Книга Воздушный стрелок. Боярич - Антон Демченко

Вообще раньше Федор Георгиевич, оставив домашние дела на попечение супруги, особо и не вникал в то, как развиваются «взаимоотношения» между мной и его детьми, пропуская мимо ушей изредка долетающие до него слухи об очередном столкновении между нами. И наверное, так бы продолжалось и дальше, если бы, вернувшись вчера вечером из столицы, он не обнаружил обгорелого окна в «молодежном» корпусе, а дед не рассказал ему, какое шоу сегодня дважды передавали артефакты наблюдения на мониторы охраны… Дядька сначала опешил, потом полыхнул факелом и, лишь затушив ковер в кабинете деда и немного успокоившись, полез разбираться.

Надо сказать, несмотря на свою отрешенность от домашних дел, наследник рода прекрасно представлял, как и где нужно искать информацию обо всем происходящем в поместье. Скоростному допросу была подвергнута вся домовая обслуга без исключения, затем настал черед записей сети наблюдения… и, в качестве вишенки на торте, допрос медиков. Любые попытки последних оправдать свое прежнее молчание врачебной тайной жестко пресекались. В результате Иннокентий Львович вынужден был отдариться моей амбулаторной карточкой, а Гдовицкой, как самый крайний, еще два часа лично пояснял дядьке, когда и каким образом были получены мною те или иные травмы.

Супруга, попытавшаяся вступиться за детей, огребла по самое не балуйся за попытки скрыть правду о нападениях на племянника и потакание дурным детям… В общем, как-то сразу стало понятно, что наследником Федор Георгиевич Громов является не только по номиналу, но и по сути.

Мы же, то есть близняшки, Алексей и я, все это время, то есть почти сутки, провели в «карцере»… организованном для нас все в том же подвале, из которого охрана предварительно выкинула весь хлам, включая тот самый грандиозно-огромный дубовый буфет и обрывки цепей… Уж не знаю, зачем они вообще были нужны в бывшем мясном хранилище… А для гарантии спокойного поведения добрые подчиненные Гдовицкого нацепили на нас браслеты-подавители, сотворить в которых какую-либо технику было совершенно невозможно. Срывают стихийные воздействия, что называется, на раз.

– Сволочь ты, мелкий, – со вздохом констатировала Лина, с кряхтением устраиваясь на одном из четырех тонких матрацев, брошенных нам по приказу сердобольного Гдовицкого.

– Я? Блондинка, ты ничего не перепутала? – фыркнул я в ответ.

– А кто? Я, что ли, здесь пыточную устроила? Мог бы хотя бы за руки подвесить?! Теперь все тело болит, словно… короче, сволочь ты.

– Скажи спасибо, что так. С него сталось бы вообще только за ноги нас подвесить, – тихим, равнодушным голосом неожиданно окоротила сестрицу Мила.

– И не тряпками связать, а цепью, – ухмыльнулся я. – И хрен бы вы их так просто пережгли.

Вот тут трое моих сокамерников замерли… и переглянулись.

– Хм. А действительно, почему ты ими не воспользовался? – подал голос Алексей.

– Дай подумать… – Я сделал вид, что действительно задумался, и щелкнул пальцами. – Может, потому, что, в отличие от вас, я не такой мерзавец, чтобы пытать родственников?

«Сокамерники» вновь переглянулись и промолчали.

– Интересно, что было бы, если бы мы тебя окончательно достали? – задумчиво проговорила Мила минут через пятнадцать.

– Убил бы. Быстро и почти безболезненно.

– Мечтай, придурок, – хмыкнул Алексей. – Я бы тебя спалил раньше.

– У тебя была такая возможность, – кивнул я. – И как? Получилось? Забыл, сколько раз сегодня я мог отправить вас к предкам?

– Кхм… тебя дед после этого живьем сожрал бы… – натужно рассмеялась Лина.

– Доведи вы меня до убийства – и на деда мне точно стало бы наплевать. Ну грохнул бы он меня… и? «Сдох Максим, и хрен с ним». Жить с кровью родни на руках – удовольствие невеликое… хотя родня из вас получилась откровенно… кхм. М-да уж.

Не вру. Убийство детей… а как взрослых моя чуйка не определяет даже Алексея, самого старшего в нашей теплой компании. Даже таких дурных детей… Не надо мне такого счастья. Один раз уже проходил, хватило.

Тогда вообще все случайно вышло… И то по возвращении из рейда я месяц в госпитале провалялся… зафиксированным, поскольку трясло и глючило меня страшно. Врачи только руками разводили. Потом уже я разобрался, в чем дело, но, поняв, что сладить с подобными вывертами Дара мне в обозримом будущем не светит, ушел от греха на инструкторскую работу. Подальше от таких случайностей, м-да. Кто бы знал, что именно в инструкторской работе я и найду свое призвание? А вот же. Один несчастный случай – и… хм. Выходит, среброусый знал? Впрочем, если он тот, о ком я думаю, то для него это точно не тайна.

Углубившись в эти несвоевременные размышления, я едва не пропустил атаку.

Алексей попытался засветить мне в челюсть, но схлопотал короткий удар открытой ладонью по лбу, сопровождаемый всплеском Эфира, и осел, не в силах пошевелиться. Только глазками хлопает. Вот-вот, у меня еще много таких фокусов в запасе, так что посиди подумай… р-родственничек. Еще скажи спасибо, что обычный «расслабон» схватил, а не «полный» или «вечный»…

– Сидеть, – резко оборачиваюсь к начавшей подниматься Лине и, тронув Эфир, сопровождаю рык направленной волной ярости. Примерно так же я вырубил братца там, на площадке. Хм, а браслетики-то даже не среагировали… Они действуют только на стихийные техники?

Линка взвизгивает и почти моментально оказывается за спиной молча взирающей на нас сестры.

– Вы, три гребаных мажора, откровенно меня задолбали, – констатирую я. – Мне надоело спускать с рук ваши выходки. Я, конечно, не отец и не дед и требовать от вас чего-то не могу, но… клянусь, я заставлю вас пересмотреть свое поведение. Отныне любая подстава, любой выпад или даже просто косой взгляд в мою сторону будет заканчиваться для вас как минимум переломами. И рыцарского отношения, с вызовом на дуэль, можете не ждать. Бить буду, когда и где поймаю. Попробуете напасть скопом – и количество дней в медблоке для вас возрастет в арифметической прогрессии. Достанете окончательно – и основной линии рода придет полный и окончательный каюк. Я ясно выражаюсь?

– Ясно, – медленно кивает Мила, не сводя с меня задумчивого и какого-то отрешенного взгляда.

Сестра смотрит на нее с недоумением, но, получив удар локтем в бок, так же медленно кивает. Алексей начинает шевелиться, откашливается и, помотав головой, глубоко, с сипом вздыхает:

– Понял. Экий ты резкий стал, Кирилл… злой.

– Ваша школа. Чего же на зеркало пенять, коли рожа крива? – Поворачиваюсь к близняшкам. – А теперь о насущном. Объясните-ка, с чего это вы сегодня решили меня к предкам наладить?

– В медблок, – поправил меня Алексей. – Время хотели выиграть. Идея опеки им не понравилась.

– Дуры, – констатировал я. На что братец вдруг разразился коротким смешком.

– Я им так и сказал, – ответил он на мой вопросительный взгляд. – Но отговорить Линку не смог.

– Ясно. Но… с чего вы вообще об опеке вспомнили? Какая опека может быть, когда мне всего четырнадцать?! Вы хоть присланные документы читали? – Тишина мне была ответом. Охренеть логика.