Книга Хроники Иттирии. Песня Мора - Андрей Талашко

Недаром такие смутные времена и называют «Время наемников». Торговцы, ремесленники, трактирщики да просто зажиточные горожане — все, у кого за душой было пару свободных медяков, желали эти самые медяки защитить.

Целый год «Шипы прайрала» охраняли важного пралинского вельможу, отбивая частые покушения, а порой и сами давали повод для беспокойства врагам нанимателя. Самому Гарну не нравилась такая работа. По его мнению, никакая, даже самая мягкая перина никогда не сравнится с ночевкой под бескрайним открытым небом. Гарн надеялся, что вскоре все станет на свои места.

Целый год дележки власти наконец принес результат. До совершеннолетия наследного принца Наместником Его Величества был выбран Пантеон Барийн Первый. Новый правитель быстро стал наводить порядок, чем несказанно удивил многих.

«Шип прайрала» как и все свободные отряды, был нанят на обязательную государственную службу.

В новой стране с новыми порядками работы для наемников было более чем достаточно.

Следующий год «Шипы» занимались тем, что отлавливали государственных изменников, устраивали охоту на мародеров, а порой и на целые вооруженные отряды отступников, на свою беду отказавшихся от государственной службы. Бандитов казнили без суда и следствия. Ворам, беглым казнокрадам и насильникам прилюдно отрубали руки, ноги и прочие достоинства. Борьба с преступностью была невероятно жестокой, но действенной.

— Вот сволочи, опять какой-то дряни нажрались, — вполголоса проговорил Сонтан.

Гарн бок обок со своим приятелем замыкал строй. Капитан Лоран выставил сразу двух воинов с двуручными мечами в конце строя. Для знающих людей это говорило о многом. Всегда принимающие первый удар двуручники не даром получают двойное жалование. Прямо за спиной Гарна на расстоянии трех лошадиных крупов начинался строй «Фирийских гиен».

Гарн обернулся и встретился взглядом с одной из «Гиен». Лысый безумным взглядом уставился на него и расплылся в жуткой улыбке умалишенного. Парень отвернулся, когда «Гиена» с силой провел по гладковыбритой шее большим пальцем. Гарн крепко зажмурился и встряхнул головой, прогоняя застывший образ скалящегося безумца.

Согласно приказу, «Шипы прайрала» так же как и «Фирийские гиены» поступали в полное распоряжение городского мытаря Валена. «Для охраны здоровья и исполнения распоряжений», как значилось в переданном Бате письме. Судя по всему, капитан Лоран был не единственным, кто не доверял Хаджару. Еще в расположении Вален отправил одноглазого капитана вместе с его отрядом в арьергард строя.

Пытаясь отбросить тревожные мысли, Гарн стал наблюдать за едущим впереди капитаном. Батя о чем-то сдержанно переговаривался с государственным чиновником. Судя по напряженной спине командира, разговор ему явно не нравился:

— Заткнись, идиот! — Долетело до Гарна. — Ты будешь делать то, что я тебе скажу! Понял меня?!

Батя больше не сказал ни слова. Отстав от мытаря на половину крупа лошади, он о чем-то глубоко задумался. За все три года службы в отряде, Гарн еще ни разу не слышал, чтобы кто-то позволял себе так разговаривать с капитаном «Шипов прайрала».

* * *

Гарн понял, что они на месте, когда увидел на высоком холме толпу вооруженных людей. Две дюжины «вояк», вооруженных топорами да вилами, нестройным рядом стояли плечом к плечу. Именно так обычно рассказывают деревенские сказители о героях, защищающих родную землю.

Гарн скорчил мину. Такое жалкое подобие посторенния сносится одной атакой. Двойным клином разбить на три части и парой троек хороших воинов можно, даже не взмокнув, отправить селян к праотцам… Так, гнать в шею такие мысли. Гарн искренне надеялся, что до этого не дойдет.

— Хаджар, остаешься со своими головорезами здесь! — Громко, чтобы услышал идущий позади одноглазый, крикнул Вален. — Лоран, ты со своим отрядом за мной.

Не сомневаясь, что его приказ будет исполнен, мытарь ударил шпорами своего мерина. Отряд «Шипов», вслед за Батей, тут же снялся с места и поскакал в гору.

Гарн остановил коня, когда мытарь извлек из заплечной сумки аккуратный свиток. Резные стержни, дорогая белая бумага. Остановившийся рядом с Гарном Сонтан тихо присвистнул. На таких свитках издавали только самые важные указы, подписанные личной печатью короля, а теперь, стало быть, его Наместника.

Вален развернул коня боком и принялся читать свиток.

— Согласно указу за номером триста семьдесят девять Наместника великого короля Лиммы Пантеона Барийна Первого, со всех поселений предместий великих городов Дарриона, Венелии, Пралина, Саны, а так же Контары должны быть назначены оброки, суммы которых рассчитываются исходя из описанных согласно выполнению указа за номером триста семьдесят четыре подворий и площадей, используемых собственных королевских земель данным поселением.

Собиратель податей закончил читать и быстрым движением сунул свиток назад, в дорожную сумку. Зачем-то обернувшись на выстроившийся позади него отряд «Шипов прайрала», Вален достал из нагрудного кармана небольшой конверт и, надломив печать, вскрыл его на глазах у мужиков.

— Сумма оброка поселения в провинции великого города Саны — Волнушки на двадцать три дома за осенний период составляет пять золотом девяносто семь серебром и тридцать четыре медью.

Брови Гарна поползли вверх, Алим вполголоса пожелал кому-то в душу марлока. Такую дурную кучу денег каждый из них заработает не меньше чем за пять лет, и то только на государственной службе с ежемесячными жалованиями. Шесть золотых это непомерная сумма для селян. Целое подворье, если продать его по кускам на рынке, не будет стоить и восьмой часть от объявленной суммы.

— Сумма пени, — тем временем продолжил Вален, — . назначенной в связи с невыплатой оброка с момента вступления указа за номером триста семьдесят девять в силу. — Мытарь на секунду замялся. Гарн мог поклясться, что слышал, как тот усмехнулся. — Составляет двадцать три золотом тридцать пять серебром и семьдесят один медью.

По строю наемников пробежал нецензурный шепоток. Кто-то вспоминал чью-то мать, кто-то, подавившись слюной, пытался прочистить горло.

— Оплата оброка может быть осуществлена денежным либо натуральным…

— Мы не будем ничего платить! — Медведем захрипел кто-то из селян, затмевая своим ревом монотонный, словно не живой голос мытаря.

Вален на мгновение прервался, переведя холодный взгляд на толпу крестьян, выискивая того, кто посмел его перебить. Широкоплечий мужик, должно быть, староста деревни, дрожащими от волнения руками поставил вилы поближе к себе.

— Убирайся прочь к своему Наместнику и передай ему, что пусть засунет свои «указы», сам знаешь куда. — Мужик выплевывал слова, словно шелуху от семечек. — Я тут живу, мои деды тут жили, когда ни тебя, ни твоего Наместника еще в помине не было!

По толпе мужиков, столпившихся за спиной старосты, пробежала гудящая волна. С поддержкой односельчан, староста еще больше выпятил вперед грудь, став похожим на напыжившегося воробья.