Книга Жемчужина любви - Эллен Сандерс

– Может быть, ты из любви к Жан-Пьеру отвергла его помощь и любовь? Не хочешь причинять ему страданий? Так, Колетт?

– Нет, не так. Я никогда его не любила по-настоящему. Да и он, думаю, тоже. Просто он чувствует вину за аварию.

– А ты? Ты тоже считаешь, что он виноват?

– Нет. Мы оба затеяли ссору. Если бы за рулем была я, то, возможно, случилось бы то же самое.

– Но за рулем была не ты, а Жан-Пьер.

– Оливье, к чему весь этот разговор?

– Колетт, попытайся вспомнить, как все произошло. Может быть, ты подсознательно не можешь простить Жан-Пьера… Я хочу это знать… мне важно… – Оливье с трудом подбирал слова, запинаясь и делая минутные паузы между вопросами.

Колетт закрыла глаза и попыталась восстановить картину страшных событий. Они сели в машину… пробка… забытый телефон… перекресток… мелькнувший столб…

– Мужчина! – резко воскликнула она.

– Мужчина?

– Да. За секунду до аварии. Там был какой-то мужчина. Именно из-за него Жан-Пьер вывернул руль, и мы перевернулись.

– Ты видела его лицо?

– Нет. Я… потом удар, стекло… все стало темным… Я закричала от боли… Наверное, я потеряла сознание. Мы его сбили?

– Нет-нет. Никто, кроме вас с Жан-Пьером, не пострадал. Ты уверена, что видела кого-то? Полицейские не стали заводить дела, заявив, что это обычный несчастный случай. Штатное дорожно-транспортное происшествие.

– Но… как же так? Я ведь помню, что там кто-то был… Именно из-за этого человека я сейчас в инвалидном кресле! – Лицо Колетт исказила злоба. – Я его ненавижу, кем бы он ни был. Будь он проклят!

– Колетт, так нельзя. Ты ведь не знаешь всех обстоятельств.

– Я знаю главное обстоятельство: то, что я, возможно, никогда не смогу ходить. Если бы я узнала, кто это…

– Что бы ты сделала?

– Отомстила бы, – безапелляционно заявила она, уставившись глазами в одну точку. – Не знаю как, но он бы до конца своих дней сожалел о том, что оказался тогда на нашем пути.

– Колетт, пожалуйста, успокойся. Тебе вредно нервничать. Возможно, тебе все это привиделось. Такое бывает… галлюцинации после стресса или видения во время наркоза… главное, что ты осталась жива. Ты сейчас рядом со мной. Скоро ты выздоровеешь. Обещаю, что поставлю тебя на ноги. Потерпи немного…

– Перестань разговаривать со мной, словно с сумасшедшей! Я трезво оцениваю свои шансы на полное выздоровление. На реабилитацию, возможно, потребуются годы, десятилетия… а я так и не встану с инвалидной коляски. – По щекам Колетт заструились слезы.

– Колетт, я люблю тебя.

– Не пытайся меня утешить сладкими признаниями, – огрызнулась она. – Отвези меня обратно в больницу. Наша прогулка была ошибкой.

– Нет, Колетт, постой…

– Ха-ха-ха! – истерично рассмеялась она, запрокинув голову. – Забавно звучит. Ты просишь меня не уходить? Как? Я ведь не в состоянии пошевелить даже мизинцем на ноге!

– Колетт, жизнь ведь не закончилась на этом. В ней масса удовольствий. Я хотел показать тебе сегодня, что…

– Так, значит, это был акт милосердия?! Наверное, я уже не первая пациентка-инвалид, которой ты показываешь все радости бытия. Вернее те, что остались доступными.

– Колетт, я понимаю, ты расстроена…

– Черта с два ты понимаешь! Как ты можешь понять меня? Ты ведь не сидишь в этом чертовом кресле. Не думай, что я ничего не понимаю. В конце концов у меня остались подруги… – Колетт улыбнулась, вспомнив Мадлен и Натали. Они-то уж точно не оставят ее в беде. Вылазки в горы, конечно, придется оставить в прошлом, но посиделки в кафе ведь никто не отменял. – У меня есть любимая работа. Я могу разрабатывать дизайн-проекты, даже сидя дома… – Колетт пожала плечами и натянуто улыбнулась. – Так что у меня, пожалуй, даже найдутся завистники. Инвалидность – не катастрофа. Если бы я была балериной, смысл жизнь которой в танце… вот тогда все было бы куда хуже.

– Я рад, что ты так думаешь… если ты и в самом деле так рассуждаешь, конечно.

– А теперь давай вернемся в больницу. Я и в самом деле устала.

– Ты на меня не злишься больше?

– Нет. Я благодарна тебе.

– Только благодарна?

Колетт подняла на него глаза, чтобы ответить «да», но, встретившись с Оливье взглядом и прочитав в его глазах «я люблю тебя», не нашла в себе сил солгать.

– О, кажется, у тебя были посетители?

– С чего ты взял?

Оливье указал взглядом на роскошный букет кремовых роз, стоявший в изголовье кровати Колетт, и нажал на кнопку вызова медсестры.

– Зачем?

– Мы ведь должны узнать, от кого цветы.

– Оливье, ты что, ревнуешь? – с улыбкой спросила Колетт. Трудно поверить, что красивый здоровый мужчина ревнует свою пациентку…

– Катрин, прекрасно сегодня выглядишь, – поприветствовал вошедшую медсестру Оливье.

– Спасибо, доктор Лоран, – кокетливо похлопав ресницами, ответила она. – Как погуляли?

– Замечательно. Ты ведь не расскажешь об этом никому, правда?

– Я же обещала, – ответила Катрин, обидевшись, что ее обещания подвергли сомнению.

– Кто приходил к мадмуазель Вернон?

– Жан-Пьер Норто.

– Я так и знал. Он спрашивал, где Колетт?

– Я сказала, что она на процедурах, потом у нее послеобеденный сон…

– Ты умница, Катрин.

Колетт несколько раз кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание Оливье. Уж не вздумал ли он флиртовать с другой женщиной у нее на глазах? Тем более что медсестра в него явно влюблена по уши.

– Катрин, помоги, пожалуйста, нашей пациентке.

Колетт гневно сверкнула глазами, и Оливье лукаво улыбнулся. Похоже, он специально заставил ее ревновать, а в наказание еще и препоручил заботам медсестры.

– Дайте мне, мадмуазель, вашу руку, – любезно попросила медсестра, подойдя к коляске Колетт.

При других обстоятельствах Колетт гордо бы вскинула голову и ответила «я сама», однако сейчас это были пустые, ничего не значащие слова. Она не могла самостоятельно встать с кресла и лечь в постель.

– Катрин, я переоценил ваши силы, вам не справиться. – Оливье подошел к Колетт и на руках перенес ее на кровать, заслужив восхищенные взгляды обеих женщин.

В дверь постучали.

– Кажется, у вас сегодня день посещений, – заметила Катрин, открыв дверь перед Мадлен и Натали.

– Привет, дорогая. Мы тебе принесли все, что ты просила.

Подруги ворвались в палату, словно струя свежего воздуха. Точнее струя чистого… дорогого парфюма.