Книга Абандон. Брошенный город - Блейк Крауч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Рада слышать. Не хотелось бы гнать благую весть коленкой под зад, но я бы это сделала.
Стивен улыбнулся.
– Насколько я понимаю, вас отправляют весной в Аризону, где…
– Где меня ждет виселица. Не стесняйтесь. Я не обижусь, если вы это скажете.
– Мисс Мэддокс. Джосс. Сегодня, возвращаясь домой с рождественского ужина, я увидел свет в окнах вашего салуна, и Господь сказал мне зайти сюда.
– Конечно.
– Я хотел бы помолиться за вас, Джосс. Прямо сейчас. Сегодня канун Рождества. А вы прикованы цепью к бару. Я даже представить не могу, с каким страхом вы ждете возвращения в Аризону следующей весной. Может быть, вы согласитесь помолиться вместе со мною? Если вам станет хотя бы чуточку легче, я буду…
Джослин наклонилась к проповеднику.
– Думаете, я отвергла Бога?
– Я только…
– Вы сказали, что это я не пришла к Богу.
– Я лишь предположил…
– Хотите услышать историю отвержения? Та сука, что была моей матерью, бросила меня на калифорнийском прииске на следующий день после родов. Мужчина, который нашел меня и вырастил, продавал меня за три доллара любому, кто желал позабавиться с десятилетней девчонкой. Мужья – каждый, без исключения – били меня. И Господь либо одобрял это, либо смотрел на все сквозь пальцы. Так что не приходите сюда с разговорами про то, как я отвергла Бога. Это Он навсегда отвернулся от меня с того самого мгновения, когда я только появилась на свет.
На лбу у Джосс проступила синяя жилка, и ее большие черные глаза вспыхнули.
– Думаете, Бог ненавидит вас? – спросил Стивен.
– Мне давно уже наплевать на то, что Он думает или чего не думает.
– Уверяю вас, Он любит…
– Послушайте, не приходите сюда вот так, заступаться за Бога от своего имени. Ему известно, где я живу. Может прийти Сам или не приходить вовсе. Спасибо за заботу, проповедник, но тут ваши старания напрасны, и молиться с вами… нет, в списке моих желаний на этот год такой пункт отсутствует. Вот так. А теперь мне пора закрывать лавочку. – Барменша посмотрела на помощника шерифа. – Эл! Ну-ка давай, шевели задницей!
Очнувшись, служитель закона машинально потрогал револьвер на боку и, с трудом ворочая языком, пробормотал:
– Что такое? Что случилось?
– Закончили на сегодня! – объявила Мэддокс. – Веди меня в тюрьму.
– Но я… но…
– Эл, черт бы тебя побрал, скажешь еще слово поперек…
– Ладно, Джосс, ладно, не кричи.
Коул, отступив от стойки, посмотрел на Джосс своими грустными, добрыми глазами.
– С Рождеством вас, – сказал он и направился к двери.
* * *
Стивен остановился под уличным фонарем. Ветер без устали наметал сугроб к витрине заброшенной парикмахерской. На другой стороне улицы, у эркерного окна на втором этаже гостиницы, сидела со свечкой в руке и смотрела на него Молли Мэдсен. Он помахал рукой и коротко помолился за нее.
Пройдя дальше по пешеходному настилу, проповедник свернул на боковую улочку, которая вела к его лачуге. Он думал о своем доме в Чарльстоне, в Южной Каролине, и перед глазами у него вставали пальмы, дубы, солончаки… океанские рассветы… лица матери и отца…
Коул приехал на Запад три года назад, поскольку верил, что такова воля Господа, и чувствовал, что его долг – служение тем, кто живет там в суровых условиях.
В Скалистых горах он нашел тысячу городишек, основанных на невоздержанности, пьянстве и жадности.
Я ничего не достиг и ни в чем не преуспел. Господи, покажи мне хотя бы одного человека в этих горах, кому мое присутствие пошло на пользу. В отчаянии мужчина опустился на колени посреди пустынной улицы и молился до тех пор, пока у него не онемело лицо. Его трясло от холода.
Затем Стивен поднялся и смахнул с волос снег.
Сделал два шага к дому.
И вдруг услышал…
Он замер. Позабыл о холоде. Позабыл об одиночестве.
Он стоял в темноте, под падающим снегом, и ощущал в себе странное, распространяющееся по всему телу тепло. Теперь, услышав это, он точно, с полной уверенностью, знал то, на что надеялся всегда, каждый раз, когда стоял на коленях у кровати, порой часами в полной тишине. Он услышал лишь свое имя, но этого было достаточно, и это наполнило его такой умиротворенностью, что он ни на миг не усомнился в том, кто произнес это имя.
Когда с тобой говорит Бог, не узнать его голос невозможно.
Шесть полос света пробивались сквозь опустившийся на каньон туман, и двигались они в направлении руин Абандона. В воздухе держался стальной запах снега, хотя снегопад еще не начался. Ночь выдалась безлунной и облачной. Такой темноты Эбигейл никогда не видела и даже не представляла: их всех как будто заперли в огромном холодном погребе. Она шла между Эмметом и Джун, держась в нескольких шагах позади Лоренса, а в арьергард группы были отправлены оба проводника – с приказом не отставать и не шуметь. Эбигейл взяла с собой магнитофон и как раз записывала рассказы Тозеров, когда Лоренс вдруг сказал:
– Стоп! – Они остановились, и профессор посветил фонариком вперед, в сторону небольшой еловой рощи. – Невероятно! Найти в таком тумане!.. Вот вам то, что осталось от дома Иезекиля и Глории Кёртис.
Обе женщины поспешили в рощу. Одетая в красную лыжную куртку Джун направила фонарик на развалины. В грудах мусора Эбигейл разглядела дровяную печь, какие-то банки и проржавевшие матрасные пружины. Тозер снял крышку с объектива камеры и двинулся вокруг участка.
– Джун, пока Эммет снимает, не могла бы ты рассказать, как вы занялись паранормальной фотографией? – попросила журналистка. – С чего все началось?
Миссис Тозер отвела ее в сторонку от развалин. Выключив налобные фонари, женщины укрылись за расщепленной молнией елью.
– Десять лет назад наш сын, Тайлер, катался на велосипеде, и его сбил фургон. Он умер на месте, прямо на улице, – стала рассказывать Джун, и Эбигейл взяла ее в темноте за руки. – На следующую после похорон ночь мы с Эмметом лежали, обнявшись, в постели и говорили о том, чтобы принять какие-нибудь таблетки. Такую боль невозможно вынести… Так вот, мы лежали, а потом, часа, наверное, в два или три ночи, я вдруг ощутила, как меня накрывает волна покоя, словно мне сделали инъекцию какого-то невероятного лекарства. Воздух сгустился, сделался живым, и я чувствовала, как он обволакивает меня. Только так я и могу это описать. Меня наполнила любовь, сильная, глубокая, безграничная… Я поймала себя на том, что улыбаюсь, и посмотрела на Эммета – он тоже улыбался. Это случилось с нами одновременно, и мы оба знали, что это. К нам пришел Тай. Я ощущала присутствие моего мальчика так же сильно, как твое сейчас, когда ты стоишь рядом, хотя я и не вижу тебя. Он спас нас, Эбигейл.
