Книга Свидетельница - Алина Знаменская

– Я пойду… – негромко сказала я и потянулась к дверной ручке. Но он опередил меня. Его лапища упала на ручку и повернула ее.

– Еще что она тебе рассказала?

Он снова приблизил свою яйцеобразную голову. По моей спине пробежал холодок.

– Она требовала, чтобы я сама тебя бросила. Я пыталась сказать, что она обозналась, но думаю, она не поверила.

Вадик внезапно выбросил вперед обе свои здоровенные руки, и я оказалась в западне. Его ладони были крепко прижаты к стене, а посередине торчала моя многострадальная голова.

– Слушай сюда, Светик, – заговорил он так, как говорят гангстеры в кино. – Если ты Ксюхе хоть слово капнешь… то придушу тебя я сам. Поняла?

Белки его глаз были сплошь в красных прожилках. Мне стало обидно и противно. Из-за того, что он входил в нашу компанию, был частью моего окружения, я считала его своим. Одним из нас. А тут такое циничное и хладнокровное «придушу». Самое главное, тон сказанного не позволял сомневаться – он придушит и глазом не моргнет. В ванной утопит, с балкона выкинет…

– Да пошел ты, – разозлилась я.

Он все еще продолжал меня держать в своей западне. Тогда я присела и вынырнула из звена его нехилых конечностей. Толкнула дверь и оказалась на крыльце. Глотнула обжигающе-морозного воздуха, подняла голову… Из верхнего окна средней квартиры на меня смотрела бабушка – божий одуванчик. Смотрела и улыбалась. Я кивнула в ответ, и она тотчас закивала часто-часто, как старой знакомой.

У Гориных все были в сборе. Даже Ника. Ее присутствие выдавала трясущая верхний этаж музыка.

Иришка сидела на диване и играла бижутерией Эллы – доставала и наматывала на себя многочисленные бусы.

– Что стряслось? – спросила Элла. – На тебе лица нет.

Я не нашла ничего лучшего, как свалить все на Лену, на ее проблему с Кирюшей и его обидчиками.

– Елене нужно не дурить, слупить с них денег и забрать заявление, – сказал Рома. – Ничего она не добьется.

– Ленка упрямая, добьется, – возразила я.

Элла мягко дотронулась до моей руки.

– Ты понимаешь, какое там дело, – вкрадчиво начала она. – В семье Зиминых три брата. Один – начальник ГИБДД, другой – крутой бизнесмен, третий – сидит в тюрьме. Вот этот третий – отец Леши Зимина.

– Яблочко от яблоньки, – вклинилась Ксюша.

– Моя подруга, которая близко знакома с нейрохирургом, – при этом Элла покосилась на Рому, – говорит, что оба дяди сделают все, чтобы племянник не попал за решетку. Ибо им не удалось вытащить брата, его якобы жена за решетку упекла. Все сделают, понимаешь? Нейрохирург утверждает, что этому Леше Женя нанес какие-то сильные повреждения.

– Да врет он все, – отмахнулась я. – Они Женю шантажируют.

Ксюшка сидела в обнимку с моей дочерью и тянула из шкатулки нитку горинских бус.

Она даже не подозревала, какие тучи сгущались над ее головой. Сказать?

– Сейчас мы из тебя сделаем индианку, – пообещала моя подруга, поворачивая Иришку на свет. Моя дочь походила на новогоднюю елку. Ксюха украшала ее, высунув язык. Пусть узнает не от меня. Пусть сами разбираются. Не скажу.

Ника выглянула, повисла на перилах лестницы, помахала мне рукой. Иришка-елка ответила за меня – помахала сразу двумя лапками, унизанными браслетами.

– О! Женщина Востока! – поприветствовала ее Ника, куда-то нырнула, сменила музыку и вынырнула уже под тягучие восточные ритмы.

Ксюшка подскочила, хлопнула в ладоши и ритмично задвигала бедрами. На нее подобная музыка действовала магически. Она выписывала замысловатые движения руками, а Иришка пыталась повторить. Я приклеилась взглядом к этому зрелищу. Моя дочь повторяла движения и чувствовала ритм! Мне хотелось призвать всех – посмотрите! Я была на седьмом небе от гордости.

Ника спустилась на площадку между этажами и начала подтанцовывать. Элла схватила с кресла крепдешиновый платок и присоединилась к остальным.

Вскоре вся наша женская община выплясывала вокруг Иришки импровизированный восточный танец. Мы словно стремились выплеснуть то, что приходилось прятать в повседневной жизни. Мы танцевали каждый о своем.

Элла – о своем романе с известным в нашем городе композитором. О том, какой он талантливый, молодой и безумный. О том, что он посвящает ей свою музыку и говорит красивые слова. Дарит ей вторую молодость и остроту жизни.

Никин танец был о поиске чувственных удовольствий, о риске и об отсутствии иллюзий.

Ксюшка танцевала профессионально.

Но я смотрела на свою дочь. Я глаз с нее не сводила. Конечно, ее движения оставались неуклюжи и неуверенны, но я видела в них то, что хотела. В них заключалось мое ожидание.

Ксюшка вызвалась проводить нас до будки гаишника, но я поспешно отказалась. Боялась проговориться по дороге. Зачем усложнять жизнь подруге, и без того сложную?

Вернее, какую-то нелепую. Не оставалось сомнений, что со вторым мужем ей так же не повезло, как и с первым.

Ксюшка не обладает вызывающей красотой, но чем-то притягательным, безусловно, обладает. Она невысокая, подвижная, с живым эмоциональным лицом и пестрыми, в крапинку, глазами.

Все детство она занималась в ансамбле танцев и после школы поступила в колледж искусств, где продолжала танцевать. У них даже экзамены проводились в форме концертов, я всегда ходила. В Ксюшкиной группе на пятнадцать девочек приходилось пять мальчиков. Одним из них был Толик. Он, как и остальные четверо, выглядел несколько манерно, на мой взгляд. Но ведь это мир искусства… К тому же у него на верхней губе имелся небольшой, но заметный шрам, что, по мнению Ксюхи, придавало ему некий шарм и мужественность.

Отстояв полдня у станка на классике, хореографы истязали себя народным танцем и танцем модерн. В их классе никогда не стихал топот и всегда стоял запах конюшни. В раздевалке девчонки переодевались, не стесняясь парней. По моему, они вообще не различали друг друга по признаку пола. Заглянешь в раздевалку на перемене – лежат вповалку, ни живые ни мертвые, друг на друга не смотрят, дышат как рыбы на берегу. Напрыгаются полдня, а потом до вечера лекции. А по ночам Толик танцевал стриптиз. И однажды как-то Ксюха на этот стриптиз попала. И разглядела Толика. Она увидела, что он высок, строен и что он мужского пола. На народном танце в кадриль встала с ним в пару. Тут и он ее разглядел. У них как-то все закрутилось без предварительной подготовки, в общежитии колледжа, в комнате однокурсников. Они совсем не расставались, встречались по чужим комнатам, а после Ксюшка донимала меня подробностями этих встреч. Однажды повела меня на мужской стриптиз, где Толику аплодировали дамы. Им нравились его откровенные телодвижения. Они не нравились только Ксюшкиной маме.

Тетя Таня очень надеялась, что увлечение дочери пройдет, как болезнь ветрянка.

– Ну что это за мужик? – вопрошала она нас с мамой. – Порхает, как бабочка, волосы длиннее, чем у Ксюши.