Книга Конец эпохи Тюдоров - Виктория Балашова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, нельзя назвать результат той битвы поражением. Поражение пришло позже, когда год спустя предатели интересов Англии Стенли и Йорк сдали позиции возле Зютфена Испании. То было поражение формальное. На самом деле именно смерть Филиппа Сидни во время сражения подорвала дух англичан. Он ведь был не только известным поэтом, а и просто человеком, которого многие любили за добрый и открытый нрав.
– Филипп перед сражением снял набедренную часть доспеха, – делился подробностями Роберт. – Именно в бедро и попала потом пуля. Три недели врачи пытались ее вытащить, но безуспешно. Филипп умер от заражения крови.
Я долго не могла прийти в себя, услышав жуткие подробности смерти любимого мною мужчины. Я представляла себе его мучения и вновь, и вновь проливала слезы. В декабре следующего года останки Филиппа Сидни привезли в Англию. А в январе его с почестями похоронили в соборе Святого Павла. На похороны пришла целая толпа людей – у Филиппа было немало поклонников. Граф Лейстер утверждал, такой процессии свет не видывал. Во время похорон пели песню, которую Филипп сочинил умирая и завещал спеть у гроба.
Сама королева проливала слезы возле могилы любимого фаворита. Они часто ссорились, ведь Филипп всегда разговаривал с Елизаветой, откровенно выражая собственное мнение. Но он умел возвращать ее расположение, а она искренне любила талантливого поэта.
Все основные фавориты Елизаветы вновь оказались в Ричмонде. Все, кроме недавно преданного земле Филиппа Сидни. Брат и Чарльз Блант соревновались в красноречии, пытаясь завоевать симпатии королевы. Казалось, оба искренне ревновали друг друга к немолодой женщине, любившей пользоваться белилами и румянами в безуспешной попытке скрыть свой возраст. Но культ красоты Елизаветы не уменьшался с годами. За ее общество сражались юные фавориты, чему в глубине души искренне радовался граф Лейстер.
Мама говорила, порой, он вспоминал былые годы, и ревность тоже прокрадывалась в его сердце. Но Дадли устал. Его здоровье заметно пошатнулось после смерти сына и неудачного пребывания в Нидерландах. Пошатнулось и финансовое состояние: долгов у графа накопилось предостаточно.
Ненадолго ему удалось уехать в Кенилворт к жене. Маме по-прежнему не позволено было появляться при дворе. Она вела уединенный образ жизни.
– С долгами мужа иначе бы и не получилось, – объясняла мне мама при встрече. – Самое главное – нежные чувства, которые мы с мужем питаем друг к другу. Конечно, Роберт надеялся, что королева хотя бы частично покроет его расходы. Но она не стала тратить ни пенни.
Это не было местью графу, скорее опостылевшей «волчице», как называла Летицию Елизавета.
В тот год я часто жила у матери, потому что наконец-то, к радости мужа, забеременела. Да и мама искренне радовалась, когда я проводила у нее время. Она чувствовала себя очень одинокой: граф постоянно отлучался в Лондон, еще раз уезжал в Нидерланды, и опять неуспешно. Тем более, Роберт все время проводил при дворе, став для Елизаветы прекрасной заменой Роберту-старшему, графу Лейстеру.
Мы сблизились с мамой, как никогда раньше. И уже ничто после не изменит наших теплых взаимоотношений. Она будет поддерживать меня, я буду стараться помочь ей. Ведь трагические годы для нас только начинались. Судьба вовсе не собиралась прекращать испытания, которые щедро разбрасывала на нашем жизненном пути.
Первым у меня родился сын. Конечно, я назвала его Робертом. В честь брата. Для мамы это имя тоже было дорого. Ведь так звали не только моего брата, графа Эссекса, не только графа Лейстера, маминого мужа, но и их умершего общего маленького ребенка.
К сожалению, после родов мой муж, обрадованный рождением сына, вовсю старался получить от меня следующего ребенка. Я же любила его не более, чем до появления на свет нашего первого сына. Даже хуже – муж стал вызывать отвращение.
Единственное, что меня всегда отвлекало, – двор. Там интриги не прекращались ни на минуту. И подчас принимали вид совсем нешуточный.
А вот Роберту Эссексу жизнь при дворе быстро наскучила. После военных действий в Нидерландах он оставался в королевском дворце неотлучно. Королева его старалась от себя не отпускать. Но в то же время она держала при себе и других фаворитов, то приближая их, то удаляя. Никакая испанская Армада не могла нарушить заведенный порядок. Летом, когда военные действия были в самом разгаре и граф Лейстер возглавлял защиту Лондона, выстраивая на Темзе укрепления, Роберт умудрился вызвать на дуэль Чарльза Бланта.
– Ему не сидится на одном месте, – оправдывала Роберта мама. – Он рвется на поле боя…
Но на поле боя Елизавета ему идти не позволяла. Подобная привязанность вовсе не мешала королеве флиртовать с Блантом. Война с Испанией в свою очередь не мешала проводить турниры. Когда она в качестве особой расположенности пожаловала Чарльзу золотую брошь в виде шахматной королевы, тот тут же нацепил ее на рукав. Роберт в турнире отличиться не смог, и его злило все – и успех Бланта, и собственное бессилие доказать, что он сильнее.
Роберт не нашел ничего лучше, как оскорбить Чарльза прилюдно.
– Дуракам всегда везет! – и Роберт ткнул пальцем в золотую брошь.
Чарльз схватил брата за руку:
– Кого ты называешь дураком? – вскипел он.
– О, ты даже не понимаешь, о ком речь! – Роберт тут же вызвал Бланта на дуэль.
Чарльз отказаться не мог – ссору видело слишком много народу. В итоге Роберта ожидало жестокое разочарование: Чарльз слегка его ранил и сумел отобрать оружие. Унижение скрасило лишь вмешательство королевы. Она вызвала к себе обоих дуэлянтов и заставила помириться.
– Больше не смейте драться, – выговаривала королева, собрав чуть ли не весь двор в своих покоях. – Вы должны обещать мне стать добрыми друзьями.
Фавориты почтительно поклонились. Я на примирение не надеялась, но вскоре Роберт и Чарльз действительно подружились.
– Не ожидала, Роберт, что ты способен наладить отношения с бывшим врагом, – я не удержалась от сарказма, узнав об их сближении.
– Сэр Чарльз оказался не так плох! – заверил меня брат.
Через несколько лет я сама попала под обаяние Бланта. Хотя, пожалуй, понравился он мне сразу. Просто после неудачного замужества и смерти Филиппа я долго не позволяла себе влюбляться.
Вскоре про дуэль забыли. События более важные заслонили всякие мелкие происшествия, случавшиеся при дворе. Осенью стало ясно, Испания терпит от нас поражение на море.
– Дрейк доказал, его тактика превосходит испанскую! – гордо объяснял мне Роберт.
– Все же Армаду по большей части разметала буря, – возразила я в ответ.
Никто, собственно, и не скрывал: погода выступала на стороне англичан.
– Неважно! Знаешь, как говорят в народе? «Сам Господь воюет за Англию». Бури ниспосланы свыше. Не стоило даже пытаться выходить в море для того, чтобы сражаться против нас! – помню, Роберт стоял возле камина, выпрямив спину, отчего казался еще выше. Он снисходительно смотрел сверху вниз на нас с мамой. Мы не пытались спорить. Главное, наши любимые мужчины остались живы. Несмотря на мою неприязнь к графу, я радовалась за мать. Скоро Дадли вернется домой. А учитывая растущую привязанность королевы к Роберту, мама надеялась, граф все же останется на этот раз дома надолго.
