Книга Джин с Толиком - Анатолий Горбов

Из кабинета напротив девчушки вышла женщина лет сорока, присела рядом на корточки и поправила на ребенке свитер с вышитым котенком. Провела по ее длинным белокурым волосам и ласково сказала:

– Алена, я же тебе говорила, что когда ты не можешь заснуть, барашков надо начинать считать со слова «раз», а не «один». Потому что у тебя со второго все барашки сбиваются в отару, им хорошо и весело, а первый так и остается один, и твой сон наполнен не космотаминами, необходимыми росту, а крадется временем, проведенным здесь.

Девочка улыбнулась:

– Спасибо, Ангелина Яковна, я все время забываю, – повернулась к барашку и в тональности служебного собаководства скомандовала:

– Один! То есть – раз!

Барашек улыбнулся глазами, состроил умильную рожицу, и, произведя звук лопающейся жевательной резинки, быстренько растворился в воздухе. Ангелина Яковна взяла девочку за руку и зашла с ней в кабинет.

Меня похлопали по плечу сзади. Я развернулся, напротив стоял низенький дядька, полный и почти лысый. С еле заметным зеленоватым нимбом вокруг головы и сложенными на спине длинными, до пола, крыльями, сливающимися с белизной халата. На груди у него болтался стетоскоп, подключенный к плееру, который висел на серебряном поясе.

– Ну что, террорист, ты по-другому перетянуться не догадался? – он искрил глазами в улыбке, которая, казалось, была размножена бесчисленным количеством подбородков, утомлявших коротенькую шею.

Я обратил внимание на свои абстинентно-гипотонические ленты, которые действительно были нацеплены на меня как-то не по-матросски: про похмелку, вертикальная, обогнув шею с левой стороны, ныряла в промежность, а вторая исполняла роль пояса. Я поднял глаза на него, всем своим видом как бы говоря: «Доктор, уколите меня чем-нибудь успокаивающим – я отдам колбасу».

– О, да у нас тут полные непонятки, – взгляд толстенького добряка стал грустно-серьезным. – Куда только служба фильтрации смотрит… Ах, да, тебя же сюда из Эротических сновидений перекинули – мне Старший Эгрегор телепнул. Там две Конфетки обесточены минимум на час твоими ленточными крестами…

Он приподнял мне левое веко и пропел:

– М-да … Непонятка-непонятка, зови меня так… мне нравится слово… Потом правой рукой провел над моей головой и уставился на свою ладонь, бормоча:

– Анальгетики по поводу головной боли, вызванной похмельем. Так-с-с… а это что? Да у тебя ломка! Кроме алкоголя еще и наркотик какой-то… новый, что-то я слышал о нем… Ну-ка, пошли!

Мы с ним шагнули в открывшийся кабинет, на двери я увидел очень уж знакомый геометрический рисунок – вписанный в красный круг зеленый ромб (или бубна? хотя, нет – бубна зеленой не бывает!), пронзенный чем-то вроде золотой стрелы. Но вспомнить, откуда и зачем мне знакомо это изображение, я так и не смог.

Мне и сам коридор казался смутно знакомым, и этот добродушный подвижный толстячок тоже. Я даже чувствовал некую реальность происходящего, хотя знал, что это сон. И был спокоен, как сотня удавов – совсем не боялся проснуться. С нетерпением ожидал грядущие события, обещающие быть интересными.

Кабинет был, словно интерьер документальной программы «Из жизни утопленников», освещен тем же зеленоватым светом, что и нимб у моего спутника. Нимб, кстати, сразу же стал незаметен в этом освещении – он в нем просто растворился. В комнате, огромной как спортзал, хотя расстояние между дверьми в коридоре не превышало полутора метров, прямо на полу была разбита лужайка с бассейном и стояли пляжные шезлонги. Пахло тиной.

Толстячок глянул мне в глаза, прочел там что-то, повел бровью и толкнул рукой воздух в направлении бассейна. Воздух задрожал, и обстановочка сменилась в мгновение ока на огромную библиотеку с двумя мягкими креслами у низенького столика и жадно трещавшим горящими поленьями камином, у которого лежал огромный, улыбающийся далматинец. Или небольших размеров пятнистый королевский дог.

Ряды книг в стенных шкафах уходили в необозримую высь и терялись в ласково борющейся с каминными всполохами темноте, потолка видно не было. В комнате было тепло и уютно. Хозяин «библиотеки» жестом пригласил сесть, и я с удовольствием утонул в удобном кресле, спинка которого заканчивалась на метр выше моей головы.

– Ну, здравствуй, – мой собеседник перенес вес тела на правый подлокотник кресла, и улыбнулся. – Ситуация, которая возникла, требует некоторых объяснений. Я сейчас не имею возможности и, если честно, желания, – он хитро прищурился, – загонять в тебя тот огромный объем информации, который необходим для полного понимания происходящего.

Во-первых, ты им обладаешь, просто он сейчас намертво перекрыт действием анальгетиков и наркотиков. Во-вторых, эта информация, в силу ряда причин, о которых я сейчас тоже не буду распространяться, возможно, будет тебе доступна после пробуждения, а это есть нарушение основных установок твоей текущей инкарнации. В-третьих, тебе будет достаточно понимания основных моментов, которыми мы и обойдемся.

Я сидел и глупо улыбался. Будь у меня кисть и краски, я бы тут же переписал свои ленточки на что-нибудь хвастливое типа «Во внутренний мир без стука не входить: опасные глюки» и «Схожу с ума. Срочно». Я знал, что это сон, но таких я раньше не видел. По крайней мере, не помнил.

Я сидел и глупо улыбался, понимая, что сплю, и не могу проснуться, даже если сквозь сон начну щипать себя до победного садо-мазохистского оргазма. Просто слушал толстячка и наслаждался атмосферой фантастического кабинета-библиотеки. Мое поведение не было привычным в обычных условиях – если бы такое случилось наяву, я бы, наверное, уподобился внимательному школяру, с жадностью и трепетом внимающему своему волшебному наставнику. Здесь же я был достаточно раскован, хотя и не понимал всех нюансов происходящего. Да что там, я и суть-то не особо улавливал.

– Меня зовут Грег. Может, чай, кофе? Конечно, напитки в этом измерении понятие условное, но вкусом, запахом и прочими атрибутами привычных вам чувств они обладать будут.

К тому же это немного отвлечет тебя, а вы, люди, гораздо лучше воспринимаете информацию или делаете Настоящие Вещи, когда заняты этим не напрямую, а опосредованно. Например, вы гораздо лучше улавливаете и прослеживаете мысли, когда ходите. Успешнее решаете проблемы, когда основное время посвящаете не своим проблемам, а, например, творчеству…

Он потянулся к столу, на котором появились миленькие чашки и чайнички с китайскими иероглифами.

– Это хороший зеленый чай, в нем много танина. Помогает от гипотонии и еще от горы проблем. Он налил чай в большую пиалу и вновь уселся на подлокотник.

Я, прихлебывая горячий напиток с ароматом жасмина, почему-то оказавшийся сладким, немного исподлобья задал вопрос:

– Вы сказали, наркотик. Никотин или алкоголь относите к наркотикам?

– В твоем организме присутствует какой-то сильный, отличный от легализованных в вашей стране наркотиков – алкоголя и табака. Кроме того, я затрудняюсь дать ему название – это что-то относительно новое. Довольно сильное и несомненно опасное. Не могу сейчас сказать точнее – это не моя епархия.