Книга Бриллиант - Сара Фокс

— Алиса, ты только послушай…

Ее Величество королева Виктория лично просит миссис Аду Уиллоуби и ее дочь, мисс Алису Уиллоуби, составить ей компанию и прибыть в Виндзор в воскресенье вечером 14 декабря.

Королева не примет никакого отказа в печальнейшую из годовщин, в день смерти ее нежно возлюбленного мужа, принца Альберта.

Экипаж прибудет за гостями в шесть часов.

— И… — закончила мама, — … подписано лично самой Викторией!

— Это… почти приказ, — мой дрожащий голос выдал мою тревогу. — Ты должна ответить прямо сейчас? Возможно, мы могли бы обсудить этот вопрос и… — я пристально посмотрела на Нэнси, предполагая, что она оставит нас наедине, — все эти подтексты.

Но мама проигнорировала мое нежелание и не собиралась тянуть время.

— Конечно, мы должны ответить сразу! Разве у нас есть выбор? Это величайшая честь получить и принять такое приглашение. Не волнуйся, Алиса. Я уверена, что королева не ждет от тебя повторения твоего последнего достаточно драматичного представления.

Зная о том, что Нэнси прислушивается, я была зла и обижена из-за того, что мама так непредусмотрительна, и отчаянно запротестовала:

— Но я совсем не хочу никуда идти…

— Какая чушь! — отрезала она, выходя в прихожую, и я торопливо поднялась, чтобы последовать за ней.

И хотя я намеревалась протестовать и дальше, но открыла от удивления рот, когда увидела Чарльза Эллисона. Будучи уверена, что Нэнси, словно тень, скользит за моей спиной, я услышала, как она снова хихикнула, без сомнения, посмотрев на своего брата, появившегося так неожиданно в прихожей, да еще и по такому случаю. Мама бросила в ее сторону сердитый взгляд, хотя в той же мере он мог предназначаться и мне — предупреждение против вмешательства в ее дела с этим королевским посланником.

— Нэнси, — сказала она серьезно и холодно, — немедленно отправляйся вниз на кухню. Ты можешь убрать все позднее. — Затем она повернулась к Чарльзу: — Пожалуйста, передайте нашу благодарность Ее Величеству. Мы, конечно, очень польщены тем, что получили от нее такое доброе приглашение.

И, широко открыв дверь, она вежливо проводила гостя, но я успела заметить быстрый взгляд, который он бросил в мою сторону, при этом он тепло улыбнулся и произнес:

— Добрый день, мисс Уиллоуби. Как приятно видеть вас снова.

Я думаю, что слегка улыбнулась в ответ, хотя мои мысли были в беспорядке из-за предстоящей встречи с королевой. Вдобавок все еще усугублялось сильным сердцебиением, вызванным таким неожиданным столкновением с мистером Эллисоном. Когда он ушел, мама, закрыв дверь, повернулась к ней спиной и с осторожным любопытством спросила:

— Алиса, ты знаешь этого молодого человека?

— Мне сложно сказать, что я знаю его, мама, — я почувствовала, что задыхаюсь от жары, мое лицо вспыхнуло.

— Это брат Нэнси. Он разговаривал с ней на улице в тот день, когда мы вместе ходили за тканями. Она меня представила, когда я вышла, чтобы найти ее, — вот и все.

— Брат Нэнси, он?.. Как странно… — мамин голос слегка дрогнул. — Я не знала, что…

Она отвела взгляд, прежде чем собраться мыслями и вернуться к своей обычной, более сдержанной манере поведения.

— Хорошо, я полагаю, что это объясняет глупое поведение девчонки, хотя на самом деле ей недостает воспитания. Словно мы тут развлекаемся… ладно, я просто не могу себе представить, что любые другие гости могли бы подумать, услышав это идиотское хихиканье!

Негодуя, она направилась к лестнице в нижнюю часть дома. В тот день я почувствовала жалость к Нэнси, зная, что сейчас ей предстоит лекция о манерах.

Но здесь, в прихожей, было тихо, и только слабые, звуки доносились снизу. Я медленно прошла через комнату, мимо «священной» Парварти, чтобы выглянуть на улицу — хотя, к сожалению, мистер Эллисон уже исчез. Я отодвинула массивные занавески, которые были театрально собраны рюшами, и разглядела крошечную малиновку, взгромоздившуюся на ветке около низкого внешнего выступа, затем тщательно ухоженную лужайку и выметенную тропинку, увитую лавром и огороженную черной причудливой оградой; людей, проходящих мимо с напряженными и вытянутыми лицами, обдуваемых сильным, пронизывающим ветром… там, за окном, все эти жизненные драмы продолжались, как и прежде. Но для меня это была просто картинка, набор сменяющих друг друга пейзажей, в которых я принимала самое ничтожное участие. Моя жизнь проходила здесь, за сценой, я представила себя марионеткой, которую дергает за ниточки собственная мать и которая всегда вынуждена плясать под ее дудку. Теперь надо мной нависло нечто страшное, и виной тому было это приглашение. Я знала, что период спокойствия не мог длиться долго. Приближалось что-то плохое. Назревала буря.

Когда я поднялась, чтобы выйти из комнаты, я могла поклясться, что увидела, как холодные металлические губы Парварти немного приподнялись в уголках. И эта улыбка не казалась доброй. Это была высокомерная, холодная и кривая усмешка.

* * *

За окнами экипажа виднелась тонкая завеса снега, покрывавшая холодную твердую землю.

Я могла только разглядеть прямые ряды вязов, скелетообразных стражников чести, их голые, острые ветви, покрытые снегом, обрамлявшие с двух сторон величественную улицу Лонвок — узкую, прямую дорогу, рассекавшую широкие лужайки, которые тянулись вниз от замка и теперь вели нас прямо к королевскому входу. Мы остановились у высоких железных ворот, ожидая охранников, которые должны были позволить нам проехать дальше. Я с упреком посмотрела на маму.

Весь день мы провели в приготовлениях. Мне завили волосы и облачили в новый черный бархат. Служанка вдруг с завистью объявила; «настоящая, элегантная леди». Она вздохнула, поскольку мы стояли рядом, одновременно наблюдая за нашими отражениями в длинном мамином зеркале. И хотя я с неохотой следила за всем этим, я не могла не восхититься увиденным.

Войдя в комнату, мама тоже улыбнулась:

— Да, ты выглядишь очень хорошо. Действительно, очень хорошо!

Но почему тогда я чувствовала себя, словно ягненок перед резней?

Ровно в шесть часов прибыл кучер, и мы уселись в роскошно убранную и обитую шелком карету, хотя вокруг было темно — масляные лампы остались незажжёнными. Мама ревниво прижимала к груди свою гобеленовую сумку, которую распирало от различных профессиональных принадлежностей — хрустальных шаров, карт Таро и бог знает чего еще, поскольку она, как и я, не имела никакого представления о планах королевы на этот вечер. И если даже мама и нервничала, то никто об этом не знал.

Как только экипаж миновал ворота, мы быстро спустились вниз к изогнутым каменным столбам, ограниченным с двух сторон высокими квадратными башнями, каждая из которых была увенчана многочисленными курящимися дымоходами, изрыгавшими ленты бледных серых облаков в темное небо, где кружился снег. Вправо тянулась ровная высокая стена с многочисленными высокими остроконечными окнами, в некоторых из которых виднелся тусклый желтый свет. Своим блеском они напоминали прикрытые глаза какого-то большого зверя, стерегущего парковые насаждения, от нас, посторонних.