Книга А в остальном, прекрасная маркиза... - Наталья Нестерова

— Как это? — не понял Лёня. — Стойте! У нас ведь все слепилось по-хорошему!

Он еще некоторое время сопротивлялся, нажимая на то, что еще десять минут назад все были согласны на свадьбу. Но ему в четыре голоса доказывали абсурдность и невозможность сватовства. Лёне пришлось признать поражение, и он беспомощно и по-детски спросил:

— А что я мамке скажу? И с Танькой как?

— Ты бы не рассиживал тут, — посоветовала Лена, — а бежал в дом семнадцать, может, и застанешь тамошнего Сергея. Хотя проблематично. Час дня. В это время дома только вольные звукооператоры, многодетные матери и пенсионерки.

— Вот, б… в… м… — заикался Лёня, — при женщинах не скажешь, как называется. Но вы меня… как же? Типа извините! Я не хотел.

Ему дружно закивали и замахали руками, мол, зла не держим. Проводили до двери.

Лёня ушел, и все чувствовали странное облегчение, которое случается при острой, но ложной тревоге. Когда эмоции задействуются, но не расходуются полностью, адреналин выплескивается, но не переработался до конца. Так бывает, например, когда вам сообщают, что горит квартира над вами, вот-вот рухнет перекрытие. Вы лихорадочно собираете документы и ценные вещи, готовитесь к эвакуации, а потом вдруг получаете уточнение — загорание не опасное, потушили, тревога отменяется. И вы падаете на диван, переживая все вместе: радость, остатки страха и какое-то смутное неудовольство, как от недосмотренного интересного спектакля.

Сергея заставили рассказать с самого начала, как появился ужасный Лёня. В пересказе получалось, что Сергей заработал синяк в честной драке, окончившейся ничьей. Мама и бабушка, будто охмелевшие от волнения и возбуждения, подробно описывали свои чувства на каждом этапе «переговоров»: и тут меня пронзило, и тогда я онемела, в этот момент я подумала, ощутила, задрожала, похолодела.

— Как только мы услышали про ребенка, — подвела итог рациональная Лена, — мы Сережку задвинули на задний план, чисто по-женски стали на сторону беременной дурочки. Что было бы, не уточни мы адрес? Кто, кстати, додумался Лёню спросить?

— Конечно, я! — гордо изрек Сергей.

Мама и бабушка посмотрели на него с умилением. Они очень мечтали женить его, но в данный момент были счастливы, что мальчик избежал брака.

— У меня, — потерла лоб Лена, — ощущение дежа-вю. Что-то подобное уже где-то было, с кем-то… Или в литературе? Точно! Рассказ Куприна, нет, Чехова. В нумерах живет господин, к нему являются и рассказывают о внебрачных детях, потом выясняется, что номер комнаты перепутали, а он уже был готов нести ответственность.

— Вот и Чехов тоже, — неопределенно сказала бабушка.

— Ничто не ново под луной, — заметила мама.

Сергей развел руками: на моем месте мог оказаться каждый.

А в остальном, прекрасная маркиза…

Обстоятельства слепились как назло: у старшего сына в школе каникулы, у младшего в саду карантин, одни бабушка с дедушкой уехали на юбилей свадьбы друзей, другие отдыхают в санатории. Детей оставить не с кем.

Накануне вечером я устроила мужу легкую истерику. Совершенно бесполезную, потому что прогуливать работу, чтобы сидеть с двумя здоровыми сыновьями, вышедшими из младенческого возраста, он не станет. И тем не менее я нервно предлагала:

— Давай просто и сразу, сейчас, заранее спалим квартиру, затопим соседей. Чего тянуть? Устроим взрыв газа, короткое замыкание, засор в канализации? Или на определенное время вызовем МЧС и «скорую помощь», чтобы снимали Темку и Олежку с балкона?

— Лора, не паникуй! Они большие, они соображают… часто… почти всегда. А ты не могла бы отпроситься?

— Не-е-ет! — простонала я. — У нас сдача заказа. Если не приду, главный открутит мне голову и выбросит в окно. Постараюсь отпроситься после обеда. Все равно голову открутит, но не обязательно выбросит.

— Так! — решительно заявил муж. — Я с ними поговорю! Строго! Пусть попробуют набедокурить! Я их!

— Правильно! Милый, ты построже, ладно? Пригрози ремнем, ежовыми рукавицами, мол, в бараний рог. Покажешь, где раки зимуют, кузькину мать… Нет, про мать не надо.

— Зови оглоедов! — строгим тоном потребовал муж.

Нахмурил брови, выпрямился в кресле, руками уперся в подлокотники. Ни дать ни взять — грозный тиран. Я сбегала за детьми. Испуганно выпучив глаза, объявила им: «Вас папа зовет!»

Семилетний Тема и пятилетний Олег вошли и сели на диван. Страха на мордашках не наблюдалось, только интерес: что это папа изображает?

— У меня к вам серьезный мужской разговор! — начал муж.

Тема мгновенно перебил:

— Тогда что здесь мама делает?

Я не успела возмутиться, как муж приказал:

— Выйди!

Пришлось подчиниться и подслушивать за дверью.

— Мужики! — говорил муж, скорее просительно, чем строго. — Завтра у вас будет испытание, проверка.

— Опять к зубному пойдем? — спросил Олежка.

— Хуже, то есть лучше. Вы останетесь одни дома.

— Ура! — хором завопили мальчики.

— Тихо! Мама услышит, — предательски предостерег муж. — Что от вас требуется? Обойтись малыми жертвами…

Я чуть не скулила от досады. Вместо того чтобы заранее свернуть сыновей в бараний рог, муж взывал к их разуму: ты, Артем, старший, отвечаешь за порядок; ты, Олег, уже взрослый… И призывал не мусорить, не разбрасывать игрушки.

Какие, к дьяволу, игрушки и мусор? Ни тени сомнения, что к нашему приходу в квартире будет все перевернуто вверх дном. Но хоть бы живы остались! Хоть бы ущерб мебели и стенам на многие тысячи не тянул. Давно надо было квартиру застраховать. Интересно, страхуют от детей?

По характеру я не паникерша. Просто хорошо знаю своих деток. Когда Теме было пять, а Олегу три, родной их дедушка, мой свекор, предлагал на даче построить вольер, как для больших собак, чтобы держать в нем внуков, принося туда еду и выдавая игрушки.

«Мужской разговор» дошел до возмутительной торговли. Муж обещал поощрение, награду за хорошее поведение, дети вымогали все новые и новые призы.

Естественно, что я не могла подрывать авторитет отца. Поэтому в присутствии мальчиков ни словом не обмолвилась о том, что думаю о проведенной беседе. Но сама устроила Теме и Олегу подробнейший инструктаж. Водила их по дому и талдычила про то, чего нельзя делать строго (пользоваться газовой плитой, толкать спицы в розетки, открывать кому-либо дверь и т. д.), про то, что можно в крайнем случае (смазать раны зеленкой и заклеить пластырем, открыть дверь знакомой соседке при сообщении о пожаре или взрыве в подъезде и т. д.). Двадцать раз просила повторить про «можно» и «нельзя» с подробным перечислением всех «т. д.». Инструктаж оказал на мальчиков действие колыбельной, они добровольно запросились спать, чего ранее никогда не случалось.