Книга Жар-птица (сборник) - Полина Ребенина

Теперь их отношения были оформлены, но они продолжали жить в разных местах, хотя она к нему ездила каждую пятницу и возвращалась в воскресение вечером, жила на два дома. В пятницу вечером она готовила своему суженому праздничный ужин, они ели при свечах, в субботу ездили на концерты или выставки, а воскресенье проводили дома в разговорах и прогулках. Роланд во время прогулки тяжко опирался на её плечо, он передвигался с некоторыми трудностями, ему сложно было поддерживать баланс, он боялся упасть. Возвращались в дом, и она ему играла, чаще всего пьесы русских и советских композиторов.

Временами на неё стала накатывать тоска, смотрела она на своего шведского возлюбленного и думала, что, без сомнения, он был человеком серьёзным, сложным, глубоким, но жить с ним было нерадостно. Не было в их отношениях чувства лёгкости, весёлости, неожиданности, праздника. Она заглядывала в его всегда печальные глаза, и ей становилось грустно. Он её душевно пригибал к земле. Было уважение, была даже дружба, но страсти – этой важной составляющей любви – не было между ними совершенно. И она вспоминала слова из старинного индийского трактата «Ветви персика»: «Влечение души порождает дружбу, влечение ума порождает уважение, влечение тела порождает желание и соединение трех влечений порождает любовь». Не было не только страсти, но и необходимой лёгкости в их жизни, а ведь она была по натуре игруньей, заводилой, выдумщицей. И иногда ей становилось отчаянно душно, как будто не хватало кислорода в этом устойчивом благополучном союзе.

Глава 6

Роланд видел, что Таня осунулась, погрустнела. Он переживал: «Я всё думаю, надолго ли тебя хватит, чтобы ездить ко мне из недели в неделю. Как долго это может продолжаться?» Но Таня принесла клятву верности и старалась своему мужчине преданно служить, она приезжала, стараясь разделить его жизнь. Но ей было совсем невесело в этом лесу, в этом тёмном доме, рядом с мрачным возлюбленным. Она пыталась его растормошить, взбодрить: «Что с тобой? Почему ты такой подавленный? В чём причина? Чем я могу тебе помочь?». Он хотел искренне измениться и стать другим человеком, таким же как она, весёлым и беспечным, как ребёнок, но ему это не удавалось. Он улыбался, смеялся, но глаза оставались всегда печальными, и это производило странное впечатление. Что-то с ним было не так, она это видела всё яснее, но не могла ничего понять и изменить. Ей казалось, что он был, как ходячий манекен, словно душу из него давно вынули.

Профессор Роланд Андерсон тоже понимал, что не всё с ним в порядке, ведь он был психиатром. Он решил начать принимать антидепрессивные препараты, чтобы как-то приподнять своё подавленное настроение. Это в Швеции дело обычное, здесь половина населения лечится такими лекарствами. Это всегда удивляло Таню. Живут шведы вроде бы нормально, не голодают, особо не нуждаются, но психически чувствуют себя в подавляющем большинстве скверно. Не могут они радоваться жизни, все впадают в меланхолию. Татьяна приезжала к Роланду с лёгким сердцем, а уезжала от него с окаменевшим, с непонятной грустью, которая была её натуре совершенно не свойственна. Ведь она – русская женщина, жизнерадостная и беспечная, неизлечимая оптимистка, и в тоску её вогнать было трудно, почти невозможно. Но мрачному шведу это невольно всё чаще стало удаваться.

Таня продолжала к нему ездить, но это уже превратилось в тяжёлую обязанность. Она стала чаще уезжать в Россию, пытаясь хоть как-то разнообразить свою жизнь, и никогда не приглашала с собой грустного возлюбленного, ей хотелось от него отдохнуть. Он обижался и страшно её ревновал. Но причин этому не было, Таня не могла себе позволить нарушить взятый на себя обет верности. Она продолжала эту безрадостную жизнь, ведь добровольно на неё согласилась. А потом стала под разными предлогами всё реже ездить к Роланду, избегая совместного печального времяпровождения. Тогда он стал приезжать к ней сам. Её суженый появлялся всегда неожиданно и без предупреждения, ведь официально они были самыми близкими людьми, взаимно окольцованными и связанными клятвой верности.

Профессор подсознательно чувствовал, что гроза надвигается, понимал, что скоро грянет буря, приближается какой-то решительный поворот в их отношениях. И поэтому он внезапно решил пожертвовать своим домом, своими мечтами и планами и переехать к ней, в её маленький городок, чтобы больше не расставаться. Но Таня этого теперь уже не хотела. Даже звуки его тяжёлой, шаркающей походки при приближении к её жилищу стали вгонять её в тоску. Она его встречала, неизменно улыбалась, а внутренне вся сжималась, и радость в душе умирала.

Что же произошло, почему они, два порядочных, интеллигентных человека, несмотря на огромное желание с обеих сторон, не сумели построить за эти три года по-настоящему крепкого союза, не смогли врасти друг в друга, а наоборот, в последние месяцы всё больше отдалялись. Во всяком случае, Таня уходила от Роланда. Она чувствовала себя недостойной предательницей, но ничего не могла с собой поделать. Она не хотела его больше видеть, она устала от этих безрадостных отношений. Она хотела гореть, петь, смеяться, надеяться, разочаровываться, страдать, плакать, а её теперешняя жизнь была каким-то тихим тлением. Ведь она была Жар-птица, а шведский профессор ей представлялся ходячим призраком. Ей иногда казалось, что он уже давно душевно умер, но ходит среди живых людей и притворяется таким же, как все они, то есть живым. Придумывает различные занятия, путешествия, встречи, но по-настоящему давно уже не живёт. Ей было его жаль, она чувствовала, что душа его была пуста, выжжена. Иногда ей снился вампир, который питался кровью живых людей, он выпивал её кровь и её радость.

Она должна была уйти, бежать, вырваться из этой мрачной, липкой трясины. И тогда она окончательно решилась и написала Роланду письмо. Она предлогала расстаться, хотя бы на время, на три месяца. А потом они смогут снова встретиться и обдумать, что делать дальше. Пожить какое-то время на расстоянии, всё взвесить. Профессор ответил немедленно, он был потрясён, был в шоке, не понимал, как она могла решиться на это, ведь это значило нарушить их обоюдную клятву.

И тогда она попыталась ему всё объяснить: «Прости, но так больше не может продолжаться, я чувствую себя всё хуже, мне плохо, когда мы вместе, я стала погружаться в какой-то печальный, мрачный мир, я часто плачу и перестала радоваться жизни. Я не хочу и не могу так больше жить. Ты очень хороший человек, ты много для меня сделал. Мы можем быть друзьями, но я больше никогда не буду твоей женщиной. Мы должны существовать в разных мирах, каждый в своей отдельной жизни. Иначе я перестану быть собой, просто не выживу!»

На это профессор Роланд Андерсон ответил ей последним письмом: «Я никогда тебе не рассказывал о том, что мне пришлось пережить, о том страшном событии, которое опустошило мою душу. Много лет назад, когда я был молодым, самонадеянным доктором, в самом начале моей врачебной практики пришёл ко мне на приём маленький мальчик с мамой. Он залез на дерево и упал, и у него была сильно разбита рука. Я взялся очистить рану и решил её обезболить. Я ввёл очень большую дозу обезболивающего вещества, я был совершенно уверен, что это не опасно, и начал обрабатывать рану. И вдруг у мальчика начались судороги, он захрипел и у меня на глазах начал умирать. Я боролся за его жизнь – искусственное дыхание, массаж сердца, помчался с ним на скорой помощи в больницу, но поздно, он был мёртв. Знаешь, я с тех пор не живу, у меня чувство, что я не имею права на жизнь, ведь это я отнял жизнь у маленького светловолосого мальчика. Я не могу пройти мимо церкви, я всегда захожу внутрь, ставлю свечку за маленького Улуфа, и прошу Бога, чтобы он взял мою жизнь и вернул Улуфа на землю. Единственными светлыми моментами в моей жизни в последние годы были встречи с тобой. Я тебя очень люблю. И то, что мы перестанем встречаться значит, что этот единственный свет померкнет, и я окажусь во тьме. У меня больше нет сил ни на какие проекты, я не буду ничего больше делать в моём доме, всё это глупости, радости в моей жизни больше нет. И я больше никогда не буду счастлив. Мне жаль, что я моей тёмной подавленностью отравил твою жизнь. Но ты должна знать, что ты – единственная женщина в моей жизни, которая согрела меня душевно и дала мне возможность почувствовать себя любимым. С теплом и любовью на всю оставшуюся жизнь (как и после неё)! Роланд.».