Книга Скальпель - Вячеслав Воронов

Шесть дней, твердил я про себя, бесцельно, словно сомнамбула, слоняясь по квартире, пребывая в тумане хаотичных мыслей. У меня есть шесть дней, чтобы заработать двадцать тысяч, и сегодняшний день тоже в счет. Как заработать их в такой короткий срок? В горячке я принялся перебирать варианты: день и ночь разгружать вагоны, печатать рекламные буклеты в количествах, на два порядка превышающих обычные для моей фирмы, объявить срочную подписку на какую-нибудь сногсшибательно-интересную, с шокирующим содержанием газету, которой нет еще и в проекте, подрядиться на опасную работу — выкрасить телевышку на двухсотметровой высоте, добывать породу в какой-нибудь шахте, где существует угроза обвала, лишь бы много платили.

С трудом не покоряясь соблазну выдавать желаемое за действительное, я понимал, что список можно составлять до скончания века, и ничего от этого не изменится. Тяжелый труд, жалкие копейки, даже близко не сравнимые с требуемой суммой. Но, движимый надеждой, я рванул дверцу шкафчика мебельной стенки, в ворохе старых журналов отыскал месячной давности газету объявлений, упал на диван и стал штудировать. Через пару минут с рычанием я скомкал ее и швырнул на пол. «Но ведь как-то же зарабатывают люди!» — в отчаянии подумал я, резко поднялся, пошёл на кухню и поставил на огонь чайник. Выпив чаю, с быстро расходившейся от нервного напряжения головной болью, я переоделся в джинсы и футболку, положил в карман немного денег и без определенной цели отправился на улицу. «Ищи, — приказал я себе, — думай, спрашивай, грызи зубами. Что-то же должно быть!»

Солнце клонилось к закату, но жара по-прежнему не спадала. На ослепительно-синем океане неба кое-где сиротливо примостились белоснежные обрывки пушистых облачков. Казалось, они в своей беззащитности намеренно теснились подальше от раскалённого диска, своей мощью способного их уничтожить. Прохожие, мокрые от пота, медленно брели по улице, не глядя друг на друга, мечтая поскорее попасть в тень, в ванную с прохладной водой, под поток кондиционированного воздуха. Все жались к газонам, на которых росли каштаны, дававшие такую желанную защиту от солнца.

Я шел по центру бульвара, куда тень от каштанов не доставала совсем. Я будто хотел, чтобы солнце, спокойно взиравшее на мои мучения, этих мучений добавило ещё больше. Как будто одно страдание способно вытеснить собой другое, словно где-то существует ярмарка страданий, где каждый представитель двуногих бывает регулярно, хочет он того или нет, и где можно обменять одно страдание на другое, более тебе подходящее.

Проходя мимо почты, я увидел одноклассника, Серегу, шедшего навстречу. Вид Серега имел затрапезный: выгоревшая футболка, протертые до дыр джинсы, сигарета, свисавшая изо рта, и небритая с впавшими щеками физиономия. Увидев меня, он обрадовался и протянул ладонь.

— Сто лет тебя не видел! — радостно возвестил он, заорав чуть не на всю улицу. — Чего это ты такой кислый?

— Так, ничего, — тяжело ворочая языком, ответил я; головная боль не проходила.

— Как ничего, я же вижу.

Я в ответ отмахнулся.

— Не хочешь пивка? — предложил Серега, попыхивая сигаретой. — Сразу полегчает, чтобы там ни было. Я же врачом был, я знаю.

— Почему был?

— Потому что был! А теперь на стройке ведра с раствором таскаю. И пошло оно все… Расскажу, пошли куда-нибудь.

— Нет, пить не буду.

— Начинается! Сколько не виделись! Проблемы какие?

— Есть немного.

— Так давай пивка, заодно и расскажешь. Что — посреди улицы стоять и проблемы решать?

— Решать, не решать, а пить не…

— Придешь в себя, расслабишься — и все решим!

— Ну… по бокалу разве что, больше не буду.

Мы отправились в забегаловку, расположенную неподалеку, с летней крытой площадкой у входа. Народа было полно, от сигаретного дыма было не продохнуть, шумом и гамом бар напоминал заседание какого-нибудь парламента. Нам повезло — мы нашли свободный стол. Взяв пива, пару сушеных окуней размером с ладошку и усевшись на деревянные лавки, мы принялись чистить рыбу.

— Полгода я уже не врач, а строитель, — бодро заявил Серега, откручивая окуню голову. — Нашло что-то на меня. Залетел, можно сказать… А мог бы сидеть, не дергаться, тихо-мирно, всем угождать, и все было бы нормально. С самого начала я не хотел поступать в медицинский… так родители уперлись: давай, говорят, поступай, светилом будешь! Человечишков станешь лечить, резать их на фашистский крест, и бабки всегда, мол, будут.

Только сейчас я понял, что Серега уже слегка пьян. Я не заметил, как сам быстро осушил большую часть бокала, пытаясь залить бушевавший в груди пожар.

— Семь лет учился — и все это время верил, что людям буду помогать. Молодость, романтика, так сказать. Ты же знаешь — я примерный был, почти паинькой. Вот и зубрил медицину, из чего там индивидуум складывается, да как ему получше вставить что-нибудь в одно место, или вырезать, чтобы он опять счастливым себя почувствовал.

— Слушай, Серега… — попытался я прервать его словоизлияния, скривившись, словно мне без анестезии дернули зубной нерв.

— Я ж детским врачом был! — отказываясь замечать во мне отсутствие интереса, с восторгом выкрикнул он и хлопнул меня по плечу. Большего восторга он бы не выказал, если бы рассказал, что побывал на Луне. — Год прошел, второй, я развиваться хотел, книжки всякие читал, и вскоре стало приходить мне в голову, что какой-то ерундой я занимаюсь. Ну, не совсем, конечно, но все-таки чем-то односторонним… все равно обман получается. Чуть что — антибиотики, а то, что они весь организм сотрясают, всю полезную микрофлору вместе с вредной гробят — ерунда. Точно так и другое… сам понимаешь.

— Зачем ты мне все это несешь?

— Да ты слушай! На чем я… Ага! Так вот… надоело мне на этих мамаш и папаш глупых глядеть, как они своих детей гробят, а потом к нам приводят, в надежде на чудо. За бабки хотят здоровье своим чадам вернуть. Попьешь, мол, чудо-таблеточек, и все пройдет. А что пройдет: одно лечишь, другое калечишь. Резервация какая-то: ходит народ, ходит, у всех мозги вроде обработаны, как у зомби — ничего не доходит. А тут знакомый один подвернулся. Они крутили по медицине, таблетки штамповали, пустышки из мела, безвредные, зато в красивых упаковках. Предложил мне продавать прямо в кабинете, на приемах. Я сначала не хотел, а потом… Рецепты на химию всякую выписываю, от которой печени конец, так почему ж это не… Если обманывать, то — по полной программе, ничего не боясь, в согласии с родным государством. Поначалу и зарабатывать начал…

— Вот это уже интересно, — хмуро обронил я. — Насчет зарабатывать. Актуально.

— А я тебе о чем? Это всегда актуально. У тебя че, проблемы с деньгами? В точку попал, а? Так слушай дальше… Ходила одна мамаша ко мне… Не одна, конечно, много их, дур, шастало по поликлинике со своим потомством, но одна чаще других своего пацана тягала. Месяца не пройдет — у него то ОРЗ, то гнойная ангина, то ОРЗ, то ангина! Гланды вырезали — так потом бронхит, пожалуйста! По такому принципу следовало дальше и бронхи с легкими повырезать — чего уж там. Что болит, то и резать, и нет проблем!