Книга Фрейд и его госпожа - Лариса Соболева

– Ты уже злишься, – заметила Полина с огорчением. – А я ведь не враг тебе.

– Не злюсь. Давай, давай…

– Не буду говорить, что жениться сразу после смерти жены неприлично…

– Уже сказала.

– Но напомню, – не стала вступать с ним в пререкания Полина. – Свою первую жену ты возненавидел через год после свадьбы, вторую, Нонну, через два года. Знаешь, почему?

– Ну и почему?

– Они обе были похожи. Теперь ты, как очумелый, женишься в третий раз, и какая странная случайность: твоя Тамара похожа на Нонку с Зойкой.

– Чушь, – фыркнул Кирилл, остановившись напротив сестры.

– Похожа, похожа, – заверила его Полина. – Внешне они разные, но ты не видишь их сходства в характере, поведении, манере говорить, даже в жестах. А ведь именно эти кажущиеся мелочи указывают на подвид, и они должны тебя настораживать. Знаешь, почему ты вляпываешься с такой досадной закономерностью?

– Ну и почему? – Он не воспринимал всерьез ее доводы!

– Потому что ты выбираешь женщин сильнее себя и хитрее, женщин-обманщиц, тебя тянет только к таким. Несмотря на твою кажущуюся суровость, ты – ребенок, тебе не хватает любви и восхищения. Предыдущие жены это просекли и закормили тебя фальшивой любовью пополам с восхищением, как кормит Тамара. Если она тебя любит, почему не уговорит повременить с женитьбой, которая выставит вас перед всеми в тусклом свете? Куда вы торопитесь? Стоп, Кирилл, – подняла она руку, когда он захотел ответить. – Я договорю. Твоя Тамара боится упустить тебя, это же ясно. Но учти, когда ты захочешь выпутаться, тебе это не удастся, как не удалось мирно развязаться с Нонкой. В принципе твой выбор был бы твоим делом, если бы не одно обстоятельство – дети! Ты еще и отец, обязан думать о них.

– Все? – сухо спросил Кирилл.

– Да. Но ничего мне не говори. Сам… сам подумай и реши.

– Я дал слово Тамаре и не нарушу его.

– Ах, ты еще и слово ей дал? – подхватила Полина. – Значит, это Тамара тянет тебя в загс. Она хуже, чем я думала.

Кирилл поспешил наверх. В это же время Марианна потянула Шурика во двор, где напустилась на него с упреками:

– Как тебе не стыдно? Подслушивать чужие секреты нельзя, это дурно пахнет. Не ожидала от тебя, Шурик, ты мне казался приличным мальчиком!

– Но ты тоже слушала, – урезонил ее он, ничуть не застыдившись. – Я бы сказал, с большим интересом.

– Да я сразу не сообразила… – растерялась Марианна. – Фу, кошмар какой! А если бы нас увидели? Я бы потеряла работу, и все из-за тебя.

– Зачем бурю в стакане воды поднимать, когда все сошло?

– Шурик… – вдруг схватила его Марианна, глядя куда-то в сторону.

– Ты что?

– Посмотри туда… – указала она подбородком. – Видишь?

– Ничего не вижу.

– Где наша ограда подходит к вашей.

– А… вижу… Там кто-то стоит.

– Второй раз, Шурик, стоит. И смотрит на нас… по-видимому, на нас… Мне не по себе почему-то. Ты куда? Не ходи…

– Я только спрошу, что этому товарищу нужно.

– А вдруг он ненормальный или бандит…

Она осеклась: Шурик уже выскочил на улицу. Всплеснув руками, Марианна перевела беспокойный взгляд на наблюдателя, который вдруг рванул в сторону от ограды и растаял в темноте. Через мгновение мимо того места, где он стоял, пулей промчался Шурик. На улице не было ни одной живой души, ни звуков, словно все вымерли, включая собак с кошками, а ведь у прокурора собачка живет размером с лошадь, так и она даже не тявкнула на чужого. Марианна неторопливо двинулась по аллее к воротам, выглядывая Шурика. Она не дошла до середины аллеи, как он появился, вбежав во двор.

– Не догнал! – Он прошел мимо нее, тяжело дыша.

– Ты хоть видел, кто это был? Мужчина или женщина?

– Таинственная личность осталась неопознанной, значит, она среднего рода. – Шурик упал в плетеное кресло-качалку, вытер пот со лба носовым платком. – Уф, я взмок весь. Ничего себе – бегает! Оно, наверное, спортсмено.

– Странно, странно… – Марианна приблизилась к нему, но осталась стоять. – Второй раз… ночью… Этот человек приходит сюда не просто поглядеть, как люди живут, а с какой-то целью. Ты не заметил, во что он был одет?

– В брюки и рубашку нараспашку с длинными рукавами. На голове панама… или кепка… не удалось рассмотреть.

– Ладно, Шурик, уже поздно, иди домой.

– Дай хоть передохнуть, я же чуть не умер на дистанции. Иди. В конце концов, я не вор, посижу и тоже пойду домой.

– Спортом надо заниматься, Шурик, мужчина обязан быть выносливым и сильным. Да, не забудь замок перевести на автоматическую защелку, иначе ворота останутся открытыми, а собаки у нас нет.

– Через ограду перелезу, так романтичнее.

– Тогда я из дома их закрою.

– Погоди, а что ты Степе сказала? Мне-то можно знать? – вдруг спросил Шурик.

– Можно. Пообещала, что завтра мы поедем в зоопарк, он очень любит зверей. Спокойной ночи, романтик.

Шурик сидел тихо и смотрел в ту сторону, куда убежал наблюдатель. Одежда на «бесполом» человеке была далеко не супер, где-то близка к одеяниям нищих, но не бомжей. Не исключено, что это вор-домушник, выяснявший, сколько здесь живет людей, когда они ложатся спать, покидают ли дом на долгое время.

Второй вариант: это не вор. В таком случае кто? Зачем он приходит сюда и наблюдает? Одно бесспорно: случайность бывает один раз, второй – это уже закономерность, тогда этот вор (или не вор) придет сюда еще раз, только вот когда? Шурик загадал: если это бесполое существо придет сейчас, значит, у него явно имеется некий личный интерес к этому дому. То есть нелишним будет проследить, где оно обитает. А если не придет, тогда это мелкий воришка, надумавший поживиться чем придется.

Прошел час, Шурика клонило в сон. Сладко зевнув и потянувшись, он поднялся и побрел к ограде, разделявшей два домовладения. А на территории бассейна горел свет… Шурик, приученный к порядку, вынужденно свернул с дороги и зашел туда, чтобы выключить электричество. Про себя он в который раз удивился: Кирилл Андреевич – архитектор, а планировка дома какая-то нерациональная. Нет, сам дом нормально выстроен, но как можно строить бассейн без сообщения с домом? Отдельный вход со двора – это же неудобно, ненужно, какая-то глупая причуда.

Возле бассейна внимание Шурика приковала водная гладь – прозрачная, без единой морщинки, словно отшлифованный кусок стекла простирался перед ним. Он ступил на кафельную дорожку, обрамлявшую бассейн по периметру, прошелся вдоль нее. Дно – вот оно, но это оптический обман, на самом деле глубина тут большая. И совсем не тянуло нырнуть, хотя Шурик большой любитель поплавать. Причина крылась не в утопленнице, а в том, что произошло в целом – здесь побывала смерть. Казалось бы, нет ничего противоестественного в смерти, даже когда она поражает кого-то своей косой преждевременно и неожиданно. Все же нелепая смерть в бассейне представлялась ему чудовищной несправедливостью, чем-то вроде кары свыше. А раз это была кара, то и смерть Нонны воплотилась в реальный образ, незримый и бесшумный, оттого страшный.