Книга Дорогой темной, нелюдимой - Елена Руденко

Бенедикт и Изабелла, увлекшись разговором, взялись за руки, за что вызвали осуждение святого отца. Слова гостя прозвучали неожиданно, и собеседники не нашлись, что ответить.

Франческо, услышав эти речи, расхохотался во все горло.

– Простите, мне не понятна причина вашего веселья? – вкрадчиво поинтересовался отец Гийом. – Я не слышал вашей предыдущей беседы…

– Меня насмешили ваши слова о пороге грехопадения, – пояснил Франческо.

– Наш отец не одобряет…

– Вашему отцу в Ватикане наплевать, хоть на алтаре, – отмахнулся Кавелли. – Я Рим повидал, там всякое творят.

– Сын мой, как вы можете говорить о столь запретных темах в присутствии вашей юной непорочной племянницы? – священник осуждающе покачал головой.

– Я не собираюсь заточить Паолину в монастыре, – ответил Франческо, – она со временем выйдет замуж…

– Надеюсь, скоро вы убедитесь в моей правоте, – смирно произнес отец Гийом, – Я буду молиться за вас… Мне вас жаль, сын мой…

– Весьма польщен, – хмыкнул Фанческо, подавая кубок для вина слуге.

– Простите любопытство, – вдруг резко переменил тему отец Гийом, – я не видел у вас этого медальона… На нем какие-то подозрительные письмена. Вдруг это дьявольские знаки? Лучше вам избавиться…

– Это фамильная реликвия, память о моем покойном брате, – перебил Франческо.

– Простите, не хотел вас обидеть, – тон отца Гийома снова стал смиренным. – Я буду молиться за вас, сын мой.

Бенедикт заметил, что священник с интересом рассматривает амулет Франческо, будто пытается понять его предназначение.

– Отец Гийом, надеюсь, вам понравился Париж и Нотр-Дам? – спросила Изабелла.

– В этом храме я чувствую присутствие злых сил, от которых надо избавиться, – ответил отец Гийом печально, – мой покойный брат Клод Фролло, оказался под властью злых чар… Увы, из-за его нерадивости демоны проникли в святое место. Говорили, что Фролло писал какие-то книги, которые пропали после его смерти. Жаль, что я опоздал, эти книги надо было сжечь!

– Вы бы весь Париж спалили, – произнес Франческо, демонстративно зевая.

– Мне жаль, что любители новомодных наук не понимают и не чувствуют демонической опасности, – покачал головой священник, – сегодня ночью черный демон опять пробрался в тюрьму и спас колдуна-еретика! Этот демон знает все ходы и выходы, умеет незаметным проскочить мимо стражи и ловко открывает замки. Потом его друзья-демоны помогли колдуну-еретику бежать из города, теперь нам его не сыскать. Мне особенно грустно, что заблудшая душа еретика оказалась потеряна навсегда. Завтра он бы принял очищение огнем святого костра, и его душа была бы в раю. Мы делаем благое дело, спасая души. Несколько мгновений мучений в огне, а потом райское блаженство.

Закатив глаза, он поднял руки к небу.

– Восхищаюсь этим смельчаком! – зааплодировал Франческо. – Как он умудрился разузнать о всех ходах-выходах в тюрьмах?

– Как вы наивны, сын мой… Колдуны и ведьмы – не выдумки! – тон священника звучал как обычно смиренно и вкрадчиво.

Кавелли отмахнулся.

– Это демон! – продолжал отец Гийом. – Демон с головой черного пса!

Услышав эти слова, Паолина вздрогнула и опрокинула стоявший рядом кубок Франческо. Она испуганно смотрела на отца Гийома.

– Не бойся, дочь моя, – произнес он, – демон не проберется в вашу обитель… Я прочту молитвы…

– Буду вам очень благодарна, отец Гийом, – произнесла Изабелла, – сегодня Нотр-Дам получит от меня пожертвования.

– Спасибо, дочь моя. Жаль, что ваш кузен не понимает опасности.

Франческо знал, что Изабелла просто не хочет ссориться с этими безумцами, и решил промолчать.

* * *

После завтрака Бенедикт отправился побеседовать с Фебом де Шатопером, дабы расспросить его об амулете Эсмеральды. Офицер городской стражи не скрыл своего недовольства визитом Вербинио.

– Ваш друг оскорбил меня! – произнес он возмущенно. – Как вы посмели явиться ко мне?

– Мой визит связан с убийством синьоров Кавелли, – произнес Бенедикт.

Лицо Феба скривилось.

– Не могу понять, какое отношения я имею к этим синьорам? Я даже узнал об их существовании недавно…

– Очень часто несвязанные детали, создают одну картину. Они подобны фрагментам мозаики, – ответил Бенедикт.

Феб де Шатопер, впечатленный таким пояснением, понимающе кивнул.

– Ладно, я с вами не в ссоре, и мне жаль погибших Кавелли – они невиновны в бесстыдном поведении своего родственника. Готов ответить на ваши вопросы.

Рука Бенедикта сжала рукоять кинжала. Тон Феба звучал настолько высокомерно, будто он делал одолжение.

– Вы помните Эсмеральду? – спросил Вербинио.

От столь неожиданного вопроса собеседник вздрогнул.

– Да, это было мимолетное увлечение, – вздохнул он.

– Которое закончилось трагедией…

– Вы пришли читать мне проповеди? – тон офицера прозвучал капризно.

Бенедикт удивленно отпрянул.

– Эсмеральда подарила вам медальон, не так ли? – спросил он.

– Медальон? Да, она отдала мне какую-то цыганскую побрякушку, – кивнул Феб, – теперь уже не припомню, куда я ее подевал… Может, обронил. Неужели это один из фрагментов вашей картины? – он хмыкнул.

Ответ усилил отвращение Бенедикта к собеседнику.

– Возможно, – ответил Вербинио, с трудом сохраняя хладнокровие.

Медальон Эсмеральды может оказаться амулетом, равным по силе амулету Кавелли, и по вине слащавого глупца он может попасть в руки злодеев – понимал Бенедикт.

– Передайте вашему другу мое возмущение! Я не получил от Флер де Лис ни одного письма, – обиженно произнес Феб де Шатопер. – Он околдовал мою невесту!

– Вы желаете дуэли с моим другом? – иронично поинтересовался Вербинио.

– Нет-нет, – замотал головой офицер. – Не забывайте о моей должности в городской страже!

Покинув неприятного человека, Бенедикт с жалостью подумал о несчастной Эсмеральде.

– Если бы я мог предотвратить, – сокрушался он. – И пропавший амулет… Франческо в опасности, но он не захочет меня слушать.

* * *

Вербинио после беседы беседы с Фебом де Шатопером отправился с визитом к юному Доминику де Гарде, смерть отца которого тоже вызвала немало пересудов.

Молодой человек лет семнадцати охотно согласился побеседовать с гостем.

– Знаю, вы думаете, что моего отца убили. Я тоже так думаю, он был другом Кавелли. Сначала убили моего отца, а потом убили Кавелли. Я боюсь, что и меня убьют…

Доминик выглядел испуганным и глуповатым.