Книга Жили-были-видели… - Леонид Чачко

Для «культурных» курортников, отдыхавших по путевкам либо снимавших жилье у частников, общение с пограничниками сводилось к небольшой формальной процедуре регистрации. Нам же, «дикарям» и туристам, ночевавшим на пляже в палатках (или без), приходилось всячески уклоняться от этого общения, маскировать наши стоянки, прятать их в труднодоступных местах – скалах, ущельях, бухтах. Шла своеобразная игра в казаки-разбойники: обнаружив палатку, пограничники могли ее конфисковать, отобрать паспорта, составить акт о нарушении режима госграницы и сообщить в институт или на работу, в конце концов – арестовать и препроводить на заставу. Часто дело ограничивалось устным внушением или штрафом. Иногда удавалось от них просто откупиться.

Дело происходило примерно так. Сидим мы вечерком на берегу, например, Сердоликовой бухты, травим байки, любуемся луной, вдруг из-за мыса раздается стук мотора. Разносится крик: «Атас!» Мгновенно гасится костер, рюкзаки со шмотками закидываются за камни, и все вольное население бухты сматывается вверх, в скалы. С подплывающей лодки через матюгальник в адрес «товарищей туристов» раздаются увещевания и угрозы, но мы практически недосягаемы и спокойно пережидаем опасность. Другой раз пограничникам удается пробраться в бухту пешком по берегу (проход в бухту довольно труден и требует определенной сноровки). Тогда разгрому подвергается группа, стоящая ближе всего к входу бухту, а остальные, услышав шум, успевают эвакуироваться. Так однажды попался и я с друзьями (это были Алик и Таня Журинские). Забрав наши паспорта, старшина велел с утра явиться на заставу. Скорее всего, дело ограничилось бы строгим внушением и нашим обещанием легализоваться. Однако утро было таким ласковым, море таким приятным, что мы выбрались в поселок только к обеду. На заставе сказали, что мы опоздали и наши паспорта уже переданы в поселковый совет для оформления административного штрафа. При наших скромных денежных ресурсах это было неприятно, но все обошлось без материального ущерба: секретарь поссовета оказалась милой интеллигентной женщиной, к тому же у нас с ней нашлась общая тема для обсуждения – мы оба страдали от аллергии на местных москитов. Поговорив на волнующую нас энтомологическую тему, мы расстались, довольные друг другом.

Чем ближе подходила к концу эпоха «железного занавеса», тем либеральней и анекдотичней становились отношения пограничников и «дикарей». Однако место «погранцов» в функции «держать и не пущать» постепенно стали занимать различные полуофициальные структуры типа лесников, охранников заповедника и дружинников. Здесь вопрос практически сводился к согласованию суммы «бакшиша».

Забавный случай произошел у меня с лесниками. Я проработал сезон в Крыму, в Солнечногорском, пляжным фотографом и возвращался домой с изрядной суммой денег. По дороге решил заехать в Новый Свет, где, как я знал, несколько моих друзей отдыхали в скалах в районе Царского пляжа. Купил пару уток, вина, нашел ребят, и мы стали готовить отвальную пирушку – наловили мидий, запекли уток. Между тем стемнело. Неожиданно в скалах у верхней тропы раздался шум, крики, собачий лай – облава! Быстро собрали бивачные шмотки, рюкзаки, мой чемодан с деньгами, схоронили в камни у места стоянки и укрылись от греха сами подальше в скалах. Но тут кто-то сообразил, что собака обязательно учует жареных уток и устроит шухер. Поскольку я имел вполне цивильный вид и не был похож на «дикаря», решено было, что я останусь на стоянке, буду охранять наши вещи и делать вид, что просто гуляю и любуюсь закатом. Что я и проделал успешно, сидя на камне, под которым были спрятаны утки, беседуя с лесниками о погоде и отгоняя ногой не в меру любопытную собаку. После ухода лесников ребята спустились со скал, и мы продолжили пирушку.

Молодецкие игры

Приволье, сказочная красота природы, наша молодость – адреналин кипел в крови и требовал разрядки. Устраивались километровые заплывы вдоль стены Карадага, из Сердоликовой бухты – в Разбойничью и к Золотым Воротам, с буксировкой детей и женщин на надувных матрасах. Или вдруг, по какому-либо поводу или без повода, объявлялся на вечер пир. Тогда команда ныряльщиков занималась сбором мидий и рапанов в промышленных масштабах, а кто-нибудь легконогий с двадцатилитровой кислородной подушкой в рюкзаке отправлялся в поселок за вином. Дорога вдоль берега занимала час, а через перевал и того меньше. Были рекордсмены, добегавшие до ларька за полчаса. Больше же всего удовольствия доставляли дальние прогулки по окрестным горам и лазание по скалам. Бывали в нашей карадагской компании и настоящие специалисты по скалолазанию. Последние годы, перед окончательным закрытием района Карадага и превращением его в государственный заповедник, дружная компания любителей и поклонников Карадага – москвичей и ленинградцев, одесситов и львовян – пополнилась феодосийской командой спортсменов-скалолазов. Феодосийцы, как аборигены, сумели договориться с местным начальством и выбить несколько ставок для команды горноспасателей и проводили свободные дни и часы в походах по окрестностям.

Дело в том, что карадагские скалы, живописные, крутые и опасные, манили толпы любителей красоты, иногда очень слабо подготовленных, и частенько случались неприятные, а порой и трагические эпизоды. Ни один сезон не обходился без падения со скал, переломов, вывихов. Иногда люди в поисках красивого вида забирались на какую-нибудь вершину, а спуститься обратно уже не могли – известно, что подниматься на скалы значительно легче, чем с них спускаться. В хорошем случае удавалось известить горноспасателей, и они бежали на помощь. В плохом – не удавалось. Живописные скалы, как Чертов Палец или Маяк, ежегодно собирали урожай жертв…

Среди феодосийцев было несколько спортсменов-разрядников по скалолазанию и даже один мастер спорта. Этот железный, без преувеличения, человек по кличке Инвалид, выделывал порой на скалах такие штуки, что у нас, людей привычных, захватывало дух. Свою кличку он заслужил тем, что однажды на соревнованиях в районе Ай-Петри сорвался со скального маршрута и, порвав страховку, упал и сильно повредил позвоночник. Вместо того чтобы остаток жизни провести в инвалидной коляске, как ему предписывали врачи, он, едва встав на ноги, начал тренироваться. Из мышц спины за несколько лет упорных тренировок он нарастил себе настоящий корсет и вел полноценную спортивную жизнь, опережая многих.

Не могу не вспомнить один забавный эпизод. Весной, на майские праздники, жил я как-то на берегу в Сердоликовой бухте (душа требовала одиночества). Ко мне спустились со скал двое феодосийцев, попили со мной чаю и пригласили на экскурсию. На самом деле их прогулка носила вполне промысловый характер: они отправлялись за камнями – сердоликами и яшмой – на свою тайную разработку, а я уже достиг такой степени доверия, что они готовы были взять меня с собой. Камни ребята сдавали гранильщикам, и доходы от этого контрабандного промысла составляли существенную часть их заработка.

Поднимались от прибрежного грота прямо в лоб, на обрыв, траверсом обходя со стороны моря погранзаставу. Шли тихо, стараясь не греметь камнями – над нами, на обрыве, располагался наблюдательный пост. Когда миновали опасное место, поднялись к каменистому косогору и стали спускаться по осыпи, я потерял бдительность, поскользнулся и покатился по камням. Мелкие камешки расцарапали руку, врезались под кожу – ничего опасного, но неприятно и кровоточит. Но на солнышке, на ветру подсохло быстро. Когда проходили мимо скалы Маяк, ребята предложили подняться. С такими инструкторами – почему бы и нет? Я согласился. Скала поднимается от лощины на 350 метров, практически вертикально, но с очень хорошими уступами и «цеплялками». Поднялись спокойно, только на последних метрах перед вершиной стена нависала над головой, так что один из парней забрался наверх и руководил моими руками, а нижний – ногами. Наверху у ребят был выброс адреналина: разошлись, прыгали, швыряли камни в море (со стороны моря скала свисает более чем с четырехсот метров), а я сидел и думал о предстоящем спуске и о том, хватит ли моей инженерской зарплаты вызвать спасательный вертолет… Но обошлось: под руководством опытных инструкторов я спустился и даже нашел в себе силы продолжить маршрут к жиле, и удивительное дело (кстати, об адреналине): все мои рваные царапины на руке зажили за эти пару часов так, что места порезов покрылись молодой кожицей! Мешок камней, принесенных мной из этой экспедиции, долго еще служил источником подарков и сувениров для моих друзей.