Книга На пути "Тайфуна" - Александр Калмыков

– А ты, Сергей, когда на фронт прибыл? – поинтересовался я.

– Аккурат первого числа в составе 676-го маршевого батальона, так что как раз успел под раздачу наркомовских ста граммов.

Проглотив полстакана самодельной водки, я быстро запил чаем и приступил к мясным консервам.

– Ешьте больше, Александр Иванович, не стесняйтесь, – подбадривал меня капитан. – У нас за последние недели много раненых выбыло, а довольствие пока не сократили. Так что двойную порцию мяса мы иногда можем себе позволить.

Заметив мою усмешку, оба сотрапезника тут же вопросительно посмотрели на меня.

– Анекдот вспомнил, – пояснил я. – Командир посмотрел фильм про Чапаева и решил ему подражать. «Приходишь ты ко мне, – объясняет он бойцам, – а я чай пью, и ты садись чай пить. Или, приходишь ты ко мне, а я мясо ем, и ты тоже садись чай пить».

– Хм, а ведь я воевал под началом Чапаева в Гражданскую, – сказал капитан. – Внешне актер Бабочкин на него не похож, но вот стиль общения и фразы подмечены верно. Кстати, меня он чаем тоже поил. А его сына я встречал в июле под Невелем, где он командовал артдивизионом.

Когда мясо с хлебом исчезло, на стол выложили сухари.

– Печенье и масло из компайка мы в госпиталь отдаем, – пояснил Иванов. – Твой паек, кстати, тоже. Ты же не против?

Утолив голод, я начал потихоньку расспрашивать своих командиров:

– Андрей Андреевич, я хотел бы больше узнать о нашей части. И кто командует дивизией, если комдива сейчас нет?

– Обязанности командующего исполняет начштаба дивизии подполковник Ерошенко, пока не пришлют нового командира. А предыдущий – полковник Гвоздев погиб восьмого сентября.

Капитан достал газету и протянул мне. На первой странице была заметка о гибели командира 179-й СД в бою под Андреаполем.

– Где? – я даже закашлялся и ошарашенно смотрел на газету. Это же битва византийцев с готами. Тут что, одни попаданцы собрались?

– Этот город в пяти километрах к северу отсюда. А вы, конечно, вспомнили о битве при Адрианополисе в 378 году, когда в сражении погиб римский император Валент. – Козлов мягко улыбнулся, усталость сошла с его лица, и стало ясно, что ему не больше сорока пяти лет.

Да, признаться, похожие названия городов сбили меня с толку. К тому же та битва тоже была с германцами, только с готами.

– Хм, надо сказать, ситуация тогда была любопытная, – задумчиво углубился капитан в воспоминания. – Римский император, правивший христианской страной, был язычником, а варвары, с которыми он воевал, были почти поголовно христианами.

– А вы образованный, – одобрительно заметил я.

– До революции я был поручиком царской армии. Конечно, не довоенным кадровым офицером, тех почти не осталось, но образование получил хорошее.

– А с началом войны вас призвали из запаса?

– Нет, я как надел военную форму еще в Первую мировую, так уже больше четверти века ее не снимаю.

Хм, кадровый военный, да еще с таким опытом. Повезло нашему полку. Вот только звание у комполка не соответствует возрасту.

– А… – я запнулся, – вас, наверное, в тридцать седьмом году посадили по ложному доносу, как товарища Рокоссовского, – я специально выделил слово «товарища», – а потом долго разбирались? Поэтому вы все еще капитан?

Увидев мое вытянувшееся лицо, он невольно усмехнулся.

– Сидеть мне, к счастью, не пришлось, а вот в звании действительно понизили. Ну что же, время тогда было суровое. Наш командарм – генерал Юшкевич, тогда тоже больше года провел в тюрьме. Его посадили как раз в самом конце ежовских репрессий. При Берии все дела начали пересматривать, но ждать Юшкевичу пришлось долго.

– Да, при Ежове обвиняли быстро, а вот чтобы разобраться во всех этих ложных доносах нужно несколько лет, – согласился я. – К тому же слабовольные командиры, которые признавали свою вину и подписывали доносы на сослуживцев, в большинстве своем были расстреляны, и опровергнуть свои показания уже не могут. Выживали в основном те, кто, как Константин Константинович, свою вину не признал.

Хотя капитан не показывал виду, но вспоминать о репрессиях ему, наверно, было не очень приятно. Поэтому я перешел к более актуальным проблемам.

– Андрей Андреевич – попросил я. – Расскажите о нашей дивизии. Какой боевой опыт имеется у командного состава и рядовых бойцов, и где соединение сражалось?

Капитан грустно улыбнулся.

– Опыт есть, но большинство командиров погибли или в госпитале. Поэтому-то мы вам так рады. До войны наша 179-я дивизия дислоцировалась в Литве, недалеко от Вильнюса. Личный состав корпуса в основном пополнялся местными жителями, и в первый же день войны они начали дезертировать и даже стреляли в своих командиров. Как оказалось, литовцы заранее готовились к войне и с помощью предателей в наших рядах организовали нападения на штабы и склады.

– И чего им надо? – вспылил комбат. – Мы им Вильнюс вернули, который поляки у Литвы отняли, а они предали.

– Наш комдив заранее принял все меры предосторожности, так что литовцам было трудно дезертировать, – продолжал свой рассказ Козлов. – Потом дивизия отступала через Белоруссию. В начале июля пришло пополнение, и, отправив ненадежных литовцев на восток, соединение заняло оборону у Невеля, прикрывая Великие Луки. Вот как раз в это время я и получил назначение в наш полк. Тогда против наших шести дивизий немцы бросили шестнадцать, в том числе три танковые и три моторизованные. Бои были очень тяжелые. Все командование дивизии погибло, включая начальника штаба и комиссара, кстати литовца. Как вы понимаете, при таком соотношении сил нам приходилось отступать. Самый тяжелый бой произошел 19 июля. В тот день бойцы нашей дивизии подбили пятнадцать танков, но нас оставалось слишком мало, и город пришлось оставить.

Капитан медленно отпил из кружки и продолжил:

– Но уже через два дня наша дивизия совместно со 126-й и с приданным 23-м мехкорпусом отбили Великие Луки обратно. Обратите внимание, мы одни из первых, кому удалось освободить город от немцев. Больше месяца наша армия продолжала удерживать позиции, и мы даже переходили в контратаки, но силы были на исходе. После полутора месяцев тяжелых боев в дивизии из восьми тысяч оставалось буквально несколько сотен человек без всякой техники и артиллерии. Хорошо еще, раненых успевали эвакуировать.

– А ведь бойцы, раненные два месяца назад, уже начинают возвращаться в строй, – заметил Сергей – Жаль, что нет приказа, требующего направлять военнослужащих после лечения в свои подразделения.

– У соседей дела обстояли не лучше, – продолжал капитан. – В мехкорпусе не осталось ни одного исправного танка. Среди командиров потери тоже были очень большими. Так что не удивляйтесь, что ротой командует старшина, батальоном старлей, а полком капитан.

– Дивизия действительно героическая. – Я с уважением посмотрел на своего командира. – И старшина мой не обычный хозяйственник, который может только портянки подсчитывать, а самый настоящий боевой командир. Фактически – заместитель командира роты.