Книга Женщина на одно утро. Щедрость пирата - Алиса Клевер

– Почему? К чему готовили?

– Мы планировали прооперировать ее в октябре. Ждали пока она подрастет. Понимаешь, со взрослыми этой проблемы нет.

– А теперь она выросла, да? – Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

– Что? Да… Но они не станут… Возможно, просто придется перенести…. Знаешь, мне и в голову не могло прийти, что я поставлю это на карту.

– Все обойдется. Я в растерянности слушала Андре. Никогда не думала о том, что именно он делает, а если и думала, то в связи с ситуацией моей мамы воспринимала его деятельность скорее враждебно, в штыки. – А может эту операцию сделать кто-то другой?

– О, ну конечно, – невесело улыбнулся Андре. – Как говорят у вас? Незаменимых нет? Я вел ее пять лет, изучил ее случай досконально. Так нельзя, Даша. И потом, ее отец не поймет. Впрочем, как я уже сказал, все может решиться иначе. Я все же не думаю, что какая-то дурацкая статья…

– Отец? А где же мать? – невольно удивилась я. Андре выразительно посмотрел на меня и не стал отвечать. Я некоторое время стояла в растерянности, а затем догадка обожгла меня. Значит, мать не выжила… в той автокатастрофе. Я была чудовищно неправа. И еще, подумалось мне, я плохо знаю Андре. Как можно жить рядом, ничего не замечая? Видеть лишь то, что на поверхности. Неужели красивый мужчина обязательно должен быть исчадием ада, легкомысленным мачо? А пластическая хирургия лишь наука на службе у стареющих красоток? Я вспомнила, как мимоходом Андре упоминал о благотворительных операциях, о чем-то еще. Врожденные дефекты, волчья губа, люди после пожаров, автокатастроф…. Я не слушала, почему я никогда не слушаю его!

– Что я могу для тебя сделать? – спросила я тихо, подойдя вплотную и обняв Андре сзади. Я прижалась головой к его спине, услышала, как бьется его сердце. – Может быть, еще чаю? Может, все же подать на этот журнал в суд? Застрелить там кого-нибудь? Только скажи!

Андре тихо рассмеялся, и у меня отлегло от сердца. Он повернулся ко мне и хитро посмотрел, склонив голову к плечу.

– Вообще-то есть кое-что, что ты можешь для меня сделать. Чтобы доставить мне удовольствие.

– Опять секс? – фальшиво возмутилась я, и Андре расхохотался в голос.

– Нет, дорогая. Почему, когда речь идет обо мне, ты всегда предполагаешь лучшее? Я давно хотел, чтобы ты сделала это. Кое-что похуже.

– Что же?

– О, это нечто, что останется с тобой навсегда, – загадочно произнес Андре, но прежде чем он закончил фразу, у меня зазвонил телефон.

* * *

Голос был незнакомым. Звонивший изъяснялся на чистом французском, но даже я – иностранка, которая учила этот язык по учебникам и фильмам – тут же вычислила, что для мужчины на другом конце провода французский тоже не был родным. Это проступало через чересчур правильные конструкции, через паузы и некоторые шероховатости, которые не слетают, даже когда от акцента старательно пытаются избавиться годами. Избежать этого «водяного знака» в речи удается только тем счастливчикам, что попадают в эмиграцию до наступления определенного возраста, а именно – лет до десяти-двенадцати. Мужчине, должно быть, было немало лет. Впрочем, иногда и молодые мужчины кажутся в разговоре старше из-за бархатного баса, за которым обычно кроется наличие богатого жизненного опыта. Судя по манере говорить, мужчина переехал во Францию много лет назад, но уже взрослым.

– Дариа? – спросил он, произнося мое имя на манер того, как мы, русские, произносим имя аббата Фариа, персонажа романа «Граф Монте-Кристо». – Это вы, Дариа? Меня зовут Юсуф, ваш номер мне передала Одри. Пожалуйста, простите за беспокойство, мне необходимо поговорить с вами.

– Что? – Я замерла и посмотрела на Андре так, что он сразу понял – дело плохо. – Кто дал вам мой номер? Одри?!

– Вы не одна? Кто с вами? – тут же отреагировал мужчина, назвавшийся Юсуфом. Вежливое равнодушие делового тона сменилось заинтересованностью, происхождение которой мне было непонятно.

– Я не собираюсь с вами общаться! – воскликнула я. – Как вас там? Юсуф? А может, и нет. Откуда я знаю.

– Я готов подтвердить свою личность. У вас есть компьютер или планшет? Вы можете найти информацию обо мне и моей фирме, – тут же отозвался он. – Только говорить я буду лично с вами, Дариа.

– С чего вы вообще решили, что я стану разводить с вами беседы? – поразилась я. – Я вас не знаю, но знаю Одри. Имела честь! Или, скорее, несчастье. Вы звоните на частный номер, и я вам его не давала, прошу заметить! Да еще ссылаетесь на женщину, которая несколько раз пыталась убить меня, покушалась на жизнь моей матери и моего бывшего жениха. Наверное, вы не в курсе, что Одри ненавидит меня и все, что со мной связано. Иначе бы вы знали, что такая рекомендация не поможет вам завоевать мое доверие. – Я говорила, выплескивая накопившийся яд. – Не лучше ли было представиться помощником папы Римского?!

– Дариа, послушайте… Я должен поговорить с вами. Меня уполномочили… только с вами и ни с кем больше. Я не имею права продолжать, если вы не одна, – голос оставался спокойным, даже вкрадчивым. Тяжело было не оценить самообладание этого человека. Кто этот Юсуф? Почитатель Одри, опьяненный ее красотой настолько, что для него не составит труда завершить дело, которое она провалила? Не рановато ли я решила, что все кончено, что все мы в безопасности? Я оторвала трубку от уха и посмотрела на экран. Номер определился. Не скрывается – уже хорошо. Впрочем, может быть, он звонит из кафе или с автостанции. Или вообще одолжил этот телефон у случайного прохожего, заверив того, что нужно срочно позвонить престарелой мамочке. Заботливый сын Юсуф.

– Не продолжайте. Я не настроена продолжать этот разговор, – заявила я и с беспокойством замолчала. Юсуф тоже замолчал. Однако тишина эта была густой. Мне казалось, что я слышала его мысли, словно он поставил их на громкую связь. Он явно пытался найти ко мне подход. Профессионал. Может быть, адвокат? Или бизнесмен? Родственник Одри? Наиболее вероятный сценарий.

– Прошу вас, Дариа!

– Вы хотите, чтобы я отозвала заявление из полиции? – фыркнула я. – В самом деле как только наглости хватает у людей! – Не собираюсь, и не звоните мне больше. И даже не смейте мне угрожать!

– Я не угрожал вам, и в мыслях не было, – запротестовал Юсуф возмущенно. Я понимала, что, возможно, обвинение мое было поспешным и несправедливым, но мне было плевать. Я не хотела общаться с ним, не хотела запускать цепь событий, которые снова ввергли бы меня в панику, травмировали мою психику еще раз. Я и так чувствовала себя, как ветеран необъявленной войны – по ночам меня мучили бессонница и кошмары, так что я с трудом адаптировалась к «мирной» жизни.

– Вы угрожаете мне самим фактом своего звонка!

– Я хочу только выполнить данное мне поручение. Сказать то, что мне поручено. Я скажу – а вы решайте. Пусть нас слышат, что же поделать, если я не могу достучаться до вас! – Юсуф не менял тона, но я знала, что сумела вывести его из себя. Терпение, господин Юсуф, только терпение!