Книга Журавль в небе - Алиса Клевер

— Он взял мои координаты. Знаешь, что это означает? — переспросила мама с неожиданной горечью. — Что это значит, когда тебе говорят, что перезвонят?

— Что перезвонят?

— Черта лысого! Говорила я, нужно было сначала делать операцию. Мы торчим тут безо всякого смысла, и чем дольше торчим, тем скорее мне придется браться за роли старух!

— Так поехали в отель, — пробормотала я, но мама посмотрела на меня, как на полоумную. Конечно, она не имела в виду этот конкретный момент, она говорила обо всей жизни.

Сережа вернулся к нам, держа в руках пачку совершенно не нужных мне салфеток, и я тут же безотчетно отвернулась, принявшись разглядывать орнамент резных перил. Я избегала его взгляда, мне было страшно, что он поймет все по одному только безумному блеску глаз. К моему удивлению, Сережа подошел и взял меня за руку.

— Пойдем со мной! — сказал он. Я вытаращилась на него и огляделась, ища разумное объяснение столь странному поведению. — Пойдем, это сюрприз. Ну же! — Сережа улыбнулся так, словно где-то в доме у него был запрятан улов от удачной рыбалки.

— Я не люблю сюрпризов, ты же знаешь, — пробормотала я, но Сережа продолжал тянуть меня за собой, как упирающегося бегемота. Мама хмыкнула и пошла в другую сторону, для нее все это было только шалостями, детской игрой. — Куда мы идем?

— Увидишь! — воскликнул он тоном, не допускающим сомнений в том, что сюрприз мне понравится. Мы шли довольно быстро, и мне оставалось только догадываться, с чего это вдруг Сережа так хорошо ориентируется в доме, где никогда раньше не был. Особняк семьи Де Моро снаружи казался меньше, чем был внутри. Внешняя стена его относилась к одному из трех крыльев дома, и сейчас мы с Сережей поднимались по лестнице в правое крыло явно не предназначенное для посторонних глаз.

— Ты с ума сошел? Нам сюда нельзя! — прошипела я, но Сережа затащил меня наверх и только потом отпустил мою руку. Мы стояли в коридоре явно жилого этажа, когда он вдруг обнял меня и прижал к себе, заглянув в глаза с наивной уверенностью во взаимности своих чувств. Мы провели вместе два года, и он ни разу не спросил меня, что я чувствую, не сказал, что любит меня. Это подразумевалось. Подразумевалось.

— Ты вечно всего боишься, Дашка. Поцелуй меня, ну же! Когда еще мы попадем в такой дом?

— Сережа! — я попыталась вырваться, но он держал меня крепко. Я покраснела от напряжения, прикусив губу, и отвернулась, избегая поцелуя. Неожиданно я заметила, что на дальнем конце коридора стоит Андре. Что он видел? Что он вообще тут делает?

— На нас смотрят! — прошипела я, выразительно глядя на Сережу.

— Кто? А, этот доктор? Я знаю, что он тут! — Сережа с неохотой отпустил меня и кивнул Андре. Я смотрела это, как какой-то сюрреалистический сон, фильм, в котором невозможное смешивается с повседневным, и можно ожидать, что часы стекут по стенам, как разлитое молоко, а чашки заговорят голосами персонажей из мультфильма. — Ты какая-то странная! Я хотел показать тебе картины. Тут целая куча всяких примитивистов, как раз как ты любишь. Этот Андре был так любезен, пригласив нас наверх…

— Картины? — Я спрашивала Сережу, но смотрела на Андре. Его глаза были холодны, он стоял, не шевелясь, в дверях помещения, оказавшегося домашней галереей.

— Оригиналы, — заверил меня Сережа. Я шла за ним, как на автопилоте. Андре галантно пропустил нас вперед и холодно улыбнулся.

— У нас неплохая коллекция, — заметил он. — Кто вас интересует? Я могу рассказать.

— Это Даша любит всю эту… живопись. Я-то, если честно, к ней равнодушен, — беспечно пожал плечами Сережа.

— Серьезно? — спросил Андре с таким неподдельным интересом, что мне захотелось ударить его по лицу. — А что вы любите? Футбол?

— Ну, не без этого, — улыбнулся Сережа, и тут они принялись, как ни в чем не бывало, обсуждать последние новости чемпионата мира, каких-то игроков, команды, ставки. Они говорили, как старые добрые друзья, и Сережа искренне восхищался прекрасным русским Андре. Да, сказал Андре. Зовите меня просто Андре. Да, я бывал в России. Арбат, Третьяковка, Кремль. Красивый город.

Андре лгал спокойно, уверенно и красиво, словно делал это всю жизнь. Наверное, в таких семьях, как его, с самого детства учишься скрывать свои чувства, именно это умение и делает тебя аристократом. Благородство, сдержанность и умение скрывать свои чувства в любой ситуации. И эта заинтересованная поза, непринужденный разговор, двойная игра, тройная игра, холодный расчет.

— Не желаете ли выпить чего-нибудь? — спросил Андре, открывая дверь в библиотеку. Просторное, залитое вечерним светом помещение с мягким шелковым ковром на полу так и манило упасть в объятия кресел, отдаться придуманным книжным мирам.

— Только если вместе с вами! — воскликнул Сережа. — Вино?

— У меня тут есть кое-что поинтереснее, чем мамины коктейли. Знаете, все считают, что французы помешаны на вине, но на самом деле мы знаем толк и в напитках покрепче. Коньяки, к примеру. Не желаете попробовать? Есть интересные образцы.

— Не откажусь. Даш, ты не против? — спросил Сережа неуверенно. Я распрямила плечи и облизнула губы. Я смотрела на Андре.

— Я и сама выпила бы с удовольствием. Коньяки — это как раз то, чего мне не хватает в это время дня.

— Ты серьезно? — переспросил Сережа тихо, и я кивнула. Андре посмотрел на меня с подозрением, повисла долгая неловкая пауза, после которой он подошел к темному секретеру и вынул оттуда одну из многочисленных бутылок. Достав три широких бокала, Андре плеснул в каждый изрядную порцию темной золотистой жидкости.

— Прошу, — он галантно протянул нам по бокалу.

— За что выпьем? — спросил Сережа. Андре не сводил с меня глаз.

— Зачем нужны тосты? Давайте выпьем просто так! — я зажмурилась и опрокинула бокал, допив обжигающую терпкую жидкость до последней капли. Когда я открыла глаза, и Андре, и Сережа изумленно смотрели на меня. Я рассмеялась и протянула бокал Андре.

— Вот так пьют у нас в России, — бросила я. Андре принял мой бокал и тут же наполнил его снова, словно испытывая мое терпение. Сережа неуверенно отпил глоточек, но затем все же спросил у меня, все ли в порядке.

— Боишься, что я не смогу держать себя в руках? — спросила я, но не у него, а у Андре, снова принимая из его рук наполненный бокал.

— Надеюсь на это, — ответил он. Сережа растерянно переводил взгляд с меня на Андре, а я одним махом осушила второй бокал.

— Тебе, наверное, хватит, Даша, — пробормотал Сережа, забирая бокал из моих рук. Я на секунду замерла, позволяя себе насладиться тем, как великолепный яд проникает внутрь, воспламеняет меня, оглушает мягко, но ощутимо.

— Хорошие картины, как раз как я люблю. Сережа, кстати, я тебе изменила. Как раз с Андре Робеном, — сказала вдруг я, отчетливо проговаривая каждое слово. Сережа, кажется, не понял меня, а Андре подтянулся, выпрямился и отставил бокал, содержимого которого так и не тронул. Сережа посмотрел на меня растерянно, по инерции продолжая улыбаться и беззвучно шевеля губами. Затем улыбка исчезла, рассеялась, и в глазах проступила боль. Тишина становилась слишком громкой, она буквально била по ушам. Сережа огляделся, словно ища скрытую камеру или что-то вроде того, а затем сказал тихо: