Книга Сорняк - Джузеппе Грассонелли

И вот однажды ночью я проснулся оттого, что на меня вылили мочу, смешанную еще с какой-то пакостью. Виновные скрылись, прежде чем я открыл глаза.

Впрочем, я ожидал чего-то подобного. Сначала я горел жаждой немедленной мести, но затем рассудил хладнокровно. До окончания срока службы дедам оставалось недели две, и я поклялся устроить им веселую жизнь, прежде чем они уйдут.

Наутро я попросил у старшины разрешения взять со склада другой матрас и чистые простыни. Он поинтересовался – зачем. Пришлось ответить, что ночью у меня произошло непроизвольное мочеиспускание.

Получая на складе новое белье, я заметил, что унтер-офицер и Тано беседовали, спрятавшись за грузовиком. Что-то не сходилось, а вернее, все сходилось. Мое положение ухудшалось.

Один мой приятель – с ним я познакомился еще в Риме и пару раз оплатил ему шлюху – работал в ротной канцелярии. Я попросил его раздобыть все сведения о Тано. Он не заставил себя упрашивать. На следующий день у меня были все личные данные главного деда: имена родителей и сестры, домашний адрес и даже телефон. Я выяснил, что он был родом из той же провинции, что и я.

– Великолепно! – сказал я приятелю из канцелярии и пообещал подыскать ему отличную шлюшку.

В сумерки я перемахнул через стену казармы, рискуя быть расстрелянным, и отправился в свой пансион. Я позвонил знакомому и попросил его связаться с моими друзьями детства – Манчино и Гроссо. Только им я мог полностью доверять. Ожидая, я позволил себе принять теплую ванну и тщательно продумать план действий.

Наконец в назначенный час раздался телефонный звонок: это был Тино Манчино.

После приветствий я обрисовал ему картину. Не успел я закончить, как Тино заявил, что они с Гроссо выезжают ко мне.

– Нет, – перебил я. – Выслушай меня до конца!

И я подробно изложил ему историю про деда. По воле случая оказалось, что Тино каждое утро отвозил на своем грузовичке в Текали – местечко, откуда был родом дед, – бригаду рабочих. Вечером он забирал их оттуда.

– Превосходно! – воскликнул я. Мне пришло на ум поручить своим школьным друзьям нанести визит вежливости почтенному семейству деда. Манчино сразу заверил меня, что поможет уладить дело.

– Благодарствую, друг мой! – ответил я.

Но прежде чем положить трубку, я попросил Манчино не переусердствовать, а только вежливо, но доходчиво объяснить родным этого козла, что с земляками вести себя так не годится.

– Спокойно, друг. Я потолкую об этом с Гроссо.

Между тем я тоже начал действовать. Прежде чем перескочить через ограду военной части, я посмотрел, кто стоит на часах: дежурил мой приятель, поэтому я решил войти через главный вход. Он отвернулся и сделал вид, будто не заметил меня.

Я дождался, пока все уснут. Караульный, охранявший коридор, храпел, как трактор. Когда глаза привыкли к темноте, я надел маскировочный костюм, резиновые тапочки на мягкой подошве и направился в уборную. Взял емкость, в которую два дня собирал кал, помочился туда, разбавил все водой, спиртом, плеснул чистящих средства и прокрался в комнату, где спал Тано.

Он отравил мне две недели жизни, превратив ее в ад, и я не мог позволить ему спокойно отправиться домой! Осторожно приоткрыв дверь, я вошел и опрокинул заготовленную смесь на вторую койку от входа, прямо в лицо спящему, с криком:

– Попробуй-ка немного дерьма, ублюдок!

После этого я быстро прошмыгнул в свою комнату и всем весом навалился на дверь. Как я и думал, вскоре кто-то стал ломиться снаружи.

Это был мой враг. Он сразу понял, кто сотворил с ним такое, и хотел расквитаться со мной. Тано отчаянно колотил в дверь. Я слышал, как несколько раз он, весь перепачканный дерьмом, поскользнулся и упал. Он кричал, как безумный, и перебудил всю казарму. Караульный поднял тревогу, и чуть погодя на место прибыл начальник охраны в сопровождении нескольких солдат.

Подлец Тано стал в открытую обвинять меня в том, что я вылил на него дерьмо. Конечно, я отпирался, но толком не мог объяснить, почему на мне в такой час – маскировочный костюм и резиновые тапочки.

Лейтенант обозвал меня грубой скотиной, но я, сразу перейдя на ты, осадил его:

– Ты еще будешь рассказывать мне про грубость? А сам-то со своими солдатиками позволяешь процветать здесь насилию и несправедливости! Вы мне противны. Вы сами себе должны быть противны. Отбросы общества. Ты называешь нас преступниками, а сам – жалкий трус!

От ярости я потерял рассудок. Лейтенант смотрел на меня в недоумении. Затем он развернулся и ушел, приказав караульному положить ему на стол рапорт.

– Засунь рапорт себе в задницу, синьор лейтенант! – крикнул я ему вслед. Я не мог забыть слов, с которыми он обратился к нам, новичкам, когда мы только прибыли в казарму. Я молча проглотил бы все его наставления и упреки, если бы лейтенант был справедлив по отношению ко всем нам, однако на многие вещи он закрывал глаза.

На следующий день во время сбора Тано бросился было с кулаками на меня, но деды удержали его, пообещав содрать с меня шкуру за пределами казармы.

Тогда я сказал Тано, изображая, будто держу возле уха телефонную трубку:

– Позвони сначала своим папаше, мамаше и сестренке! Понял меня?

Услышав эти слова, Тано побледнел и сразу потерял всю свою наглость.

В тот же день меня вызвали к коменданту. Он приказал подчиненным покинуть кабинет, и между нами состоялся мужской разговор с глазу на глаз. Он сказал, что знает о происшедшем и что нужно положить конец всей этой войне.

– Это не так просто, – ответил я.

– Послушай-ка, Антонио, – впервые офицер обратился ко мне по имени, а не по фамилии. – Дедовщина и мне не по душе, но это пустяк по сравнению с другими проблемами в нашей казарме, которая, замечу, является также исправительным заведением. Сам можешь догадаться, что значит присматривать за испорченными ребятами. Подчинение правилам, строгость, дисциплина. Порядок и чистота в комнатах… Без этого никуда.

– И следить за соблюдением порядка и дисциплины вы поручаете группке вздорных придурков, – перебил я.

– Дай мне месяц, и тогда я отвечу на твой вопрос. Ребята, которых нам присылает министерство, попадают сюда не случайно. Конечно, иногда сюда попадают такие, как ты, устраивают дурдом и ставят всех на уши. Но мы готовы к этому.

Я попытался возразить, но комендант решительным жестом приказал мне замолкнуть:

– На следующей неделе Тестадикане покидает казарму. Восьмой отряд заменит девятый. Настоятельно прошу, чтобы всю неделю в казарме были порядок и дисциплина, в противном случае нам придется прибегнуть к решительным мерам. Не создавай мне проблемы, иначе я сам тебе их создам. Ты меня понял?

– Если никакой ублюдок не заставит меня застилать его кроватку или делать что-нибудь в этом духе, я буду тише воды ниже травы.