Книга Царство черной обезьяны - Анна Ольховская

– Это в смысле? Извольте объясниться! – мгновенно подхватил эстафетную палочку Майоров. – Ваши намеки, Анна Николаевна, подозрительно напоминают необоснованные инсинуации в мой адрес!

– Вот теперь мне все ясно.

– Что именно?

– Кто является автором прочитанного недавно объявления: «Кларнетист Карл познакомится с коралловедом Кларой для совместных клептоманиакальных утех». Вы, сэр, не только брехун, оказывается, но и маньяк!

– Нет, ну маньяк – понятно, – возмущенно завопил Майоров, – согласен, но брехун-то почему?!

– Потому что. А еще трепло, враль и лгун. Вот. Проблемы у него со связью, ага.

– Понятненько, – голос мужа позитива Виктору в ближайшем будущем не обещал. – Раскололся, гад, да? А ведь хотел ему рот зашить суровой ниткой, так нет же, разнюнился негодяй – есть он, видите ли, не сможет!

– А не фиг людям невыполнимые задания давать! Ты что, меня не знаешь? Виктор просто из двух зол выбрал меньшее.

– Это меня, что ли?

– Ага. Маленькое такое, пакостливое зло.

– Ну вот, муж тут чуть не помер, а добрая супруга его еще и добивает!

– Это мы тут с Никой чуть не померли, между прочим, малышка смогла уснуть только в первом часу ночи.

– Из-за меня? – папин голос дрогнул.

– Конечно. Ты же знаешь – дочка чувствует все, что происходит с тобой.

– Знаю. И, черт возьми, ненавижу эту ее способность! – Сколько же боли в твоем голосе, родной. – Неужели так будет всегда?!

– Не знаю, может…

– Мамсик! – Дверь распахнулась, и в спальню ворвался маленький тайфунчик в медвежатах. – Ты с папой разговариваешь, да?

– Да.

– Дай мне, дай мне! Я тоже хочу! – Я протянула дочке телефон, Ника запрыгнула в мою постель, забралась под одеяло и весело затараторила: – Папс, доброе утро! Ты сегодня выздоровел, да? Я знаю!.. Ага… Папчик, а как там Бака? Ты его не выбросил? Да? Слушай, я тебя спросить хочу, ты же сам песни поешь, так?.. А почему бывают такие дурацкие песни?.. Ну вот сейчас баба Катя слушала песню про какую-то Любовь Каксон. И чего про нее петь? Не знаешь такую песню?.. Ну как же – они там все время нудят, что эта тетенька, Любовь Каксон, стороной прошла. И что такого?.. Ходит тетя боком, в стороне, стесняется, наверное… Папуленций, ты чего хохочешь? Мам, – Ника с недоумением посмотрела на меня, – чего он смеется? Ой, и ты тоже!

– Я потом тебе расскажу. – Наш милый тайфунчик разогнал по углам все вчерашние страхи и проблемы. – Отпусти пока папу, ему пора. И нам тоже. Только, Никусь, – я перешла на шепот, – папе про Мая пока ни слова. Пусть сюрприз будет, хорошо?

Дочка хитренько улыбнулась и кивнула.

Оказалось, что, пока мы спали, а потом болтали с папой, Катерина успела съездить на рынок, купить, как и обещала, парной телятины и приготовить нам – котлетки, Маю – тефтельки без соли и специй.

Плотно позавтракав и плотно упаковавшись гостинцами для собакевича, мы с Никой спустились в подземный гараж. Джип, как и говорил Артур, стоял на месте, но после поездки за город его блестящие бока мрачно глядели на меня сквозь слой грязи и соли. Ладно, ладно, не надо на меня давить! Отвезу я тебя на мойку, обязательно отвезу, но позже. А сейчас спи дальше, мы поедем на «Тойоте». Золотисто-бежевый элегантный седан был моей личной машиной, Лешка на нее никогда не претендовал, он у нас любитель внедорожников. Я же, наоборот, джип беру крайне неохотно, куча комплексов разовьется, пока в него вскарабкаешься.

В ветеринарной клинике пришлось подождать около получаса, пока освободится лечащий врач Мая. Но Ника совершенно не скучала, наоборот, от избытка впечатлений глаза малышки сияли, щеки раскраснелись, она перебегала от одного лохматого пациента к другому, совершенно не обращая внимания на размеры и вид животных. Хозяева, поначалу испуганно закрывавшие своих, скажем так, немаленьких питомцев, опасаясь, что большой зверь травмирует девочку, вскоре с изумлением наблюдали за беседами Ники с кошками и собаками. Именно беседами, без всяких кавычек. Дочка подходила, например, к здоровенной, свирепо посверкивающей глазами среднеазиатской овчарке с загипсованной лапой, гладила ее огромную башку, что-то шептала в купированное ухо, и вот уже пес радостно метет хвостом, поскуливает и норовит лизнуть сквозь намордник маленького человечка. Кошки переставали дичиться, включали свои мурлыкалки и норовили боднуть Нику головой.

– Надо же! – всплеснула руками бабуля в мохеровом колпаке 1973 года выпуска, глядя, как ее вздорная, гавкучая болонка суетливо мельтешит возле малышки, выпрашивая ласку. – Моя Пышечка терпеть не может детей, рычит всегда, а тут – поди ж ты, сама ластится к вашей девочке! Чудеса! У вас очень славная малышка.

– Спасибо.

– Знаете, у меня такое чувство, что я вас уже где-то видела. Вот только не помню где.

– Да здесь, наверное. – Так, пора отсюда уходить, не хватало еще, чтобы нас узнали. – У нас здесь пес лечится.

– Нет, не здесь, – задумчиво протянула бабуля, вглядываясь то в меня, то в Нику все пристальнее.

Ой, пристанет сейчас! Скорее бы появился врач Мая!

Он что, телепат, что ли?

Дверь в конце коридора распахнулась, и до сидевших в ожидании приема людей и зверей донеслись скулеж и мяуканье тяжелых пациентов. Но вышедший доктор быстро закупорил страдающее пространство, чтобы не нервировать вновь прибывших.

Заметив меня, он кивнул, улыбнулся и приглашающе поманил рукой.

– Мам, это нас зовут? – Ника цепко ухватила меня за руку и потянула навстречу ветеринарному врачу. – Пойдем скорее, я хочу видеть Мая!

– Идем-идем, не тяни так, а то уронишь маму.

Мы прошли уже половину расстояния, дорожкой линолеума, протянувшегося между нами и доктором, когда за спиной раздался радостный вопль:

– Вспомнила!

Я вздрогнула и, не оборачиваясь, прибавила скорость. Только этого не хватало!

– Вы знаете, кто эта чудесная малышка? – голос бабули украсился частыми вкраплениями привизга. – Это же дочка Алексея Майорова! Да-да, я видела их фотографии в журнале! И ее, и матери ейной! Дамочка, постойте! Подождите!

– Ника, быстро! – Я подхватила дочку на руки и, пробегая мимо слегка обалдевшего ветеринара, скомандовала: – За мной! Дверь желательно запереть.

– В смысле? – притормозил врач, вряд ли он привык к подобным условиям бытия.

– Бабку в шапке видите?

– Которая с болонкой? Да, она почему-то бежит за вами. Это ваша знакомая?

– Доктор, заприте дверь, пожалуйста! – пришлось применить меры физического воздействия и втолкнуть ветеринара в клинический блок.

Да что ты будешь делать, а! Стоит, возмущенно сопит, очки с носа сдернул – на меня, судя по всему, сейчас опрокинут обличительную речь.