Книга Невеста сердится - Дебра Дайер

Саймон улегся на спину и уставился во тьму, затаившуюся под высоким пологом постели. На лице его было хмурое выражение. Она права. Они враги. Ему следовало думать о своей миссии, а вовсе не о рыжеволосой красавице, от одного взгляда которой кровь вскипала у него в жилах. Женщины бывают очень коварны, напомнил он себе. А связываться с этой рыжеволосой для него смерти подобно.

Он посмотрел на Эмили, которая свернулась калачиком под шелковым покрывалом, и вспомнил, как держал ее в объятиях, вспомнил тепло ее роскошного тела — даже сейчас при этом воспоминании он испытывал возбуждение.

Саймон вздохнул. Надеяться не на что. Ее отец вполне может оказаться предателем, и тогда Саймон отправит его на виселицу. Глупо надеяться на то, что у них с Эмили может быть что-то в будущем. А мужчина, совершающий глупости, рано или поздно будет убит.

Глава 5

Утреннее солнце разбудило Эмили. Она открыла глаза и зажмурилась от яркого света. Мужчина стоял у окна на другом конце комнаты в коричневых панталонах. Высокий и стройный, он был необычайно красив. Уж не сон ли это? Такого мужчину можно увидеть только во сне.

Солнечный свет лился в открытые окна, играл на его густых черных волосах, ниспадавших на шею, золотил широкие плечи. Солнце дразнило ее, прикасаясь к нему своими лучами так, как ей самой хотелось бы к нему прикоснуться.

Она уставилась на его спину, гибкую линию позвоночника. Солнце и тень обрисовывали могучие гладкие мышцы торса, суживающегося к поясу. Она представила себе, как дотрагивается до него, прижимается лицом к этим упругим мышцам, обнимает его за талию. Воображение нарисовало бы ей даже больше, будь они по-настоящему женаты.

Он обернулся и посмотрел на нее, похожий на языческого бога, который заметил простую смертную, подглядывающую за ним в его святилище. Его темные глаза весело сверкнули. Губы чуть изогнулись в усмешке — он понимал, что она восхищается им.

— Доброе утро, Эм.

Эмили поморщилась: суровая реальность напомнила о себе. Она села на диванчике, ощущая боль — мышцы шеи и плеч затекли.

— Обязательно разгуливать по моей спальне в таком виде?

На его лице падшего ангела появилось выражение совершеннейшей невинности.

— В каком еще виде?

Она поджала губы и принялась растирать шею.

— В полуодетом, словно дикарь.

Он негромко рассмеялся.

— Эмили, любовь моя, ведь мы женаты. Пора тебе оставить девичью стеснительность.

— Мы не женаты.

Он прижал палец к губам, призывая ее понизить голос.

— Осторожнее, мисс Мейтленд. Скандал нам совершенно ни к чему. Что подумают люди, если узнают, что мы провели ночь вместе, не будучи мужем и женой?

— Да как вы смеете даже заговаривать об этом! Ведь это вы поставили меня в дурацкое положение!

Он приблизился к ней, и улыбка его превратилась в дьявольскую усмешку.

— Твое положение может стать гораздо хуже, если ты не будешь держать себя в руках.

— Вы подлец. Мое единственное желание — никогда больше не видеть вас.

Он вскинул бровь, ее гнев забавлял его.

— Разве пристало даме так обращаться к джентльмену, который удостоил ее чести носить его имя?

— Я обращаюсь к вам так, как пристало обращаться к негодяю. — Она все терла шею, избегая смотреть на мужчину, который стоял рядом с ней в одних панталонах, облегавших его узкие бедра и длинные мускулистые ноги.

— У тебя что, шея затекла?

Она бросила на него злобный взгляд.

— А вот улыбаться с таким самодовольством не обязательно!

Он пожал плечами:

— Тебе не на что жаловаться. Я ведь предлагал тебе спать вместе на кровати.

— Ваше великодушие просто подавляет.

— Эм, ведь у тебя громадная кровать. Вероятнее всего, мы с тобой ночью даже и не встретились бы.

Эмили уставилась на него, стараясь сохранять на лице бесстрастное выражение, хотя сердце у нее забилось быстрее при виде его обнаженной груди.

— Нет на свете такой кровати, где я могла бы находиться далеко от вас.

Он взял в руку прядь ее темно-рыжих волос, рассыпавшихся по плечам.

— Боишься меня?

Она вырвала прядь у него из руки.

— Когда имеешь дело с развратным мерзавцем, следует соблюдать осторожность.

— Вашей добродетели ничто не угрожает. — Он посмотрел ей прямо в глаза. И как только он умудряется сохранять на лице выражение совершеннейшей искренности? — Я уже говорил вам об этом. Ни разу в жизни мне не приходилось принуждать женщину терпеть мои злодейские знаки внимания. Прошу вас, поверьте, я вовсе не желаю причинять вам зло.

Эмили почувствовала, как тело ее содрогнулось от желания — желания, которое явилось из мира грез и категорически отказывалось уступать реальности, даже если та стояла совсем рядом. Она не сводила взгляда с его лица, так как ей страшно было смотреть на его голые гладкие плечи и эти забавные черные завитки волос, которые начинались пониже ямки под шеей.

— Простите, но я не верю ни единому вашему слову.

Он дотронулся пальцем до кончика ее носа.

— Я понимаю, что ты испытываешь некоторое недоверие ко мне, учитывая обстоятельства.

Эмили шлепнула его по руке.

— Вы мой враг, милорд Негодяй. Делайте что хотите. Ничто не заставит меня думать иначе.

Он усмехнулся, и в глазах его заплясали озорные огоньки.

— Ты настолько храбрая, что позволишь мне попытаться?

Саймон стал расхаживать по спальне. Эмили не сводила с него глаз.

— О чем вы говорите?

— Не бойся. Я не кусаюсь.

— Я не боюсь. — Она дернулась, когда его рука легла ей на плечо. — Но что вы…

— Расслабься. — Он поднял тяжелую массу ее волос и перекинул ей через плечо.

Она почувствовала жар его тела за спиной и вдруг поняла, что не может вздохнуть. Воля к сопротивлению ослабла.

Он схватил ее за плечи, когда она попыталась вскочить.

— Я-то думал, ты не робкого десятка, Эм. Неужели ты трусиха? Не может быть!

Эмили стиснула зубы.

— Я не трусиха.

— Тогда нечего удирать от меня, как перепуганный крольчонок.

— Это я-то крольчонок?!

— Именно. — Руки его легли ей на плечи, у самой шеи. — Больно не будет.

— Я не боюсь. — Можно было только надеяться, что он не почувствует, как трепещет ее тело от каждого его прикосновения. — Просто мне не нравится… — Она умолкла, когда он начал массировать ее затекшие мышцы. — Ах, просто мне не нравится, когда меня… бесцеремонно лапают.