Книга Зимняя сказка - Ада Суинберн

Он долго наблюдал за Жюли, ничем не выдавая своего интереса. Сперва он заметил выражение тоски и грусти, едва проглядывавшее из веселых глаз, отлично замаскированное. Потом несколько раз подряд слышал тяжелые вздохи-всхлипы и, наконец, понял. Жюли была такой же, как и он сам, с той лишь разницей, что не имела об этом ни малейшего представления. С ней творились странные вещи, которых понять она была не в состоянии. Просто обстоятельства сложились не в ее пользу. Жюли металась, чувствуя острую нехватку чего-то, но чего именно? Сравнивая себя с другими, она неизменно устанавливала, что у нее все как у людей. Но остальные при этом чувствовали себя отлично. Да, мелкие неприятности, иногда проблемы, но в целом все отлично — жизнь удалась. Хорошая работа, отдых, дорогие подарки — все составляющие социального благополучия. Перспективы карьерного роста.

Жюли имела тот же набор и, к собственному ужасу, понимала, что этого мало. Что есть что-то еще, другое, лучшее; причем оно рядом — стоит лишь протянуть руку.

Шарль понял это. С ним рядом жил человек, который вот уже много лет подряд ищет ключи от заветной двери к своему счастью, а Шарль держит их в кармане. Болван! Тупица! Эгоист. Это далеко не весь перечень эпитетов, которыми он награждал себя, осознав допущенный промах. А Жюли уже стояла у края пропасти и смотрела в бездонную мглу мироздания и собственной души. Еще немного — и она стала бы безразличной ко всему, замученной жизнью мадам или мадемуазель. Той самой жизнью, способной принести ей радость, любовь, свет. Надо лишь протянуть руку.

Но теперь Шарль сделает это. Укажет, куда идти, где и что искать. О! Ее лицо! Нежное ласковое лицо спящего ребенка. Древние не зря говорили — хочешь узнать сущность человека, посмотри ему в лицо, когда он спит. Сон снимает ту маску, которую все мы натягиваем на себя, пробуждаясь утром, которую показываем другим, выдавая за истину.

Жюли! Милая Жюли! Ее черты были исполнены свежести, простоты, ясности. Словно впервые в жизни она наконец во всем разобралась и поняла саму себя. Нашла то, что искала. Сон снял напряжение и неуверенность, убрал железные тиски реальности. А вместе с ним исчезли боль и отчаяние. Шарлю даже стало жалко будить Жюли. Впервые за полгода он увидел выражение счастья на ее лице. Но, с другой стороны, нельзя же вечно жить мечтами, нельзя вечно спать. Он отлично усвоил эту истину в детстве. И теперь хотел разбудить Жюли, чтобы сделать ее счастливой.

Шарль наклонился и поцеловал Жюли в губы. Это был, пожалуй, первый момент их настоящей близости. Точнее, его настоящей близости с ней, ведь Жюли и не подозревала о столь решительном покушении на свою персону. Лишь один поцелуй. Но Шарль… Шарль никогда не испытывал ничего подобного. Она! Его единственная. Сомнений не осталось. Жюли! Милая Жюли! Очнись от своей сладостной дремы, и я сделаю тебя счастливейшей на свете.

Он опустился на стул. Все смешалось у него перед глазами. Тяжкая, но сладостная истома наложила мягкие оковы на душу. Навеки. Навсегда. До конца дней. Только она…

Теперь он не мог представить жизни без Жюли, он отдал бы все за возможность быть с нею. Внезапно его охватило беспокойство. А что, если она не придет в себя? Тогда Шарль умрет у постели возлюбленной. Нет, не найдется в мире силы, способной их разлучить. Дни и ночи напролет он будет проводить у ее постели. Ловя каждый вздох, каждое незаметное изменение лица. Вот оно — счастье.

Вдруг Жюли как будто стала дышать чаще. Шарль, подскочив со стула, кинулся к ней. Его рука легла на мягкую нежную ладонь Жюли. Неужели поцелуй подействовал и красавица пробуждается от грез? Неужели можно быть еще счастливее, чем он был секунду назад? Когда его мечты не шли дальше ночных и дневных бдений у постели возлюбленной.

Внезапно Жюли глубоко вздохнула и открыла глаза.

— Оберон? — улыбнулась она. — Я тоже видела розу и последовала за твоей свитой. А где же Титания и Луи?

Шарль не ответил. Ему еще не верилось. Ему казалось, что все происходит во сне. А еще эти странные слова.

Жюли села и, отняв у него руку, протерла глаза. Следующий вопрос был гораздо более реальным, чем предыдущий:

— Шарль? — Испуганный взгляд бегло окинул палату. — Где я, черт возьми?!

Шарль тоже вышел из транса.

— Что?

— Где я?

— Здесь.

— Где здесь?

Он сделал широкий жест, словно показывая обстановку:

— Это госпиталь Антуана Шантана. Я попросил «скорую», чтобы везли сюда. Ближе всего к твоему дому.

— А что я здесь делаю?

— Ты вчера вечером потеряла сознание на прогулке. А сейчас пришла в себя.

Повисла пауза. Шарль ждал новых вопросов. Жюли попыталась сопоставить обрывки старой информации с только что поступившей. Взгляд ее был туманен. И она, похоже, слабо соображала в чем дело.

— Мы пошли гулять… — рассуждала вслух Жюли. — Потом за кустами кто-то говорил. Нет… Да… говорил. Или мне показалось? Мы сели на лавочку в беседке, где цвела сирень. Нет… Не цвела. А какой сейчас месяц?

— Март, — улыбнулся Шарль, который уже гораздо лучше стал понимать ситуацию.

— Потом опять говорили, — продолжала Жюли, то и дело закатывая глаза к потолку, словно там можно было что-то вычитать. — Потом… убежал Бот. Вы ушли. А я искала вас по всему лесу. Это возмутительно. Париж в ужасном состоянии — ни пройти, ни проехать. Кошмар. Я вся поцарапалась. — Она посмотрела на свои руки — никаких, по крайней мере внешних, следов ночной прогулки там не обнаружилось. — Ладно. — Жюли боялась потерять нить, связывающую ее с реальностью, и потому оставила выяснение обстоятельств отсутствия повреждений до лучших времен. — Я искала вас. А! Вот. Эти две говорили, что хотят отравить Натали, потому как ты, Шарль, взял ее в жены, а Розалинду бросил. Я пыталась вас предупредить. Но не успела. Там была туча. И букет. Розалинда насыпала яд в розы. А вы их… Нет, Титания… Нет, Натали вдохнула яд и умерла. Нет, не умерла. Уснула. Но ты-то думал, что умерла. И вместе с ней вы уснули. Пройдут века и я, открыв глаза, увижу вновь твои вершины… Прощай, Булонский лес, оплот чудес. Я тоже уснула с вами. Куда все делось?

Шарль лишь таинственно улыбнулся. Его план претворялся в жизнь полным ходом. Выяснилось, что Жюли не так безнадежна, как казалось, если одна-единственная прогулка подействовала на нее так сильно. Он подмигнул Жюли.

— Вы идете на поправку.

— Какая поправка! — почти закричала та. — Я несу полную чушь, а вы, вместо того чтобы помочь мне восстановить последовательность событий, поддакиваете и подмигиваете. Кстати, а что вы тут делаете?

Шарль учтиво поклонился.

— Я рад служить вам, моя королева.

Жюли улыбнулась.

— А если я скажу, что не нуждаюсь в услугах странствующих рыцарей?

— Не имеет значения, — уверенно отрезал Шатобриан. — Вас выпустят не раньше понедельника. Так сказал врач. Необходимо пройти краткое обследование, чтобы выяснить причину столь длительного обморока.