Книга Трансфер на небо - Анна и Сергей Литвиновы

– Хорошо, – без затей согласилась Варвара.

– Тогда я пошел?

– Куда?

– В бильярдную. Тебя ждать.

– Ну, нет, дружок! – усмехнулась Варя. – Сиди-ка ты вместе со всеми, в столовой. Под присмотром сержанта. Я сама за тобой зайду. Потом.

Варвара открыла дверь в столовую, где помещались остальные подозреваемые. С порога она успела заметить, что красавец-легионер Карпов стоит, скрестив руки, у окна и задумчиво смотрит куда-то в темноту. Голкиперы Овсянников и Галеев сидят друг с дружкой и о чем-то тихо переговариваются. Снежана – в стороне ото всех, безжизненным взглядом смотрит в стол. Глаза ее припухли от слез.

– Снежанка! – опередив Варю, прокричал прямо с порога Нычкин. Он выглядел довольным: возможно, оттого, что добился у Вари чего-то вроде свидания. А может, потому, что решил, что ему удалось провести Опера. – Снежана, – повторил он, – с вещами – на выход!

Фотомодель вздрогнула и испуганно посмотрела на Варю.

– Нычкин, ведите себя прилично, – сухим тоном сделала замечание Варвара. – А вы, Снежана, – обратилась она к девушке, – пожалуйста, пойдемте со мной.

Снежана быстро вскочила. Она выглядела настолько испуганной, что Варя решила успокоить ее:

– Ничего страшного, просто пара формальных вопросов.

Снежана Варе сразу не понравилась. Пожарная каланча с томным видом и походкой хищной кошки. Свысока посматривает на всех и вся. (Впрочем, после убийства томности и снисходительности в Снежане, похоже, поубавилось, но все равно хватало на десятерых.)

«Про таких, как она, один голливудский режиссер сказал: груди – из камня, мозги – из ваты, – подумалось Варваре, – глупая, капризная, неразборчивая. Да еще и с Нычкиным спала! – Что-то похожее на ревность шевельнулось в ее груди. – А до него жила с Кондаковым. Шлюха».

Варя вместе со Снежаной вышли из столовой. Варвара опять держалась чуть позади и неприязненно наблюдала, как модель, профессионально виляя бедрами, следует по направлению к комнате отдыха, где расположился временный штаб расследования.

«Разносчица трихомоноза. Или чего похуже, – брезгливо подумала Варвара. – Впрочем, – оборвала она себя, – надо быть объективной. Мне положено быть объективной. Ведь, кажется, милицейские, а тем более спортивные начальники хотели бы повесить убийство именно на Снежану. Должен же хоть кто-то – пусть из пресловутого феминизма или, так сказать, женской солидарности – быть на ее стороне».

Опер встретил Снежану ласково, почти как родную. Усадил в кожаное кресло. Даже, кажется, по руке погладил.

Варя в очередной раз подивилась многоликости Малюты, который умел быть всяким: строгим, милым, сдержанным, гневливым – почти без перехода.

Снежана уселась, закинув ногу за ногу, халатик задрался, обнажив бедро чуть не до самой попы.

Варя шепотом, на ухо доложила Оперу, что Нычкин предложил ей «все рассказать». Опер хмыкнул:

– Тет-а-тет рассказать? Нет уж, сиди пока здесь. Потом пойдешь к нему на свидание. Когда я скажу, – и сухим, бюрократическим тоном обратился к Снежане: – Фамилия, имя, отчество? Возраст? Место прописки? Место жительства?

– Снежана Федоровна Тимошенко, – заученно ответила фотомодель. – Девятнадцать лет. Прописана по адресу: Москва, Косинская улица, дом двадцать пять, квартира четыре. Проживаю там же.

Опер записывал данные в блокнот.

– Вы давно знакомы с Нычкиным?

– Месяца три, – старлетка пожала плечами, – или четыре.

– Вы состоите с ним в интимной связи?

– Да, – усмехнулась фотомодель, – состою.

О сексе она говорила с ужимкой профессионалки – холодно и спокойно, без тени смущения.

– А вчера вечером вы вступали с ним в половую связь? – деловито спросил Опер.

– Да, – кокетливо пропищала Снежана. И горделиво добавила: – Неоднократно.

«Ах ты, стерва!» – промелькнуло у Варвары. Как ни старалась она быть объективной по отношению к модельке (или даже стоять на ее стороне), у нее это не очень-то получалось.

– А с убитым, – пристально глядя на Снежану, резко спросил Опер, – то есть Кондаковым, вы вчера в половую связь вступали?

– Вчера? Вчера – нет, не вступала, – быстро и бодро проговорила фотомодель.

Однако Варя заметила: глаза ее метнулись во время ответа вверх и влево, а голос дрогнул, перешел на фальцет.

Верные признаки того, что человек врет.

Глава 6

Неразборчивая красотка

Варвара готова была поставить золотой кубок против старой бутсы, что сегодня ночью фотомоделька имела дело не только со своим нынешним любовником, Нычкиным, но и с предыдущим – Кондаковым. Кондаковым, труп которого недавно увезли в морг.

Опер, кажется, тоже понял, что Снежана врет, но заострять на этом внимание не стал.

– Расскажите, дорогая Снежана Федоровна, – дружелюбным тоном предложил он, – что происходило на протяжении вчерашнего вечера? Все по порядочку.

– На базу меня пригласил Нычкин, – с готовностью начала старлетка. Чувствовалось, что она долго и тщательно репетировала в уме свои показания. А может, и сговаривалась с кем-то, как ей отвечать. – Мы с Нычкиным приехали сюда около шести часов вечера. Сидели у него в номере. Разговаривали. Слушали музыку. Ну и, – она кокетливо стрельнула глазками в сторону Опера, – любили друг друга.

– Вы покидали вчера комнату Нычкина?

– Да.

– Куда ходили? Зачем?

– Мы с Чубчиком, ну, с Нычкиным то есть, один раз выходили. Поужинать.

– Вы здесь, на базе, ужинали?

– Да, вместе со всеми.

– Как остальные игроки Команды восприняли ваше появление за столом?

– Никак особенно не восприняли, – пожала плечами Снежана, – чего им воспринимать-то? Они воспитанные люди.

– А Кондаков на ужине был?

– Ну.

– Да или нет?

– Ну, был.

– Он как отреагировал на ваше появление? Вместе с Нычкиным? Не расстроился, нет?

– А с чего бы ему расстраиваться?

– Ну, насколько я знаю, вы же раньше сожительствовали именно с ним, с убитым – Кондаковым.

– Чубчик вам уже насвистел! – с оттенком неприязни к своему нынешнему партнеру воскликнула модель. – Ну, допустим, я с Кондаковым раньше, как вы говорите, сожительствовала. И что дальше?

– Кондаков-то мог, увидев вас с Нычкиным, заревновать, – рассудительно проговорил Опер, – рассердиться, расстроиться…

– Ничего он не расстроился! – вдруг окрысилась модель. – К тому же теперь он женат. То есть был женат.