Книга Леди Триллиума - Андрэ Нортон

Майкайла кивнула, но выглядела она утомленной, хотя все такой же непокорной. «Ну и пусть, — решила Харамис. — Мне безразлично, что она обо мне думает, покуда она не оставляет занятий. Но я совершенно ее не понимаю. Я отдала бы все на свете за науку, которой она теперь обучается с моей помощью».

После полдника, пока Харамис разговаривала в своем кабинете с Узуном, Майкайла исчезла. Харамис думала, что та в библиотеке, пока не пошла звать ее к обеду. Библиотека оказалась пуста, так же как и спальня, которую волшебница велела Энье приготовить для девочки. Показал ли ей кто-нибудь новую комнату? Харамис направилась через зал к комнате Файолона, уверенная, что найдет девочку там.

Уже подходя к комнате, она отчетливо услышала голос Майкайлы и остановилась возле двери, прислушиваясь к разговору, но уже через несколько мгновений поняла, что это не разговор: девочка читала вслух книгу по магии. Харамис заглянула в комнату. Файолон спал, но Майкайла продолжала сидеть на деревянной табуретке возле кровати. Левой рукой она держала его за руку, а правой придерживала лежащую на коленях книгу, читая мальчику вслух.

— Не думаю, что ему удастся многое понять, — заметила Харамис. — И уже пора обедать.

Майкайла заложила книгу пальцем и обернулась.

— Если вы о том, что он не улавливает каждое произнесенное мною слово, — холодно сказала она, — то вы, без сомнения, правы. Он был в бреду, прежде чем заснул. Но звук моего голоса, как видно, его успокаивает. И кроме того, — добавила она, прежде чем Харамис успела подвергнуть критике место, выбранное ею для чтения, — я лучше запоминаю прочитанное, если читаю ему вслух.

Харамис решила, что об этом не стоит спорить. Она устала, голодна и не привыкла общаться с детьми.

— Иди и съешь обед, — сказала она, — а после обеда, надеюсь, переберешься в свою комнату.

— У меня будет другая комната? — спросила Майкайла.

— Да, — твердо сказала Харамис. — Я скажу Энье, чтобы провела тебя туда после обеда.

Майкайла оглядела комнату, которую указала ей Энья. Находилась она на том же этаже, что и прежняя, и это девочку заметно обрадовало. Ей не хотелось удаляться от Файолона. Одна из стен комнаты оказалась каменной — видимо, внешняя стена башни, — с двумя небольшими застекленными окошками, за которыми из-за темноты ничего не удавалось разглядеть. Оставшуюся часть стены прикрывали гобелены.

Здесь оказалось на удивление тепло, даже слишком, и дело тут было не только в выложенном изразцами камине и обшитых деревом стенах. Присмотревшись, Майкайла нашла в стене возле кровати небольшое отверстие, забранное решеткой, — примерно на уровне своего колена. Оттуда струился горячий воздух. Майкайла припомнила другие комнаты, виденные в этой башне, и поняла, что такие решетки есть в каждой. Вот почему башня остается достаточно теплой, чтобы Харамис могла держать слуг-ниссомов, живя в таком климате. И наверняка по этой же причине виспи носят здесь столь тонкие одеяния вместо обычных своих костюмов.

Кровать оказалась самой роскошной из всех, на которых Майкайле доводилось спать. Нависавший над нею парчовый балдахин на резной конструкции сработан из гонтского дерева, а матрац был такой толщины, что доходил девочке до плеч. На кровати покоились мягкие простыни, большое стеганое одеяло и три полушки разных размеров. Майкайла поняла, что простуда ей не грозит.

На скамеечке возле кровати, рядом с платяным шкафом, кто-то положил для нее ночную рубашку. Положив посвященную глядению в воду книгу, которая, к счастью, оказалась не такой скучной, как опасалась Майкайла, на стол, она надела рубашку, забралась по миниатюрной трехступенчатой лестнице в кровать и нырнула под одеяло. Под балдахином было душновато, но Майкайла заснула слишком быстро, чтобы обращать на это внимание.

За следующие несколько дней она узнала множество интересных вещей, хотя это и не заглушило полностью тоску по дому. Когда с первой книгой было покончено. Харамис научила свою подопечную глядеть в воду. Они рассматривали Зеленую Топь, южную часть Запутанной Топи. Поскольку эта местность лежит в противоположной от стоящей на горе Бром башни части страны, Майкайле стало очевидно, что она научится видеть по крайней мере всю свою страну.

Харамис заставляла разглядывать мельчайшие детали — вплоть до крошечных насекомых-кровососов, — и девочке доставляло большую радость, что она наблюдает их, сидя в башне, а не бродит по болотам, подвергаясь нападениям их полчищ.

— Я полагаю, в их существовании ты тоже не находишь никакого смысла? — спросила Харамис с вызовом.

Майкайла, глядя на этих отвратительных маленьких насекомых, угрюмо ответила, что лично она действительно не видит никаких особых причин для их существования, но, зная уже кое-что об образе мыслей Харамис, более чем уверена, что такие причины можно отыскать, хоть ей они и неизвестны. Впрочем, она предполагает, что по крайней мере тамошние рыбы ловят их с большим удовольствием, а следовательно, насекомые эти хоть чем-нибудь да хороши, пусть всего лишь в качестве корма для рыб.

— Хорошо, — сказала Великая Волшебница. — Ты начинаешь понимать кое-что в жизни страны.

Майкайла не представляла, какую пользу могут дать подобные знания, но надеялась, что когда-нибудь Харамис разъяснит ей этот вопрос — если, конечно, ей вообще полагается в нем разобраться. В противном случае вообще не имеет смысла забивать ей голову подобными вещами. Каждый вечер девочка проводила в комнате Файолона, читая ему вслух каждую выданную ей книгу и рассказывая о своих занятиях. Но она заметила, что Харамис решила как можно реже оставлять их наедине. Не считая самого первого дня, всякий раз, даже когда мальчик был совсем болен и бредил, рядом с ними в комнате всегда был кто-то из слуг.

Прошло несколько недель, болезнь стала отступать, и ум Файолона прояснился. Девочка радовалась возможности вновь вести с ним разумную беседу, но какой-нибудь слуга по-прежнему всегда сидел рядом, и в Майкайле крепла уверенность, что это вовсе не забота Харамис о его здоровье.

Но Харамис действительно всерьез беспокоилась о здоровье Файолона. Она не могла дождаться того дня, когда тот достаточно окрепнет, чтобы отправиться в дорогу. Но болезнь все не отступала, и хотя бред довольно быстро прошел, мальчик был еще очень слаб, исхудал и сделался совсем бледен; слуге и Майкайле приходилось изрядно потрудиться, чтобы перенести его с кровати в кресло.

В начале лета, опасаясь, что у Файолона может оказаться кроме воспаления легких и какая-нибудь другая болезнь, Харамис решилась даже послать ламмергейера за врачевателем-виспи из селения Мовис на горе Ротоло.

Гора Ротоло была самым западным из трех пиков, а гора Бром, на которой располагалась башня Харамис, — самым восточным. Средний пик, гора Джидрис, считался священным, и на нем никто не жил. Сама Харамис побывала там лишь однажды, разыскивая свой талисман. Тот оказался в ледяной пещере на южном склоне, и пещера эта вокруг нее сразу же обрушилась, как только Харамис взяла талисман. Ламмергейер подоспел как раз вовремя чтобы вытащить ее из-под ледяных обломков. С тех пор она ни разу не бывала там и не собиралась этого делать.