно все погибнем!

- Предатель!

Как я пожалел, что пистолет мой остался в каюте! Что же делать? Скомандовать срочное погружение? Нельзя: лодку расстреляют прежде, чем она укроется под водой, тем более что люди еще не пришли в себя… Нет, надо сначала заполучить несколько минут. Попробую обмануть фашистов. Пусть они и взаправду подумают, что мы собираемся сдаваться. Я даже начинаю что-то кричать на ближайший корабль. Гитлеровцы сочли, что я приглашаю их на переговоры. С корабля стали спускать шлюпку. Поверили, глупцы!

А из центрального поста уже доложили, что лодка готова к погружению. Взмахиваю рукой. Лодка с большим дифферентом на нос ныряет под воду. Галкин остается барахтаться на поверхности.

Беру курс прямо под вражеские корабли. Расчет прост: пока они опомнятся, пока разовьют ход, на котором можно бросать глубинные бомбы (иначе от их взрывов сам корабль пострадать может), пока развернутся на боевой курс, мы уже отойдем на некоторое расстояние и притаимся на грунте.

Так и сделали. Лодка лежит без движения. Наверху неистовствуют фашисты. Их винты буравят воду во всех направлениях.

Грохает над самой головой. Грохает так, что почти все валятся с ног. Лопаются вдребезги плафоны и лампочки, от их осколков звенит палуба. Мы оказываемся в кромешной тьме. Взрывы - один за другим. Электрик Савельев включает аварийное освещение. В его полумраке закопошились люди, поднимаются, занимают свои места. Кричу в переговорные трубы:

- Осмотреться в отсеках!

Серьезных повреждений нет, если не считать, что в шахту подачи воздуха к дизелям откуда-то стала сочиться вода. Это пустяки.

Из головы не выходит Галкин. Как он мог решиться на такое? Нет, это не отчаяние труса. Это осознанное предательство: ведь он задраил обе двери центрального поста, чтобы никто не мог помешать ему. Товарищи заявили: лучше смерть, чем позор плена. А он, спасая свою шкуру, решил продать их. Как и всякий изменник, он выбрал самый тяжелый момент, чтобы ударить в спину. Наше счастье, что Алексеев и Мироненко спали в радиорубке и открыли нам двери. Иначе… Страшно даже подумать, что было бы иначе.

И как мы просмотрели, что среди нас жил такой мерзавец? Что мы знали о нем? Груб, дружить не умеет, теряется в моменты опасности. И все. Думали, дело поправимое. Мало ли людей менялось на глазах. А глубже не заглянули. Не заглянули в черную душонку, мыслей его черных не разгадали. И чуть не поплатились за это.

До слез обидно, что не пристрелил гада.

Но изменнику нигде не спастись от возмездия. Так было во все времена. Так всегда будет. Уже в конце войны, когда наши войска вступили в Германию, Галкин, которого гитлеровцы пригрели-таки под своим крылышком, попал в руки советского правосудия. Он получил по заслугам!»

Галкина подняли из воды финны. Допросили, потом передали немцам в Таллинн. Но Травкин… Неужели Травкин, один из самых геройских наших подводников, мог стрелять в 39-м по своим пароходам в угоду товарищам из НКВД?

Спустя неделю - в Москве - узнал с облегчением, что Иван Васильевич Травкин к этой истории не причастен. Он вступил в командование Щ-303 в 1941 году. А кто командовал в сентябре 1939 года?

Звоню ветеранам, историкам, знатокам… В моем блокноте оседают две фамилии: Александр Вацлавович Витковский и Дмитрий Ярошевич. Выходило так, что пока одни поляки уходили на "Орле" сражаться с Гитлером, другие по воле Берии наводили на них позорную тень… Тут что-то вроде гражданской войны на море… Однако вскоре выяснилось, что капитан 3 ранга Ярошевич командовал совсем другой "щукой". А вот Витковский… Бывает же такое! Едва я повел о нем расспросы, как один знакомый моряк ошеломил предложением:

- Вы можете позвонить ему в Питер и сами обо всем расспросить. У меня есть его телефон.

- Неужели он жив?! Сколько же ему лет?

- Девяносто один годок. Но в ясном уме, и в трубку орать не надо. Слух у него хороший.

Немедленно звоню и убеждаюсь в том, что и в 91 год можно быть полноценным человеком. Витковский рассказывал:

- Щ-303 я принимал, можно сказать, со дня ее рождения - в 1933 году. Но через три года передал ее другому командиру. Кто командовал лодкой, кстати, она имела не только номер, но и имя "Ерш", в сентябре 39-го, мне известно - капитан 2 ранга Евгений Яковлевич Осипов. Он погиб в сорок третьем на Щ-406.